Заноза

Заноза

Начну с цитаты, но честно предупреждаю читателя: она будет с подвохом. Итак, «Драма на охоте» Антона Чехова: «Сильный порыв ветра сорвал с меня шляпу и унес ее в окружающий мрак. Сорванная шляпа на лету как бы шмыкнула по морде Зорьки. Она испугалась и взвилась на дыбы и понеслась по знакомой дороге». Все, слово в слово. Скажите, однако, вам ничто не мешает, словно крохотная заноза в пальце?

Прошу вас, если есть лишние десять секунд, еще раз взгляните на цитату из классика. Перечитали? Конечно, вы правы: мною кощунственно вставлено в Чехова наречие «как бы». Предварительно я просмотрел разные словари. Так вот: теперь я определенно знаю, что наречие и союз «как бы» потребляется главным образом в разговорной речи. В документах, письмах и печати эта «заноза» практически не замечена. Можете представить себе письменный приказ офицера: «Отделению занять исходную позицию как бы с целью защиты родины?» Еще раз сам себя и вас с солдатами спрашиваю: защищать родину, или не защищать, или как бы защищать? При чем тут «как бы» — союз, и, как сказано в словаре у Даля, упрощение, сведение сложного к более простому, редукция?

Проще сказать: сорняк, севший, как заноза, в разговорный язык. Пустяк? Тоже нашел проблему! Не стал бы спорить, если б не обнаружил в обвальном применении «редукции» социальное содержание. «Какбысты» нашли приют и среди дипломатов, и думцев, и министров, и философов, и литераторов, и ведущих телепрограмм, то есть у всех без исключения «говорящих».

Тотальное использование «как бы» вовсе не означает, что его потребители люди безграмотные. Отнюдь нет. Это всего лишь знак, свидетельствующий о нашей всеобщей неуверенности, невнятности, неопределенности и, если хотите, нестабильности общества. Мы сами пока не знаем: мы существуем или как бы живем?

Судите сами. Если обвинитель в суде или врач в поликлинике произносят такие соображения вслух: подсудимый преступление как бы совершил, а врач нас как бы вылечил — мы теряемся. И вправе спросить: «Скажите определенно: вы меня вылечили или не вылечили, подсудимый совершил или не совершил преступление?» Продолжим примеры: строитель дом построил или как бы построил? Приняла Дума постановление или не приняла? Торжествуют «какбысты», сами себя не слыша, словно они глухие: заноза сидит глубоко. Монтень говорил: «Нет наставницы более коварной и немилосердной, чем наша привычка».[77]

Завершаю наш «пустячный» разговор воинственными вопросами: кто виноват в том, что все мы стали «какбыстами» и, разумеется, что теперь делать? На первый вопрос отвечаю без сомнения: перед детьми виноваты родители, а перед родителями — школа, а перед всеми нами — радио и телевидение, на которые стало модно валить всю вину, но ведь именно они постоянно озвучивают и тиражируют многочисленных «какбыстов». В печати и у классиков прочитать подобное можно, но редко. Да и читаем мы все же реже, чем слышим.

Признаем, однако, что перед перечисленными «виновниками», в свою очередь, виновата жизнь: наше общество до сих пор не знает: живет ли оно как бы при социализме с человеческим лицом, или как бы при капитализме? При тоталитарном или каком-то гибридном строе? Что делать? Избавиться от неопределенности.

Позвольте закончить визит к «какбыстам» цитатой из Толкового словаря живого русского языка Владимира Даля, который, кажется, нашел единственную (и весьма актуальную) возможность грамотно использовать «занозу»: «Как бы не было худа».

Попробуем и для себя сделать из сказанного как бы выводы.

Власть. 1998, июнь

Подводя итог разговора о языке, надо бы пропеть гимн жестокой требовательности журналиста к слову — к тем «семи нотам», из которых он слагает свое произведение. Как мы ухитряемся из такого, казалось бы, ничтожного по объему источника извлекать целые водопады слов — «ему непостижимо», как любил говорить один известный фотокорреспондент, мой добрый товарищ, нет, надо решительно сузить отверстие, через которое мы выливаем слова на бумагу, надо учиться их цедить, чтобы каждое слово было «взвешенным».

«Искусство писать хорошо, — цитирую запись из дневника Л. Н. Толстого, для человека чувствительного и умного состоит не в том, чтобы знать, что писать, но в том, чтобы знать то, чего не нужно писать».[78]