Конституционная реформа

Конституционная реформа

Заявления российских должностных лиц о том, что принятие закона о Конституционном собрании нецелесообразно, вызывают недоумение и сожаление. Необходимость Федерального конституционного закона о Конституционном собрании предполагает сама Конституция. Странно слышать утверждение, что соблюдение Конституции России нецелесообразно. Почему же юридическая формальность — наличие закона — становится в сегодняшней России все более серьезной политической проблемой?

1. Системный кризис.

Когда-то М. Монтень отметил, что первый признак порчи общественных нравов — это исчезновение правды. Не грех вспомнить эту мудрость, разбираясь с буднями сегодняшней России.

Массовые митинги населения России, проходящие с декабря 2011 года в разных городах России, нелепо объяснять только происками ЦРУ и неких «оранжевых заговорщиков». Все гораздо серьезней: Российская Федерация находится в состоянии глубочайшего, самого серьезного за минувшие 20 лет системного кризиса.

Дело не только в падении ВВП и уменьшении многих жизненно важных социально-экономических показателей — первостепенную роль «играет системный кризис в государственном управлении на макро— и микроуровне, который не позволяет добиваться главного — результативности в работе».

Проведенный в РГТЭУ в феврале 2012 года социологический опрос среди студентов дал примечательные результаты (сразу оговорюсь, что возраст опрошенных — от 17 до 23 лет, но ведь молодежь во все времена была барометром революции).

72,38 % опрошенных заявили, что ни одна из парламентских партий им не близка и не понятна. И хотя 64,13 % из участников опроса были намерены участвовать в голосовании на выборах Президента России 4 марта 2012 года, лишь 1,9 % сказали, что фальсификация на выборах отсутствует, 21,27 % затруднились ответить, а 76,82 % уверены, что фальсификации есть. При этом 12,38 % уверены, что фальсификации незначительны и не угрожают ни свободному волеизъявлению граждан, ни демократическим принципам, но остальные 64,44 % студентов убеждены, что фальсификации на выборах приобрели большой масштаб и угрожают демократии и стабильности государства.

На вопрос, в чем причина многотысячных акций-митингов, только 8,5 % опрошенных заявили, что это выражение поддержки существующему социально-экономическому и политическому курсу руководства страны; 13,44 % студентов объясняют митинги усилиями Запада по дестабилизации положения в стране, 7,2 % приводят самые разнообразные причины, но 70,82 % опрошенных без колебаний говорят, что митинги — это выражение недовольства населения политическим курсом и социально-экономическим положением в стране.

И уж совсем печальны показатели социальной активности. При вопросе «Примете ли Вы участие в митингах-акциях по собственному желанию?» 67,2 % опрошенных студентов заявило: «Нет, не пойду ни на один из митингов». Вроде бы нормально, но…

Очень существенное «но». «Да, поддержу либеральную оппозицию», — сказали 9,18 % студентов; «Да, поддержу патриотическую оппозицию» — 17,05 %. «Да, поддержу действующую систему власти», — сказали 6,56 % опрошенных.

Таковы показатели «барометра».

Идея развития свобод личности, получающая поддержку масс, стала для неолиберализма прекрасным прикрытием для восстановления власти класса. Более того, на Западе со времен Тэтчер и Рейгана поворотом государственного аппарата в сторону неолиберализма «стало возможным с помощью убеждений, кооптации, подкупа и угроз поддерживать в обществе согласие, необходимое для сохранения власти группы». С гибелью СССР такой поворот государственного аппарата был осуществлен и на послесоветском пространстве. Социальный консенсус рухнул.

Разрушение нравственности и утрата чувства будущего, появление богатых рантье и обнищание миллионов, как и многие другие результаты псевдореформ двух минувших десятилетий не могли не вести к ситуации, которую в былую эпоху называли революционной, к утрате властью социальной поддержки, к кризису самой модели власти. «В смешении правды и лжи, в потере ценностных ориентиров — огромная опасность не только для личности и семьи, но и для единства общества и даже государства», — подчеркивает Патриарх Московский и всея Руси Кирилл.

Рассмотрим легитимность политической системы современной России как конституционно-правовую проблему.

2. Проблема легитимности.

Легитимация (лат.) в широком смысле — утверждение полномочия, правоспособности. Легитимационное свидетельство — это документ, утверждающий данное право.

В государственном и международном праве легитимизм требовал и требует уважения к правам законных династий и непризнание узурпаторов.

Но легитимизм как признание исторического права не сводится к монархической традиции. Надежды большинства тех же французов на возвращение Бурбонов были связаны не с правами старой династии на престол, а с установлением начал свободного государственного устройства после террора Конвента и деспотизма Наполеона.

Государственно-правовая легитимность выступает по отношению к законности как сакральное право на власть — элемент естественного права народа — по отношению к позитивному праву соответствующего государства. Должностное лицо может быть избрано в соответствии с действующим законом, но, не получая при этом легитимности, оно не обретает полномочий должностного лица по естественному праву (либо по праву Божественному). Правомочия лица начинают существовать вне общества, отделяясь вместе с другими государственными институтами от социальной жизни. И наоборот. Именно поэтому в православии государственное служение святых благоверных князей приравнено к христианскому подвигу.

Не случайно русские правоведы и философы рассматривали право как юридически оформленную нравственность. «Право есть принудительное требование реализации минимального добра или порядка, не допускающего известных проявлений зла», — писал В.С. Соловьев.

В ст. 3 Конституции Российской Федерации записано: «Носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ… Никто не может присваивать власть в Российской Федерации». Соблюдение этой нормы и есть принцип легитимности.

Принцип легитимности не дублирует другие принципы, например, принцип справедливости, и без того обладающий высшей степенью нормативной обобщенности. Если в справедливости ключевыми моментами выступают понятия «мера», «соразмерность» и «адекватность», формирующие «общий закон соразмерности деяний и воздаяний», то в легитимности на первом плане «признание народом», «естественная преемственность», «священное качество», «связанность с волей общества».

Легитимация предполагает наличие права в основе любого требования, в том числе претензии на власть. И хотя легитимность не может носить всеобщего характера, она выступает общеправовым принципом, охватывающим всецело правовые основы и современного общества.

Отсюда необходимость изначального признания народом проводимых реформ легитимными. В ином случае реформы просто не состоятся. Значит, механизм проведения модернизации общества должен вызывать доверие, привлекая на всех этапах народную поддержку осуществляемым нововведениям.

Легитимность власти предполагает ее преемственность. ХХ век наполнен для России сплошными разрывами преемственности. Таких разрывов, как минимум, шесть:

февраль 1917 года — попрание Основных законов Российской империи, свержение династии Романовых, открывшее путь к разрушению Российской империи,

сентябрь 1917 года — новое попрание Основных законов Российской империи, упразднение монархии и установление республики,

октябрь 1917-го — свержение Временного правительства буржуазной Российской республики. Узурпаторов свергли новые узурпаторы, началась экспроприация экспроприаторов;

январь 1918-го — разгон демократически избранного Учредительного собрания России;

декабрь 1991-го — попрание Конституции СССР и разрушение СССР,

октябрь 1993-го — попрание Конституции Российской Федерации и расстрел сопротивлявшегося этому российского парламента.

Промедление в 1992–1993 годах с легитимацией конституции стало, по мнению В.Д. Зорькина, главной причиной осенней трагедии 1993 года: «В этой пустоте, созданной близорукостью, корыстью, злой волей сознательных деструкторов, стали произрастать политический радикализм, экстремизм, анархизм, фашизм. Момент для легитимного введения в жизнь необходимой обществу конституции по существу был упущен, начался губительный конфликт между ветвями власти».

Учитывая этот печальный опыт, модернизацию России в начале XXI века надо проводить, не нарушая действующую Конституцию. Кстати, независимо от того, проголосовали ли за ее проект в декабре 1993 года, народ России ее признал, де-факто согласился на ее основе жить, а значит, ее легитимировал. Но возможен и обратный процесс. Преемственность рушится, когда народ отказывает легитимности в доверии. Если преемственность выступает важным, но не достаточным признаком легитимности, то доверие — даже не ее признак, а неотъемлемый элемент.

Актом легитимации власти является согласие народа на эту власть. Создание СССР было событием революционным, но его конституционное реформирование в 1924, 1936 и 1977 годах было принято абсолютным большинством народа, что совершенно легитимировало советскую власть.

По тем же основаниям выборы Ельцина Президентом России в 1996 года навсегда остались нелегитимными, а выборы В.В. Путина в 2000 и 2004 годах, как и выборы Д.А. Медведева в 2008 году, были легитимны, несмотря на имевшиеся частные нарушения избирательных законов.

Для нас сегодняшних Ф.М. Достоевский сделал в своем «Дневнике писателя» проницательную запись: «Нации живут великим чувством и великою, всех единящую и все освещающею мыслью, соединением с народом, наконец, когда народ невольно признает верхних людей с ним заодно, из чего рождается национальная сила — вот чем живут нации, а не одной лишь биржевой спекуляцией и заботой о цене рубля».

3. Формула власти, к которой стоит стремиться.

Представления, что Конституция Российской Федерации «обладает всеми признаками устойчивой системы», является «гарантией стабильности российской государственности», к сожалению, утопичны. Жизнь показывает, что многие нормы Конституции РФ морально устарели и не консолидируют общество как правовая основа его развития, напротив, они общество дезорганизуют. Например, ст. 80 и 83, или со 110 по 113 статью Конституции. Такие нормы требуют изменения. Без изменения Конституции успешно разрешить созревшие в обществе противоречия невозможно. Даже изменение конституционных норм — лишь основа для политических решений, лишь условия нормализации жизни в стране.

Убежден, что ныне необходимо вернуть Президента РФ на место главы исполнительной власти государства, вернуть пост вице-президента и упразднить пост председателя правительства.

С другой стороны, необходимо перейти к смешанной парламентско-президентской модели, предполагающей то, что сам президент стоит во главе правительства, а члены Правительства, избранные депутатами, сохраняют парламентские мандаты, работая в правительстве и при своей из него отставке без каких-либо дополнительных процедур продолжают быть депутатами.

Необходим полный пересмотр главы 5 «Федеральное Собрание» Конституции РФ. Вместо СФ и неконституционного Государственного совета при Президенте России пора восстановить модернизированный в соответствии с вызовами XXI века Государственный совет РФ, формирующийся по смешанному принципу. Государственный совет, на мой взгляд, должен включать:

Глав исполнительной и законодательной властей субъектов Федерации по должности — 172 чел.;

Назначаемых Президентом РФ пожизненно лиц, ранее занимавших пост Президента РФ;

— Назначаемых Президентом РФ на 6 лет членов ГС из числа авторитетных государственных и общественных деятелей России — 20 чел.;

— Делегируемых на 5 лет парламентскими партиями членов ГС пропорционально представительству партий — 20 чел.

Созрела потребность общества в упразднении неэффективной Государственной Думы РФ и избрание по смешанной системе Верховного Совета РФ — 225 чел. по партийным спискам и 225 чел. по территориальным округам. Это один из кратчайших путей к тому, чтобы воля парламента приблизилась бы в своем содержании к воле народа.

Возможно, пора объединять Конституционный, Верховный и Высший арбитражный суды в один Верховный Суд с соответствующими палатами и составами по гражданским и уголовным делам. Многоголовость судебной власти в России себя не оправдала.

Это те меры, которые могут вернуть легитимность современной российской власти. Без них разговоры о борьбе с коррупцией, о демократизме кадровых решений во всех ветвях власти, о независимости судей и эффективной судебной системе останутся конкурсом лицемерия или, в лучшем случае, пустым сотрясением воздуха.

Без конституционной реформы избранный в марте 2012 года Президент России В.В. Путин не сможет восстановить своей легитимности.

Но как осуществить эти меры? Усилиями правительства, Государственной думы или Совета Федерации? Но у них «все хорошо», они ничего не захотят менять по доброй воле.

4. О механизме Конституционного собрания

Как установить общественный консенсус, без которого невозможно гражданское общество? Есть три нереволюционных способа легитимации перемен: осуществить изменение Конституции России федеральными конституционными законами при особой процедуре (ст. 136 Конституции РФ), осуществить изменение Конституции России через референдум (ч. 3 ст. 3 Конституции), либо через созыв Конституционного Собрания (ст. 135 Конституции).

Конечно, есть ст. 136 Конституции РФ, согласно которой поправки к главам с 3 по 8 Конституции можно принять в порядке, предусмотренном для принятия федерального конституционного закона. Но ведь это поправки, а полное изменение глав? И как, при необходимости, включить в Конституцию новую главу? А ведь и формально небольшая поправка к статье, находящейся в главе с 3 по 8 Конституции РФ, может по своему значению посягать на нормы, прописанные в главе 1 или 2. И кто будет определять отсутствие такого посягательства? Парламентское большинство? Уточняю: сегодняшнее парламентское большинство?

Да в лучшем случае только тогда, если и когда вокруг парламента встанут блокадой тысяч 100 или 200 российских граждан и по-ватикански замуруют все выходы из ГД и СФ до тех пор, пока депутаты не примут нужного решения. Может быть, обойдемся без этого?

Первые два пути работать не будут, поскольку один связан с решениями тех самых высших органов представительной власти России, легитимность которых ставится под сомнение, а второй — референдум — технически затруднен, да и все мы помним, как обошлись с четко выраженной волей народа на всесоюзном референдуме 17 марта 1991 года.

Остается Конституционное собрание (далее — КС). Существует несколько проектов закона о Конституционном собрании. Во всех проектах ключевым спорным моментом является механизм формирования КС. В этом механизме выделяются четыре исходных принципа его формирования:

первый: работоспособность, предполагающую оптимальное число членов КС;

второй: профессионализм, предполагающий разрешение дилеммы, кто должен заниматься изменениями Конституции России — то ли юристы и политологи, то ли уполномоченные на то лица вне зависимости от их профессий;

третий: представительность, когда новый текст конституционных норм рождается в столкновении политических и экономических интересов, социальных программ, отражающих существующие в обществе настроения;

и четвертый: неангажированность, означающую беспристрастную объективность лиц, работающих над конституционной реформой.

Большинство экспертов и авторов законопроектов пришло к выводу, что совместить эти принципы в тексте законопроекта невозможно из-за их взаимоисключения.

Существующие проекты, в том числе подготовленный общественным движением «За Веру и Отечество» и внесенный мною и моими соратниками законопроект, предлагают разные способы совмещения указанных принципов. И проект Г.А. Зюганова, Н.М. Харитонова, Н.И. Рыжкова и других «левых», и «коалиционный» проект, внесенный Б.Б. Надеждиным, А.И. Лукьяновым, В.В. Володиным, Е.Б. Мизулиной и В.А. Крючковым. Как и проекты О.О. Миронова, В.П. Зволинского и других авторов.

Что общего у всех законопроектов? Все проекты закона, в том числе мой, морально устарели. Они рассчитаны на ситуацию стабильного и бесконфликтного развития российского общества, когда КС должно решить некие формально-юридические вопросы, а все ветви власти, направляющие своих руководителей в состав КС, пользуются доверием и уважением большинства граждан. Увы, ныне все виды власти не пользуются ни доверием, ни уважением.

А потому главным и становится вопрос: как учесть настроения в обществе при формировании Конституционного собрания, чтобы решения этого Собрания восполнили вакуум легитимности?

На мой взгляд, оптимальным вариантом легитимации реформ является созыв КС на основе авторского проекта закона видного российского государствоведа С.А. Авакьяна. Об этом проекте и хочу коротко сказать.

В проекте Федерального конституционного закона о КС, опубликованном С.А. Авакьяном, предполагается, что КС должно состоять из 300 членов, входящих в него по должности, по избранию и по назначению (ст. 5 законопроекта).

По должности членами КС являются: Президент РФ, председатель, заместители председателя, руководители комитетов СФ ФС РФ; председатель, заместители председателя, руководители депутатских объединений и председатели комитетов ГД ФС РФ; председатель и заместители председателя Правительства РФ; председатели Конституционного, Верховного и Высшего арбитражного судов РФ; Генеральный прокурор РФ; председатель ЦИК РФ; уполномоченный по правам человека в РФ.

Членами КС по избранию являются по два представителя от каждого субъекта РФ, избранные законодательным (представительным) органом государственной власти субъекта РФ тайным голосованием на альтернативной основе.

Члены КС по назначению включаются в его состав указом президента, ими должны быть, по замыслу С.А. Авакьяна, ведущие ученые-юристы, не являющиеся членами СФ и депутатами представительных органов любого уровня, не занимающие штатных должностей государственной или муниципальной службы и достигшие возраста 30 лет ко дню назначения.

Но сегодня жизнь требует дополнить и технологический подход С.А. Авакьяна актуальным политическим и духовным. Численный состав Конституционного собрания при этом увеличится, очевидно, до 350 или 400 человек.

Необходимы дополнительно еще две категории участников процесса конституционного реформирования, ибо это процесс не только правовой, но и политический, и духовный. Предлагаю делегирование в КС, во-первых, представителей центров «политического возбуждения» — официально зарегистрированных политических партий, имеющих своих депутатов в органах представительной власти различных уровней. А во-вторых, предлагаю включить в состав КС и носителей морального авторитета русского общества — членов Архиерейского Собора Русской православной церкви. Последнее необходимо в силу исторических особенностей России и экстраординарности самого КС, призванного решать проблемы не только государства, но и общества. Дай Бог, чтобы хотя бы в этой форме Конституционное Собрание получило доверие общества и восстановило легитимность власти.

5. Путь к легитимности лежит через конституционную реабилитацию православия

Восстановление легитимности власти невозможно без избавления русского (российского) общества от заблуждений и соблазнов, без возвращения присущего русскому народу миросозерцания. Общечеловеческие ценности не могут быть естественны вне национальной формы и национальных особенностей каждого народа. Без сохранения собственной идентичности, самоопределения и самоуважения невозможно народное бытие. «Под угрозой может оказаться само существование культурной целостности, которая, подвергаясь постоянным воздействиям, пусть и прогрессивным, не должна все-таки поступаться живым единством и уникальностью. А это происходит всякий раз, когда извне идущие импульсы усваиваются без какой-либо существенной переработки, не получают культурной апробации».

Сострадание и солидарность русского человека — неотъемлемая часть его национального самосознания. Для развития в каждом члене общества совести как высшего духовного качества человека необходима актуализация высших моральных потребностей и ценностей, возможность противопоставить их более низким, выдвижение высоких требований к себе, развитие способности к самосознанию. И тогда в систему духовных координат возвращается Бог, ибо созидательную социальную энергию порождают лишь те идеи, которые имеют метафизическое природное происхождение.

Для России речь идет о возвращении православия и его конституционной реабилитации. Не как одной из многих религий, а как системы самой духовной жизни народа. Русский (православный) человек понимает саму жизнь как подвиг. «Самым важным в православном миропонимании всегда было разумение, что земная жизнь — только ступень к жизни вечной, — подчеркивал Патриарх Московский и всея Руси Алексий II. — И в то же время эта вечная жизнь уже явилась, уже присутствует рядом с нами, если мы способны видеть ее своим духовным взором. Вот откуда преобладающая в православном мироощущении радость, дух оптимизма и торжества».

Главным препятствием для избавления нашего Отечества от духовной и социальной скверны является ряд норм действующей российской Конституции.

Необходимо принципиально исправить ст. 14 Конституции России.

Напомню, что согласно ст. 14 Конституции РФ «Российская Федерация — светское государство. Никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной. Религиозные объединения отделены от государства и равны перед законом».

Начнем с того, что сводить православие и Русскую православную церковь к религиозному объединению юридически некорректно и политически ошибочно. В Конституции той же Азербайджанской Республики более точно записано, что от государства отделены не «объединения», а религия, что именно «все вероисповедания» равны перед законом (ч. 1 ст. 18 Конституции АР).

Откуда формулировка российской конституции, столь оберегаемая пришедшими в 1993 году к власти либеральными «рыночниками»? Она унаследована от революционеров-большевиков.

Ст. 13 первой советской Конституции — Конституции РСФСР 1918 года, принятой «в момент решительной борьбы пролетариата с его эксплуататорами», закрепила норму: «В целях обеспечения за трудящимися действительной свободы совести церковь отделяется от государства и школа от церкви, а свобода религиозной и антирелигиозной пропаганды признается за всеми гражданами». Эти «отделения» повторила Конституция СССР 1936 года, а затем и Конституция СССР 1977 года.

Именно поэтому нынешние российские «либералы» в главных мировоззренческих вопросах сохраняют верность самому жесткому секулярному большевизму.

Ст. 14 противоречит статье 2 Конституции РФ, согласно которой человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина — обязанность государства. В некоторых конституциях обеспечение прав и свобод человека и гражданина названо вообще высшей целью государства (например, ст. 12 Конституции Азербайджанской Республики).

Далее. Чего стоит формулировка п. 1 и 2 ст. 13 Конституции РФ: «В Российской Федерации признается идеологическое многообразие. Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной и обязательной». Скажете, что это плюрализм? Неправда! Это закрепление в Конституции не чего иного, как принципа нигилизма. Идеологическое многообразие, как и отрицание идеологии — это тоже идеология, причем с безоговорочной обязательностью и государственным закреплением.

Между тем, современные подходы многих и старых и новых демократий предполагают совсем иное отношение к вероисповеданию и верующим, к мировоззренческим принципам и историческим традициям, к национальным особенностям каждого народа.

Возьмем, например, Грузию, вышедшую, как и РСФСР, из недр Советского Союза. Статья 9 Конституции Грузии гласит: «Государство признает исключительную роль грузинской православной церкви в истории Грузии и вместе с тем провозглашает полную свободу религиозных убеждений и вероисповедания, независимость церкви от государства». Согласитесь: юридически корректно и с уважением к памяти предков. И не следует путать независимость церкви от государства с их отделением друг от друга. Обратите внимание: о независимости государства от церкви не говорится.

Отношение общества к религии — одна из ключевых характеристик национальной самоидентификации каждого народа. В Республике Корея вполне в революционной традиции «никакая религия не признается в качестве государственной, государство и церковь отделены друг от друга» (ст. 20 Конституции). Иначе подходит к вопросу японское общество. В Японии «свобода религии гарантируется для всех», но ни одна из религиозных организаций не должна получать от государства никаких привилегий и «не может пользоваться политической властью». От государства требуется воздерживаться от осуществления религиозного обучения и какой-либо религиозной деятельности» (ст. 20 Конституции).

Другой пример опять из послесоветского пространства. В ч. 5 ст. 5 Конституции Республики Казахстан зафиксировано: «Деятельность иностранных религиозных объединений на территории Республики, а также назначение иностранными религиозными центрами руководителей религиозных объединений в Республике осуществляются по согласованию с соответствующими государственными органами Республики».

И никакого отделения религиозных объединений от государства! Напротив, государство в Казахстане, для которого все мировые религии являются иностранными, жестко контролирует их деятельность на своей территории, прямо вмешиваясь во внутрицерковные вопросы.

Нет никакого отделения государства от Церкви или религии и в Узбекистане. Но нет и взаимного вмешательства. Так, ст. 31 Конституции Республики Узбекистан закрепляет норму, согласно которой «свобода совести гарантируется для всех. Каждый имеет право исповедовать любую религию или не исповедовать никакой. Недопустимо принудительное насаждение религиозных взглядов».

Что же я предлагаю для России? Предлагаю учесть несколько подходов. Вначале самый общий: отказавшись от разделения религий и государства, закрепить юридическое равенство перед законом любых вероисповеданий, в том числе атеистического. Например:

«Каждый обладает свободой религии и совести. Свобода религии и совести включает право признавать и исповедовать религию, знакомить со своими убеждениями, право принадлежать или не принадлежать к религиозной общине. Никто не может быть обязан участвовать в религиозных обрядах против своих убеждений». Так гласит § 11 Основного закона Финляндии от 11 июня 1999 года.

Или: «Церкви и религиозные общины самостоятельно управляют своими делами, в частности, учреждают свои органы, определяют своих духовных лиц, основывают монастыри и другие церковные учреждения, независимые от государственных органов. Законом определяются условия обучения религии в государственных школах». А это норма ст. 16 Хартии основных прав и свобод 1991 года, являющейся составной частью современной Конституции Чешской Республики.

Наиболее нашего внимания заслуживает опыт Германии. Статья 4 Основного закона ФРГ от 23 мая 1949 г. гласит: «Свобода вероисповедания, совести и свобода религиозных убеждений и мировоззрения ненарушимы. Беспрепятственное отправление религиозных обрядов гарантируется».

А в ч. 3 ст. 7 добавлено: «Преподавание религии в государственных школах, за исключением неконфессиональных, обязательно. Без ущерба для права надзора со стороны государства религиозное обучение проводится в соответствии с принципами религиозных общин. Ни один учитель не может быть обязан против своей воли преподавать религию».

Как мы видим, государство, во-первых, не вмешивается во внутренние дела Церквей и конфессий, во-вторых, сохраняет государственное образование религиозным, в-третьих, надзирает за обучением и ориентируется на традиции и устои религиозных общин.

Закрепление статуса государственной религии присуще конституциям многих современных государств, и не только ортодоксально исламских, таких, как Иран или Саудовская Аравия. В ст. 2 Конституции Королевства Бахрейн записано: «Государственная религия — ислам. Исламский шариат является основным источником законодательства». Конституция Арабской Республики Египет, принятая «во имя Бога и с его помощью», подчеркнув в преамбуле роль революции как движущей силы и «права Бога и его миссию», также уже в ст. 2 закрепляет норму: «Ислам — государственная религия… Принципы исламского права — основной источник законодательства».

В Конституции Ливанской Республики, полиэтнической и многоконфессиональной, государство и религии нераздельны. В ст. 9 закреплено: «Свобода совести абсолютна. Воздавая почтение Высшему Существу, государство уважает все верования и гарантирует и защищает свободное осуществление обрядов при условии, что они не нарушают общественный порядок». А в ст. 10 дополнительно оговаривается, что образование свободно, но оно должно соответствовать публичному порядку, добрым нравам и не вмешиваться «в достоинство любой конфессии». Всем религиозным сообществам гарантировано право иметь собственные школы, на работу которых распространяются инструкции, изданные государством.

Конституция даже Социалистической Республики Вьетнам ушла от отделения церкви от государства, закрепив норму, что граждане «имеют право на свободу совести, они могут исповедовать любую религию или не исповедовать вообще никакой. Все религии равны перед законом. Места проведения обрядов совести, религии защищаются законом». Никто при этом не может посягать на исповедание религии или использовать религию для деятельности, «противоречащей закону и политике государства» (ст. 70 Конституции СРВ).

В полиэтнической республике «Союз Мьянма» каждый гражданин имеет право на свободу совести «и право на свободный выбор религии и отправление культа в гармонии с общественным порядком, моралью и общественным здоровьем» (ст. 34 Конституции). И в нескольких отдельных статьях особо говорится об отношении к религиям:

«361. Союз признает особую позицию буддизма как веры, исповедуемой подавляющим большинством граждан Союза.

362. Союз также признает христианство, ислам, индуизм и анимизм как религии, существующие в Союзе на день вступления настоящей Конституции в силу.

363. Союз поддерживает и защищает религии, которые он признает основными.

364. Эксплуатация религии в политических целях запрещена». В той же статье объявляется наказуемой любая деятельность, направленная на поощрение или способствующая возникновению ненависти, враждебности или разногласий между национальными или религиозными общинами.

Как видим, вновь никакого отмежевания государства от религий, объявленных основными.

Порой государство идет много дальше. В Конституции Республики Сингапур в ст. 15 «Свобода вероисповедания», помимо провозглашения собственно права каждого исповедовать свою религию, специально оговорено: «Никто не может быть принужден к уплате налога, доходы от которого предназначены полностью либо частично на нужды иной религии, нежели та, которую он исповедует». Статья заканчивается важной оговоркой: исповедание любой религии не дает оснований для принятия законов, противоречащих нормам общего права, регулирующим общественный порядок, здоровье и нравственность населения.

Но помимо вопросов юридического равенства религиозных конфессий и оформляющих их деятельность объединений существуют исторические и национальные особенности каждого народа.

Православие пришло на Русь из Византии — Восточной Римской империи. Русская православная церковь Московского патриархата, вобрав за века традиции и образ жизни восточных славян, воссоединившихся с ними тюркских и финно-угорских племен, и создала русскую нацию, ее национальное самосознание, ее цивилизационные ценности и сам Русский Дух. Нет никаких оснований, кроме нигилистического и космополитического злого умысла, говорить о равноправии религий среди русского народа, в русском (российском) государстве. Борьба с православием — ключевое звено всей русофобии.

А потому особо значим опыт греков как народа, где сберегается основа всей православной традиции. И дело даже не в том, что в Конституции Греции особо регламентируется статус Святой горы Афон (отдельная ст. 105 Конституции). Главное — каково в целом отношение общества и государства к православию.

В Конституции Греции раздел 2 части «Основные положения» посвящен отношениям церкви и государства. Статья 3 начинается словами: «Господствующей в Греции религией является религия восточно-православной Церкви Христовой». Клятва именем Святой, Единосущной и Нераздельной Троицы входит по Конституции в присягу и Президента, и депутатов Парламента Греции.

Убежден, что аналогичные нормы необходимы и для Конституции России. Русская Православная Церковь для России — непременное условие национальной самоидентификации. Все остальные религии равнодостойны, но исторически для многонационального русского народа вторичны. Ведь никому не приходит в голову добиваться, чтобы королева Великобритании перестала быть главой англиканской Церкви, в Ватикане исключили бы из числа главных источников права Кодекс канонического права и апостолические постановления, а в Саудовской Аравии, где все общество «базируется на исламской вере» (ст. 11 Конституции), а «государство защищает права человека в соответствии с исламским шариатом» (ст. 26 Конституции) — уравняли бы ислам с другими религиями. Да, все это — исторические и национальные особенности.

Нигилистический большевизм российской конституции пора изжить. Православие в России нуждается в конституционной реабилитации. В Преамбуле или 1, либо 2 статье Конституции следует провозгласить: «Господствующей в Российской Федерации религией является Православие — религия восточно-православной Церкви Христовой». Вместо сегодняшней «разделительной» нормы ст. 14 Конституции РФ следует в Основополагающем Акте нашего государства и нашего общества закрепить норму консолидирующую, такую, как норма ст. 13 Конституции Греции.

С учетом греческого примера может быть сформулирована и ст. 14 Конституции Российской Федерации:

«1. Свобода религиозного сознания неприкосновенна. Пользование личными и политическими правами не зависит от религиозных убеждений каждого.

2. Всякая известная религия свободна, и отправление ее культовых обрядов осуществляется беспрепятственно под охраной закона. Отправление культовых обрядов, оскорбляющих общественный порядок или нравственные нормы, не допускается. Прозелитизм запрещается.

3. Служители всех известных религий находятся под таким же надзором государства и несут перед ним такие же обязательства, что и служители господствующей религии».

Таков современный мировой опыт выстраивания отношений Государства, Церкви и Общества. Убежден, он заслуживает не меньшего изучения, чем опыт рыночных преобразований стран Европы и Азии. Особенно, если понимать под инновациями не только новые экономические решения, но и заимствования социальных идей извне и применение их к собственной действительности. Тогда и формируется социальная Симфония, призванная не только укрепить существующее общество, но и обеспечить внутренний императив формирования основ устойчивого развития человечества.

Освободившись от отравляющего влияния нигилистических заблуждений, восстановив свою целостность, российское общество сможет не только возродить легитимность власти, не только упрочить Российскую Федерацию, но и вернуть себе цивилизационную привлекательность, а значит, и вновь стать надежной скрепой Русского мира.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.