ОРИГИНАЛ
ОРИГИНАЛ
В Китае в ресторанах принято «подсаживаться» за столик, где есть свободные места, не спрашивая разрешения у уже сидящих за ним. Зачем впустую сотрясать воздух? Место свободно – занимай!
Я поступаю так же – освоился, можно сказать. С одним лишь отличием – я непременно улыбаюсь соседям по столу и говорю им: «Нихао!» Мне чаще всего отвечают тем же и более не обращают на меня внимания. Во всяком случае – впрямую.
С ужасом думаю о том, что постепенно я стал есть столь же шумно, как и местные жители и, что хуже всего, начал находить в этом определенную прелесть. Удастся ли мне по возвращении домой сразу же вернуться к прежним, цивилизованным, привычкам?
Правда, кидать мусор под ноги я не могу – всегда ищу урну, которых здесь не так уж и много.
Подбежавшей официантке не пришлось долго объясняться со мной. С традиционным «Нихао!» я потыкал пальцем в листок с перечнем блюд, лежавший на столе, благо китайские названия были продублированы на английском.
– Вы, должно быть, давно живете в Китае, раз делаете заказ не раздумывая, – обратился ко мне по-английски мой сосед по столу.
Джинсы, яркая шелковая рубашка и платок, небрежно повязанный на шее, свидетельствовали о том, что передо мной – творческая личность.
– Позвольте представиться – Чэнь Цичжи, музыкант. Играю как на цитре, так и на фортепиано.
– Не очень давно, – представившись, в свою очередь, ответил я. – Мой метод прост – каждый раз я заказываю что-то доселе не пробованное.
– Превосходно! – улыбнулся Чэнь Цичжи. – Для вас еда не просто прием пищи, это еще и лотерея, и открытие!
– Пожалуй, что так, – ответил я, радуясь возможности пообщаться с китайцем. – А что бы вы мне посоветовали, уважаемый Чэнь?
– Оставить в желудке немного места для вот этого блюда. – Чэнь постучал пальцем по одной их строк меню. Вроде бы ничего особенного – баклажаны, фасоль, черный гриб, но местный повар умеет из простых продуктов сделать…
Он повертел правой рукой с зажатыми в ней палочками в воздухе, подыскивая подходящее слово.
– Шедевр? – подсказал я.
– Да-да, именно – шедевр! – обрадовался Чэнь.
– Я непременно попробую это блюдо, – пообещал я. – Спасибо за совет.
– Поскольку вы иностранец, вашим словам можно верить, – ответил Чэнь, продолжая улыбаться.
– Может быть, я неправильно понял ваши слова? – переспросил я, донельзя удивившись.
– Нет, уважаемый Дэн, вы поняли меня совершенно верно. Я сказал, что поскольку вы иностранец, то вам можно верить, имея в виду, что вы действительно последуете моей рекомендации, а не отмахнетесь от нее. Вот если бы вы были китайцем, у которого на языке одно, а в мыслях – совершенно другое, то я бы не отнесся к вашим словам с доверием.
Официантка принесла мой заказ. Я указал на блюдо, рекомендованное мне соседом. Официантка исчезла.
Развернув обернутые в салфетку палочки для еды, я, прежде чем начать есть, все же спросил у соседа.
– Судя по имени, вы тоже китаец? Но почему же…
– Я китаец, – не дал мне договорить Чэнь. – Но я не… не лицемер. Я не собираюсь кривить душой и превозносить собственный народ до небес, если знаю, что у него полно недостатков.
– И каких же? – поинтересовался я, приступая к еде.
– Если это не испортит вам аппетита...
Я отрицательно помотал головой, так как уже успел набить себе рот едой.
– Прежде всего, китайцы неискренни, – начал Чэнь, не переставая при этом управляться со своим обедом. – Они постоянно вынуждены выпытывать мысли окружающих, в том числе и своих близких, и при этом стараются как можно лучше скрывать свои. Традиции, черт бы их побрал! Из-за этих традиций мы погрязли в пустословии и лжи! Наши традиции разобщают нас!
Поймав мой недоверчивый взгляд, он несколько раз кивнул.
– Да – разобщают. Увы, но мои соотечественники ведут себя, как пауки в банке. Есть у нас такая поговорка: «Один японец подобен свинье, но три японца подобны дракону». Китаец же подобен дракону лишь в отдельности, и только на словах. Три китайца – это уже не дракон, а нечто жалкое. Проблема в том, что китайцы просто не осознают важности сотрудничества, привыкая с самого детства по поводу и без разглагольствовать о единстве нации! Китай – это одна огромная банка с пауками!
Чэнь сделал паузу, чтобы отхлебнуть пива из запотевшей бутылки, стоявшей на столе перед ним.
– Вы не преувеличиваете? – мягко уточнил я.
– Нисколько! – потряс головой мой сотрапезник. Даже преуменьшаю немного. О, мы говорим: «В разбитой посуде пищи не приготовить» – но на самом деле… И к тому же мы никогда не признаем своих ошибок! Чуть что, мы начинаем вопить: «О, наша великая держава!», «О, наша древнейшая культура!», «О, дух нации!». А на деле этот дух нации смердит так, что и представить себе невозможно! А насколько мы неуравновешенны! Только и можем болтать о «золотой середине», но нас всегда заносит в крайности, достаточно вспомнить «культурную революцию» Мао.
Мне принесли большую миску с овощами, рекомендованными Чэнем. Пахло от них весьма соблазнительно.
– Когда мне говорят: «Мы, китайцы, лучшие из лучших!» – я всегда задаю встречные вопросы: «Почему же тогда мы живем так плохо? Почему же тогда мы по уши увязаем в дерьме в прямом смысле этого слова? В чем причина? Не лучше ли для начала ликвидировать повсеместно грязь и беспорядок, а потом уже нахваливать себя?» И знаете, кто виноват в наших бедах?
Я покачал головой.
– Наша культура! Поросшее мхом от древности конфуцианство! Со времен Конфуция мы не умеем думать и делать выводы, мы не приучены иметь собственную точку зрения, мы только и знаем, что разъясняем друг другу учение Конфуция. Изо дня в день, из года в год, из века в век китайцы боялись думать, а теперь нация расплачивается за это недостатком интеллекта! Мертвая культура превратила китайцев в то, что вы видите вокруг себя!
Чэнь обвел зал ресторана рукой. Я машинально огляделся, чтобы увидеть множество людей, шумно, с огромным аппетитом поглощавших свой обед и запивавших его пивом или чаем.
– Почему китайцы так громко разговаривают?
Чэнь не был исключением из этого правила, иначе бы я его просто не слышал.
– Да потому, что, во-первых, им неведомо чувство меры, а во-вторых, у нас принято считать, что чем сильнее и выше голос, тем значимее говорящий и тем убедительнее его доводы! Кстати, здесь еще тихо, послушали бы вы, что творится в гуандунских харчевнях, да и в прочих местах! Вам доводилось бывать в Гуандуне?
– Пока нет.
– Побывайте непременно, это весьма познавательно – побывать в Гуандуне. Даже для уроженца северных провинций, не говоря уже об иностранце.
– Там должно быть очень интересно, – дипломатично ответил я.
– Да, только не думайте, что все гуандунцы днями напролет ссорятся друг с дружкой, – предупредил Чэнь. – Помните, что мирная беседа в тех краях выглядит, точнее – слышится, как ссора. Но если позволите, я продолжу…
Я не возражал.
– Мы куда быстрее других наций впадаем в амбиции, и виной тому – наша примитивность! Мы пресмыкаемся перед вышестоящими, унижаем тех, кто ниже нас, да, подобное можно встретить где угодно, но лишь мы делаем это в масштабах целой нации! И это гипертрофированное желание успеть, не позволить остальным оттеснить тебя в сторону. А о каком почтении к старшим можно говорить, если для того, чтобы наши люди научились уступать место пожилым женщинам, понадобилось запустить по телевизору в автобусах специальный рекламный ролик, посвященный этой теме.
Я попросил официантку принести нам еще по бутылке пива. Чэнь в ответ сделал то же самое. Потягивая приятно горчащее пиво, я узнал, что моему собеседнику не нравится:
– что многие китайцы ходят на улице в пижамах (сразу вспомнилось, какое количество моих соотечественников обожает спортивные костюмы, не только в качестве повседневной, но порой и в качестве парадной одежды);
– что китайцы очень любят плеваться и бросать мусор где попало (я давно заметил практически повсеместно специальные плакаты и знаки, призывающие население соблюдать чистоту). «Плюнуть на шанхайский асфальт стоит двести юаней, но как плевали, так и продолжают плевать!»;
– что китайцы делают культ из совершенно обычных вещей, немерено усложняя простое (пример – утоление жажды с помощью чая превращено в сложный и нудный ритуал), и упрощают все сложное.
– Мне наплевать, из какой глины сделан чайник и кто его раскрашивал! – Чэнь постучал пальцем по чайнику, стоящему на столе. – Чистая вода, хороший чайный лист, что еще надо для того, чтобы выпить вкусного чая? Нет же – вокруг этого совершенно обычного действа накручено столько измышлений и, с позволения сказать «правил», что голова идет кругом! А надевать с черным костюмом белые носки никак не отучатся!
Около минуты понадобилось моему собеседнику на то, чтобы молча закончить свою трапезу, после чего он продолжил свои обличительные речи:
– От привычки постоянно лгать китайцы становятся замкнутыми, недружелюбными. А возьмите отношения между старшими и младшими. Перед старшими по должности китайцы становятся рабами, а перед младшими – надменными хозяевами жизни. Истинные, человеческие взаимоотношения подменяются комплексом самых черных чувств по отношению как к вышестоящим, которых следует ненавидеть за доставленные ими унижения, так и к нижестоящим, которых следует бояться, ведь не исключено, что они захотят отомстить за то, что их унижали. Клубок противоречий так запутан, что его никто не распутает. Когда-нибудь грянет революция в сфере взаимоотношений, революция в сознании, и, поверьте мне, это будет страшно! Представляете – у полутора миллиардов человек вдруг разом снимутся все ограничения? О, лучше не доводить народ до подобной беды!
Взглянув на часы, Чэнь вскочил с места, рассыпался в извинениях и, сославшись на неотложные дела, покинул меня, сказав на прощание:
– Но, прошу вас, Дэн, не думайте, что я плохо отношусь к своим соотечественникам. Я их очень люблю, но иногда так хочется выговориться. Надеюсь, что я не утомил вас своей болтовней?
– Ничуть, – честно признался я. – Наоборот – мне было очень интересно послушать вас.
На этом мы и расстались.
Оставшись в одиночестве (за столик к иностранцу из-за боязни показать себя не в лучшем свете подсядет не каждый китаец), я допил пиво, расплатился и пошел осматривать очередные достопримечательности.
«Однако этот Чэнь – большой оригинал», – подумал я, выйдя на улицу.
Больше мне таких вот «обличителей китайского образа жизни» встретить не довелось.
Кому: Виктория Остапчук «vicusya@zzandex.ru»
От кого: Денис Никитин «denisn@posttmail.ru»
Тема: О том, как заваривать чай.
Здравствуй, Вика!
Не буду ничего писать о чайной церемонии, давно и хорошо известного всем театрального представления в древнекитайском духе. Лично у меня все эти ритуалы вызывают одну лишь скуку вместе со страхом нечаянно разбить какую-нибудь хрупкую посудину. Да и прихлебывать чай по маленькому глоточку, словно виски или коньяк, мне как-то «невкусно». К тому же во время чайных церемоний чай заваривают очень слабый, на мой взгляд (не спорю – взгляд дилетанта), аромат там определенно присутствует, а никакого вкуса нет и в помине.
Расскажу о другом – о направлениях, иначе говоря – способах в науке заваривания китайского чая.
Их всего три.
Согласно первому, чайные листья следует пропарить, хорошенечко растереть в ступке, а затем… варить. Этот способ почерпнут у монголов.
Второй, и самый распространенный, способ таков – чай размельчают в тонкий порошок на каменных жерновах, засыпают в горячую воду и взбивают особым бамбуковым веничком. Приверженцы третьего способа заваривают чай не в чайнике, а в специальной чашке с крышкой, именуемой «гайвань». В этот самый «гайвань» засыпают сухой чай и заливают кипятком. На четверть, на треть или наполовину объема – дело вкуса. И через несколько минут наливают чай в чашку, не поднимая крышки, через специальное отверстие, чтобы аромат не улетучился.
Чувствуешь – как все сложно? А мы-то привыкли – опустил пакетик в кипяток, сосчитал до пятнадцати и – пей-наслаждайся!
Не поверишь – недавно встретился мне китаец, причем музыкант, творческая натура, который начисто отрицал пользу церемониального чаепития!
Китайцы – они такие разные.
Целую,
Денис
P.S. И немного китайской мудрости напоследок. «Ле-Цзы спросили:
– Почему ты ценишь пустоту?
– В пустоте нет ничего ценного, – ответил Ле-цзы. – О ней нельзя так говорить. Просто нет ничего лучше покоя, нет ничего лучше пустоты. В покое, в пустоте находишь место, где жить. А давая и отбирая, мы теряем место, где жить. Тот, кто, совершив ошибку, начинает играть в “человечность” и “справедливость”, не вернет потерянного»[35].
Кому: Владимир Крашенинников
«vkr777@krambbler.ru»
От кого: Денис Никитин «denisn@posttmail.ru»
Тема: Из красной книжечки.
Здравствуй, Вова!
Еще совсем недавно каждый (я не преувеличиваю) китаец, умевший читать, носил в кармане красную книжечку с цитатами из речей и трудов Председателя Мао. Как бы мы к нему ни относились, но этот человек олицетворял собой целую эпоху в китайской истории, поэтому, мне кажется, тебе будут интересно ознакомиться с некоторыми его высказываниями, чтобы лучше прочувствовать – какие они, эти китайцы.
Не думай, что я здесь записался в маоисты.
Вот, пожалуйста:
«Я считаю, что когда мы – будь то отдельный человек, партия, армия или школа – не подвергаемся нападкам врага, то это плохо, ибо это, безусловно, означает, что мы оказались с ним в одном болоте. Когда же враг выступает против нас, то это хорошо, ибо показывает, что мы проводим четкую грань между ним и собой. Если враг яростно нападает и изображает нас в самом мрачном свете как людей, лишенных всяких достоинств, то это еще лучше, ибо доказывает, что мы не только проводим четкую грань между ним и собой, но и имеем большие успехи в работе».
Да, после таких слов у врага язык критиковать не повернется – только зря силы тратить.
«Помимо руководства партии другим решающим фактором является шестисотмиллионное население. Когда много людей – много суждений, много энтузиазма и энергии. У народных масс никогда не было такого подъема духа, такого боевого задора и высокого дерзания, как сейчас».
Массы перебили всех воробьев, чтобы не клевали драгоценные рисинки на полях, плавили руду в дворовых печах (результат не радовал!), отправляли интеллигенцию на перевоспитание в деревню… Нескучно им было с таким затейником, как Мао!
«Каждый коммунист должен усвоить ту истину, что винтовка рождает власть».
И некоммунисты усвоили эту истину превосходно.
«У китайского народа есть поговорка: “Поднявший камень себе же отшибет ноги”, которая изобличает поступки некоторых глупцов. Такими глупцами и являются реакционеры различных стран».
«Все реакционеры – бумажные тигры. С виду реакционеры страшны, но в действительности не так уж сильны. Если рассматривать вопрос с точки зрения перспективы, то подлинно могучей силой обладают не реакционеры, а народ».
«Бумажный тигр»! Какое классное словосочетание!
«Проблемы Китая сложны, и ход наших мыслей тоже должен быть сложнее».
М-дя… В логике Председателю Мао не откажешь.
«Наш принцип – партия командует винтовкой; совершенно недопустимо, чтобы винтовка командовала партией».
Откровенно сказано – все китайские генералы сразу поняли, что в политике им делать нечего.
«При игре на фортепьяно в движении находятся все десять пальцев, и нельзя, чтобы одни из них действовали, а другие бездействовали. Но если ударять по клавишам всеми десятью пальцами одновременно, то мелодии тоже не получится. Для того чтобы получилась хорошая музыка, все десять пальцев должны действовать ритмично и согласованно».
А Мао, оказывается, и в музыке разбирался! Как это он не обучил всех китайцев игре на пианино? Не успел, должно быть…
«Мы за опору на собственные силы. Мы хотели бы получить помощь извне, но ставить себя в зависимость от нее мы не должны. Мы полагаемся на собственные усилия, на творческие силы всей нашей армии и всего народа».
«Сами с усами!» – сказал Председатель Мао, поглаживая себя по гладкому, без растительности, лицу.
«В Красной армии имеется немало и таких людей, у которых индивидуализм проявляется в стремлении к удовольствиям. Им всегда хочется, чтобы войска направлялись в большие города. Они стремятся туда не ради работы, а ради удовольствий».
Верно подметил Великий Кормчий – удовольствия, особенно для военнослужащего, – это что-то святое!
«Три основных правила дисциплины: во всех действиях подчиняться командованию; не брать у населения ничего, даже иголки и нитки; все трофеи сдавать в казну.
Памятка из восьми пунктов: разговаривай вежливо; честно расплачивайся за купленное; занял вещь – верни; испортил вещь – возмести; не дерись, не ругайся; не порть посевов; не допускай вольностей с женщинами; не обращайся жестоко с пленными».
А еще не забудьте мыть руки перед едой и чистить зубы два раза в день – утром и вечером!
«Мир принадлежит вам и в то же время нам, но, в конечном счете, вам. Вы, молодежь, полны бодрости и энергии, находитесь в расцвете сил и подобны солнцу в восемь-девять часов утра. На вас возлагаются надежды… Мир принадлежит вам. Будущее Китая принадлежит вам».
Зацени «подобны солнцу в восемь-девять часов утра». Великолепно сказано, не так ли?
Будь здоров!
С революционным приветом из Китая,
Денис
Кому: Маргарита Бром «mabro@krambbler.ru»
От кого: Денис Никитин «denisn@posttmail.ru»
Тема: Менеджмент в Поднебесной.
Добрый день, Маргарита Борисовна!
Как вы давно успели заметить – я любопытен. Пытливый ум не дает мне покоя.
Во время своих «странствий и скитаний» я не упускаю ни единой возможности пообщаться с кем-то из местных жителей. Разумеется – с теми, кто владеет английским, ибо на китайском я могу только поздороваться (ну и попрощаться, естественно), поблагодарить, сосчитать до десяти.
Наиболее общительны владельцы различных лавочек и ресторанчиков, предназначенных в первую очередь для туристов. Они сносно владеют английским, с удовольствием идут на контакт и, как здесь принято, охотно и подробно рассказывают о себе, своей семье и т.д.
Многие из таких вот представителей китайской буржуазии раньше работали на крупных предприятиях, о чем они непременно не просто упомянут, но и подробно расскажут.
Постепенно у меня скопилось много информации, касающейся местных принципов управления людьми, я хорошенько осмыслил ее вот и спешу поделиться.
Думаю, что писем получится несколько, но постараюсь не «растекаться мыслью по древу».
Если во всем мире люди управляют тем или иным бизнесом в первую очередь с целью увеличения его стоимости (и вы, уважаемая Маргарита Борисовна, не являетесь исключением из этого правила), то в Китае принято считать, что главный смысл управления, и ведения всех дел вообще, заключается в самосовершенствовании и даровании спокойствия окружающим.
Слышу, как наяву, ваш вопрос: «А что представляет собой это “самосовершенствование”?» – и спешу ответить, что под самосовершенствованием китайцы в первую очередь понимают познание себя самого и, как результат – полное владение своими чувствами и помыслами.
Спокойствие, дарованное окружающим, – это не состояние блаженного безделья, ничегонеделания. Спокойствие для китайца – это, прежде всего, состояние гармонии с окружающим миром, которое помогает китайцу во всех мыслимых и немыслимых ситуациях. Гармония вообще-то в Китае считается высшей жизненной ценностью.
И второй составляющей пресловутого «спокойствия» является поддержание добрых личных отношений с коллегами по работе. Добрые отношения для китайца куда важнее соблюдения инструкций, правил и законов. Никаких споров, никаких конфронтаций – конфликты должны разрешаться мирно, дипломатично.
Поскольку менталитет китайца, его видение мира, его мышление базируются на принципе взаимопроникновения противоположностей, то и местный менеджмент этим принципом пренебречь не может. На практике это означает следующее: во-первых, все взаимоотношения выстраиваются по принципу «ты – мне, я – тебе», или «как аукнется, так и откликнется», во-вторых, любая проблема решается исходя из ситуационной обстановки, а не по каким-то там правилам и законам, в-третьих, все проблемы, все вопросы, все ситуации всегда рассматриваются целиком, а не по частям, и, в-четвертых, весь китайский менеджмент проникнут духом конформизма, стремлением достижения компромиссов всегда и везде.
В хорошем китаец непременно углядит что-то плохое, а в плохом умудрится отыскать хорошее, пусть даже и немного.
Отношения между людьми, стремление к поиску единого, устраивающего всех решения, ориентация на «текущий момент» – вот три кита китайского менеджмента.
Пора заканчивать.
Продолжение следует.
Ваш преданный (в хорошем смысле этого слова) сотрудник,
Денис Никитин
Кому: Виктория Остапчук «vicusya@zzandex.ru»
От кого: Денис Никитин «denisn@posttmail.ru»
Тема: Семья.
Привет, Викусик!
Конфуций учил, что семья и государство представляют собой две основные и взаимосвязанные опоры общества. Подобное положение вещей сохранилось и по сей день – и ныне в Китае государство уделяет особое внимание семье как таковой, рассматривая институт семьи как фундамент стабильности и процветания.
Какая же она – современная китайская семья?
Современная китайская семья, прежде всего, должна соответствовать государственному стандарту «пяти хороших проявлений», или «пяти хороших качеств», «ухао цзятин».
Первое – в семье должны быть уважение к старшим и любовь к юным.
Второе – должна быть гармония между мужем и женой.
Третье – семья должна поддерживать добрые отношения с соседями.
Четвертое – в семье должны присутствовать трудолюбие и бережливость.
Пятое – семья должна заботиться об охране окружающей среды.
В традиционной китайской семье соблюдалось «пять постоянств»: отцу предписывалось следовать долгу и справедливости, матери – источать милосердие, старшим братьям – питать к младшим дружеское расположение, младшим – относиться с уважением к старшим, и всем сыновьям – почитать родителей.
Традиционная китайская семья была патриархальной. Патриархальность эта выражалась главным образом в том, что глава семьи до самого конца жизни оставался владельцем всего имущества. После его смерти имущество не переходило целиком и полностью к старшему сыну, а делилось между сыновьями поровну. Только между сыновьями – дочери не обладали правом наследования, но в качестве компенсации получали приданое, когда выходили замуж.
На сегодняшний день китайским законодательством провозглашено свободное вступление в брак по обоюдному желанию мужчины и женщины и его свободное расторжение, равенство мужчины и женщины в браке, единобрачие. Запрещены насильственное заключение браков без учета волеизъявления жениха и невесты, браки между несовершеннолетними и практика уплаты выкупа за невесту.
В наше время изменилась и цель, главная задача – создания семьи.
Традиционная китайская семья создавалась для продолжения рода, а нежелание создавать семью согласно конфуцианским представлениям рассматривалось как безнравственное поведение, ибо такой человек не думал о продолжении рода, а следовательно, уклонялся от выполнения своего долга перед предками. Холостяки в Китае подвергались суровому моральному осуждению и даже экономической и правовой дискриминации. Рождение внебрачных детей не приветствовалось и считалось позором как для женщины, так и для всей ее семьи.
Сейчас же молодые люди, вступающие в брак, стремятся, прежде всего, к счастью. Любовь осознается ими как необходимое условие для создания семьи. В современном Китае представление о том, что каждый обязательно должен создать семью, постепенно сходит на нет.
Изменилось и отношение к добрачным и внебрачным сексуальным связям, которые все шире «завоевывают» Китай, причем многие китайские социологи считают, что важную роль в распространении свободных взглядов на сексуальные отношения играет Интернет. Среди более «продвинутой», в сравнении с сельской, городской молодежи все популярнее становится идея о допустимости сексуальных отношений без вступления в брак. Ныне значительная часть этой самой городской молодежи не спешит связывать себя узами брака. Если раньше для женщин брак был практически единственным способом получения средств к существованию, а дети – единственным смыслом жизни, то в современном Китае девушки стремятся получить образование, приобрести востребованную профессию, сделать карьеру и тем самым добиться финансовой независимости и от родителей, и от мужа.
Карьерные соображения и прагматический подход к вопросу воспитания ребенка в условиях чрезвычайной занятости обоих супругов привели к тому, что многие супружеские пары не хотят иметь детей. Бездетность становится осознанным выбором супругов. В традиционной китайской семье самыми главными были отношения между отцом и сыновьями, а сейчас на первом месте в семье стоят отношения между супругами как между двумя равноправными партнерами. Кстати, в Китае сейчас уже не считается предосудительным быть разведенным. Старые семейные традиции постепенно сходят на нет.
В традиционном обществе человек воспринимался и ощущал себя неотделимой частицей семейно-родственной группы, патриархального клана, вне которого в те времена могли находиться только отверженные. Житель современного Китая в первую очередь воспринимается по совокупности личностных качеств. Признаюсь честно, что такой подход нравится мне больше.
Целую,
Денис
P.S. «Учитель сказал:
– В древности у людей было три недостатка. Теперь этих недостатков уже нет. В древности люди с широкими взглядами не обращали внимания на мелочи. Теперь люди с широкими взглядами отличаются распущенностью. В древности сдержанные люди вели себя достойно. Теперь же сдержанные люди устраивают ссоры. В древности сдержанные люди отличались прямотой. Теперь же сдержанные люди занимаются обманом»[36].
Кому: Елизавета Кузьмичева «llizzyk@posttmail.ru»
От кого: Денис Никитин «denisn@posttmail.ru»
Тема: Китайская сказка для Алисы.
В стародавние времена правил Китаем один император. Жадный и глупый он был, да вдобавок еще и обжора. Не до дел государственных ему было. Любил он только сладко и много поесть, одеться понарядней да подданных своих обобрать половчее. Вечно новые налоги выдумывал, чтобы денег с народа побольше содрать.
Однажды случай такой вышел – ни с того ни с сего завелась вдруг в роскошных императорских покоях мышка. Увидел ее император и очень испугался, потому что никогда раньше мышей не видывал.
– Это злой дух явился, чтобы досаждать мне! Спасите, оборотень! – завопил он, со страху убежав в самую дальнюю комнату.
Несколько дней сидел там трусливый император, отказываясь возвращаться в собственные покои. Стали придворные к нему туда на доклад ходить, и обеды туда же ему носили.
А мышь увидела, что все во дворце ее боятся и прогнать не решаются, и решила, что все ей дозволено. Ну и правильно решила – раз уж сам император от нее прячется. Короче говоря, вконец обнаглела мышь. Расхаживает по дворцу, словно по собственному дому, усами шевелит да хвостом помахивает. Отъелась на дворцовых харчах, такая толстая стала – не узнать ее. Ходит по императорским покоям не спеша, вперевалку.
И не просто ходит, а еще и пакостит. Взяла однажды да императорский парадный халат с вышитыми драконами изгрызла, а через несколько дней любимый императорский пояс, отделанный драгоценными камнями, проела.
Узнал об этом император и решил, что дальше так продолжаться не может. Выживет его наглая мышь из собственного дворца всему Китаю на потеху.
Призвал император к себе полководцев да военачальников и повелел им истребить оборотня.
– Не то ваших голов лишитесь! – предупредил строго.
Стали военные совещаться. Посовещались и говорят:
– Можем мы с людьми сражаться, а против оборотня мы бессильны, о повелитель. Здесь не силой, а умом действовать надо.
Призвал тогда император мудрецов и потребовал, чтобы они тотчас же избавили его от великой напасти.
Мудрецы посовещались и посоветовали императору задобрить оборотня – тогда, мол, он сам уберется восвояси.
– А как задобрить? – спросил император.
– Моления в его честь устраивать, благовония перед ним возжигать, жертвы ему приносить, – отвечают мудрецы.
– Быть по сему! – повелел император.
И начали его придворные утром и вечером оборотню по восемь раз кланяться, на рассвете и на закате благовония перед ним возжигать, да кормить всякими сладостями.
Радуется мышь такому почету и уважению и, разумеется, никуда из дворца уходить не спешит. Умная мышь попалась, знающая свою выгоду.
Рассердился император на мудрецов, разогнал их из дворца в разные стороны и повелел поскорей доски в людных местах вывесить, а на досках тех написать, что во дворце ищут умельца, который сможет оборотня в облике зверя диковинного изловить да прочь прогнать. И было обещано такому герою, если он все, что от него требуется, исполнит, в награду десять тысяч слитков золота да в придачу шелковых материй тысячу кусков. А чтобы ясно было, какой именно оборотень во дворце завелся, под каждой надписью дворцовые художники зверя страшного нарисовали, словно живого.
Увидел это объявление один молодой крестьянин из грамотных, и смешно ему стало – император принял за оборотня обыкновенную мышь и назначил за ее поимку столь высокую награду.
Решил крестьянин отправиться во дворец к императору, чтобы мышь изловить, и прямо на следующее утро оделся в лучшие одежды, прихватил с собой первого встречного кота и во дворец явился. Привели его к императору, тот вместе с придворными как раз мыши почести воздавал. Посмотрел крестьянин на то, как сам император и его сановники перед обычной мышью на коленях ползают да поклоны бьют, и стало ему смешно. Больно уж потешно все это выглядело.
Услыхал император и его свита, что рядом смеется кто-то, обернулись, а это оказался простой крестьянин. Хотели было тотчас связать наглеца да обезглавить, а тот им спокойно, словно всю жизнь во дворце прожил, говорит:
– Не волнуйтесь понапрасну, пожалуйста. Я пришел от оборотня вас избавить!
– Тогда – действуй! – ответил император. – И немедленно!
Выпустил крестьянин на пол кота, которого до того прятал за пазухой. Кот, не мешкая, кинулся к мыши, схватил ее передними лапами и съел! Была мышь – и нет мыши!
Император и его придворные от удивления рты разинули, да так и застыли, потому что не только мыши отродясь не видали, но и кота тоже.
Получил крестьянин свою награду, все, как и было обещано. Нанял подводы, погрузил на них золото и шелка и собрался домой возвращаться. И кота с собой взял. Посадил его на переднюю подводу – пусть с почетом едет кот. Заслужил.
А император увидел, что крестьянин решил кота забрать, и принялся его уговаривать:
– Сам ты уходишь и зверя своего забираешь! Так не годится – вдруг снова нечисть какая во дворце объявится? Что нам тогда делать? Оставь во дворце для охраны твоего зверя. Иначе кто же будет меня, императора, от оборотней охранять!
Поломался хитрый крестьянин, пока не выторговал себе еще десять тысяч слитков золота, да еще тысячу штук парчовой материи! За такую цену согласился он зверя своего императору оставить, чтобы тот нечисть всякую ловил.
Воротился крестьянин домой, собрал односельчан, выставил им угощение и рассказал о своей удаче. Докатились слухи и до жадного помещика, что жил неподалеку. Позавидовал помещик, разгорелась в его душе жадность.
«Эх, мне бы такую удачу! – думает он. – Мне! Мне!»
А жадность в нем все сильней да сильней разгорается.
Вскоре надумал император новых наложниц во дворец набрать и во все стороны слуг своих разослал, чтобы они красивых девушек искали.
Обрадовался помещик и решил императору собственную дочь отдать.
«Вот, – думает, – и ко мне удача пришла!»
Быстро собрался он в дорогу, нарядил дочь в роскошные одеяния и повез ее в императорский дворец.
Сидит в паланкине и думает: «Ну, я-то за дочь куда больше золота да материи получу, чем этот неотесанный крестьянин за кота!» И было ему от таких дум приятно и спокойно.
Только на деле вышло все немного иначе.
Привел помещик дочь во дворец, показал императору, а тот ему говорит:
– Угодил ты мне, за это я тебя награжу! Вот, возьми этого кота, я десять тысяч слитков золота да тысячу штук парчовой материи отдал за него!
Император уже успел убедиться, что во дворце больше нет мышей, и решил кота с рук сбыть. Больно уж тот надоедал своим мяуканьем.
Вот так и получил жадный и завистливый помещик кота взамен золота и дорогих материй. Стало ему досадно и обидно, что променял он дочь на кота, да разве кто осмелится перечить воле императора?
Так и пришлось помещику с котом домой вернуться.
Долго над ним люди смеялись.
P.S. Это очень китайская сказка.
Китайцы обожают меняться – шило на мыло, мыло на сало… Так, глядишь, и до колечка с бриллиантами дойти можно!
Китайцы мастера делать из мухи слона. Или оборотня из мышки, как в данном случае.
Простое решение проблемы китайцы часто приберегают под конец, вначале пробуют что посложнее.
Зависть к ближнему (надо отдать им должное – тщательно маскируемая) – это движущая сила китайского прогресса. Шучу, конечно, но в каждой шутке…
И главное – если китаец поймет, что здесь он может «урвать», то он «урвет по максимуму», можете не сомневаться!
Кому: Маргарита Бром «mabro@krambbler.ru»
От кого: Денис Никитин «denisn@posttmail.ru»
Тема: Менеджмент в Поднебесной, часть вторая.
Добрый день, Маргарита Борисовна!
Обрадованный успехом, который вызвала у вас первая часть моих размышлений, спешу продолжить. Так сказать, развить и закрепить успех.
Начну с иерархии – этого местного «бога».
Иерархия для китайцев священна. Соберите вместе кучку незнакомых друг с другом китайцев, и вы увидите, что они сразу же после знакомства «разобьются по старшинству».
По должности, по общественному положению, по уровню благосостояния, на худой конец – тупо по возрасту.
Китаец не может быть чьим-то братом – он непременно должен быть или младшим братом, или старшим.
Иначе и быть не может.
Иначе – хаос! Сотрясение основ бытия, обрушение подпорок неба, разброд, разлад и всеобщий бардак!
Ну а коль китайцы так любят выстраиваться в иерархический ряд, то и обязанности они непременно разделят в полном соответствии с занимаемым в этом ряду местом. Чтобы было «кому за пивом бегать, а кому пиво пить». Это очень удобно – все заранее знают, что и как им надлежит делать, знают, почему именно они должны это делать, и, как результат, делают свое дело с удовольствием. На худой конец – без удовольствия, но и без ропота и зависти к вышестоящим. Тут двух мнений быть не может – родился на пять дней раньше брата – будешь старшим братом, родился днем позже – младшим. Причем обязанности здесь принято делить очень и очень четко.
Надо отдать местным менеджерам должное – принцип «от каждого по способностям» они соблюдают всегда. Иерархия иерархией, но способности со счетов сбрасывать нельзя.
Расточительство получается.
Разумеется, что любой китайский менеджер должен быть дипломатом, без гибкости здесь пропадешь – сожрут как сверху, так и сбоку и снизу, стоит только остаться без союзников.
И что примечательно – от нескольких человек я слышал одну и ту же фразу: «Все решения я принимаю, только когда я спокоен». Это они так хвалят себя.
А самые крутые китайцы, наверное, говорят о себе так: «Я спокоен всегда и не расстанусь со своим спокойствием даже сидя на раскаленной сковороде!»
Китайцы никогда не возьмутся за решение неразрешимых задач, но если уж взялись, будут трудиться сообща и очень усердно, причем руководитель будет неусыпно бдить, контролируя каждый шаг своих подчиненных, но при этом делать вид, что полностью им доверяет. Лучший контроль – незаметный контроль!
Китайцы помогают коллегам, причем очень часто делают это бескорыстно. Не милосердия ради, а всего лишь из желания сохранить пресловутое «лицо». Коллег можно ненавидеть, можно желать им всего наихудшего, но отказать «своему» в помощи – невозможно.
Окружающих лучше не критиковать, а вот себя – обязательно. Как говорится – «не покаешься – не спасешься».
Позволю себе привести несколько правил, которыми должен руководствоваться каждый китайский руководитель. Надеюсь, что я сформулировал их верно.
Правило первое – хорошая психологическая обстановка в коллективе важнее всего! Отсюда вывод – от плохих людей надо избавляться.
Правило второе – не берись за то, что нельзя сделать!
Правило третье – учитывай способности своих подчиненных и требуй от них соразмерно!
Правило четвертое – развивай инициативу подчиненных, не забывая направлять ее в нужное русло!
Правило пятое – совершенствуйся, совершенствуйся и совершенствуйся!
Вот, пожалуй, и все.
С уважением,
Денис Никитин
P.S. Тематический отрывок из «Суждений и бесед» Конфуция:
«Фань Чи спросил о знании.
Учитель ответил:
– Это значит знать людей.
Фань Чи не понял.
Учитель сказал:
– Выдвигать людей прямых и отстранять людей лживых, и тогда лживые люди смогут стать прямыми.
Фань Чи ушел, но, встретив Цзы-ся, сказал:
– Я только что видел учителя и спросил его о знании.
Учитель сказал:
– Выдвигать людей прямых и отстранять людей лживых, и тогда лживые люди смогут стать прямыми.
– Что это значит?
Цзы-ся сказал:
– О, как глубоки эти слова!..»[37]
Кому: Владимир Крашенинников
«vkr777@krambbler.ru»
От кого: Денис Никитин «denisn@posttmail.ru»
Тема: После Мао поговорим о дао.
Здравствуй, Вова!
Не спеши пугаться – я не собираюсь грузить тебя рассуждениями на тему вроде «Что такое истинное дао?» или «Заключено ли дао в нас или все мы – частицы одного дао?», обсуждать трактовки Вселенской Пустоты и тому подобное.
Также я не хочу объяснять тебе, что «дао» в переводе означает «путь», и философствовать на тему «Дороги, которые мы выбираем», тем более что лучше старика О. Генри по этому вопросу не выступить.
Просто предложу тебе, о совершенномудрый друг мой, одну даосскую притчу.
Вот она:
«В одной деревне жил небогатый крестьянин, и была у него лошадь.
Однажды эта лошадь сбежала.
Жители деревни, узнав об этом, поспешили выразить крестьянину свои соболезнования по поводу постигшего его несчастья.
Однако крестьянин не выглядел расстроенным.
На сочувствующие речи соседей он ответил:
– Возможно.
И больше ничего не добавил.
На следующий день лошадь вернулась к хозяину. Да не просто вернулась, а привела за собой шесть диких лошадей!
Разумеется, соседи снова пришли к крестьянину, чтобы поздравить его с такой большой удачей.
Крестьянин выслушал их речи и ответил так же, как и вчера. Он сказал:
– Возможно.
На другой день сын крестьянина взялся объезжать необъезженных лошадей. Стоило ему взобраться на первую из них, как он тут же был сброшен ею на землю! Да так неудачно упал, что сломал ногу.
Снова пришли к крестьянину жители деревни и снова принялись сочувствовать ему.
Выслушал их крестьянин и сказал:
– Возможно.
Удивились люди такому ответу и разошлись по домам.
На следующий день в деревню нагрянули чиновники, ведающие набором молодых людей в армию императора. Многих забрали они, но сын крестьянина избежал этой печальной участи – так как из-за ноги он не мог ходить, чиновники оставили его дома.
Когда же соседи вновь навестили крестьянина, чтобы выразить свое удивление по поводу того, как беда обернулось для него радостью, он сказал им все то же:
– Возможно».
Пока,
Твой друг Денис
P. S . Сам понимаешь – ограничиться одной притчей я не в силах.
Итак, внимай!
Пять энергий олицетворены деревом, что служит топливом огню, который, догорев, оставляет после себя пепел, что превращается в землю, в недрах которой находится металл, на поверхности которого в виде росы осаждается вода, питающая собой дерево.
Этот «круговорот энергий» называется «сян шэн», или «взаимное возникновение», причем китайцы рассматривают этот круговорот как взаимосвязь одновременных, а не последовательных событий, ибо одно не существует без другого, подобно тому как не может быть ян без инь.
Если «шэн» обозначить другим иероглифом, то «взаимное возникновение» станет «взаимным преодолением», согласно которому дерево в виде плуга побеждает землю, которая побеждает воду при помощи земляных плотин, вода, в свою очередь, гасит, а значит – побеждает огонь, что расплавляет, превращая в жидкость, металл, который, в свою очередь, рассекает дерево.
А ты думал…
Данный текст является ознакомительным фрагментом.