Уважайте трупы устриц
Уважайте трупы устриц
22 февраля 2007 г.
Выходя из дому в двадцатиградусный мороз, я с удовлетворением вспомнил одну свою поездку по солнечной Франции, в ходе которой я приблизительно на полдороге своего довольно длинного путешествия из Ниццы в Лурд забрался в деревню Saint Dalmas. Дело было, правда, летом, но местные краеведы мне очень завлекательно рассказывали о том, как у них в деревне в старину был организован зимний быт. А зима в тех краях выдается и выдавалась прежде не та, что на Лазурке, где приходится на прогулку выходить в пиджачке. Но настоящая, до минус 30 градусов. Как мы любим. И вот когда так ударял мороз, рассказывали мне местные краеведы, и кто-то из жителей умирал, то не было дураков копать покойнику могилу. Какой смысл долбить могилу в промерзлой земле, когда это удобней сделать в ноль градусов?
«А что ж с телами делать?» – спросит простодушный российский читатель, воспитанный в советское время в том духе, что надо все бросить и идти преодолевать трудности, причем в самое неподходящее время. Если же трудностей нет, иди себе их создай, учила нас партия. К примеру, хочется тебе выпить – а ты специально не пей. А чтоб и другим неповадно было, организуй какую-нибудь идиотскую антиалкогольную кампанию… Потом все брось и иди гони самогон. Ну и так далее.
О, если б мы могли соизмерять силы с задачей, если б могли грамотно расходовать силы! Мы б горы свернули! (Хотя мы и так столько всего свернули, что иной раз думаешь: лучше б сидели и тихо пили пиво.)
Так вот французские крестьяне, чтоб вы знали, воспитывались без участия КПСС. Но основы физики знали и понимали, что трупы при минус 30 прекрасно сохраняются сколько угодно долго. Потому их спокойно складировали в особом сарае и бережно там хранили. А ближе к весне погребали с соблюдением всех формальностей и скорбей. Вот он, прагматизм, вот здравый смысл, на фундаменте которого построена уютная западная цивилизация!
А у нас зимой пытаются жить, как будто кругом лето… Зачем, почему? Удастся ли это как-то переменить? Есть ли на это какая-то надежда? Думая об этом, я со вниманием осматривал встречных прохожих и отмечал, что каждый второй без шапки, а каждый третий в легкой курточке, в которой впору сидеть за выставленным на набережную Круазетт столиком кафе и медленно пить кальвадос… А не бежать по морозной Москве с отмороженными яйцами, которые звенят, стукаясь друг о друга.
Наполеоновские солдаты бежали из зимней Москвы с чувством того, что свершается справедливость и делать им в России с ее повсеместными морозами нечего. Что у них во Франции экзотика, забава для туристов, мечтающих о снежном покрове, то у нас унылая бескрайняя реальность. Французы бежали от Кутузова не только как от великого полководца, но как от мудреца, который им объяснил, как надо жить и, главное, – где. И вообще кому.
И вот на таком морозном белоснежном московском фоне меня позвали на дегустацию устриц. Дело благородное, на дворе же пост, а устрица – они ни рыба, ни мясо, а как-то так. Но я под благовидным предлогом не пошел. Меня в Москве утомляет процесс употребления в пищу устриц! Половина из них обычно дохлые. А то две из трех. Вот этот процесс, когда открываешь их одну за другой и каждый раз слегка волнуешься – ну-ка, ну-ка! Нет – снова труп… Нет бы его отправить в деревню Saint Dalmas, в мертвецкую, до весны – так нам шлют. Народ у нас крепкий, не то переживали. И жрут у нас, в четырех часах полета от теплых морей, дохлых устриц по четыре евро за трупик за милую душу, даже в пафосных заведениях. Хороший бизнес, если вдуматься. Круговорот веществ в природе…
Сказать, чтоб люди кругом мерли, объевшись несвежими устрицами, – не скажу, это было б преувеличением. Всех отравленных откачивают. Некоторые даже к врачам не обращаются! А зачем? Ну полежал денек на диване, поблевал, продристался, а там встал и пошел себе дальше жить, работать и учиться. Банальное пищевое отравление. С одним таким человеком я после его чудесного выздоровления деликатно беседовал, пытаясь не травмировать психику пострадавшего.
– И что, – спрашиваю, – они все были живые, и ты все равно отравился?
– Живые? Они что, должны быть живые?
– Гм…
– А как же узнать, как их отличить? Просто роман «Живые и мертвые»!
– Ну, они шевелились, когда ты лимон на них выдавливал?
– А что, надо? И они должны шевелиться?
И этот человек, который отравился дохлыми устрицами, смеялся над русским народом, который прошлым летом массово жрал ядовитые грибы! Зря смеялся, он такой же, как мы, он точно так же, как простой русский человек, создает себе трудности и после преодолевает их. Он просто больше за это платит. Устрицы с шабли несколько дороже водки с солеными грибами…
Данный текст является ознакомительным фрагментом.