Уроки Октября 1917-го для России

Уроки Октября 1917-го для России

(Лекция, прочитанная С.Н. Бабуриным перед студентами и преподавателями МГУ 23 октября 2007 г. в рамках проходившего на социологическом факультете лекционного цикла «Свободные чтения о революции 1917-го»)

Уважаемые коллеги!

Я обращаюсь к вам так, поскольку изначально кровно связан с образованием и наукой, был даже деканом юридического факультета уже к моменту моего первого избрания депутатом российского парламента в 1990 году, причем самым молодым деканом юридического факультета в СССР (стал таковым в двадцать девять лет). Между вторым и четвертым созывом Государственной думы был заместителем директора Института социально-политических исследований РАН, а в 2002 году стал ректором Российского государственного торгово-экономического университета, где и сейчас заведую одной из юридических кафедр. Поэтому для меня вуз — это родное, а Государственная дума — это ответственная, но временная миссия. Временная, в силу политических событий в нашей стране, ставшая в чем-то политическим смыслом моей практической деятельности.

Если мы возьмем минувшие пятнадцать лет, то разные поколения граждан нашей страны сойдутся в том, что перестройка и гибель Советского Союза в 1991 году по-новому заставили взглянуть наше общество и на Гражданскую войну, и на Революцию 1917 года. Для меня нет никаких сомнений в том, что Февральская революция 1917 года — это и есть момент гибели Державы.

Очень непросто для деятеля моего политического направления (а я отношу себя к национально-консервативному, почвенническому крылу), очень непросто оценивать Октябрь 1917 года. Дабы избежать крайностей апологетики или очернения, я предлагаю определиться в ключевых понятиях и сначала определить, что такое Россия.

Если мы смиримся с тем, что Россия и Российская Федерация — это одно и то же, мы с вами никогда не поймем событий 1917 года и событий 1991 года. Российская Федерация — это только осколок, пусть самый большой, исторической России, это во многом результат административно-территориальных экспериментов большевиков 20—30-х годов прошлого века, когда историческая Россия была разделена на национальные, национально-территориальные и административно-территориальные единицы.

Путаница при проведении административной реформы 20-х годов ХХ века играла и играет сегодня свою роль. Россия — это цивилизация, развивающаяся в Евразии на протяжении нескольких тысячелетий. Эта цивилизация на сегодняшний день является русской, ибо сдерживается фундаментальными скрепами, а именно: русским языком, русской культурой, русскими традициями; и в качестве духовной скрепы, конечно же, восточно-христианской церковью, иными словами, православием. Уберите эти скрепы, и не будет России.

В 1991 году, как и в 1917 году, была предпринята попытка эти скрепы убрать. Прежде всего, такая попытка была предпринята в феврале 1917 года, когда был нанесен удар по России как державе, России как государству. И последовавшее после Февральской революции разрушение единого государства, триумф сепаратизма, выкраивание национально-государственных образований в пространстве прежней Российской империи, тотальная коррупция, экономический хаос, все это во многом было повторено в 1991 году.

Возникает вопрос: что же представляет собой Октябрьская революция, 90-летие которой мы в этом году отмечаем? Для меня, как человека, выросшего в Советском Союзе, в обстановке светского государства, общественного уважения к героям Гражданской войны, героям Красной армии, героям Великой Отечественной войны, Октябрьская революция — это прежде всего реакция широких общественных слоев на национализм, коррупцию, бюрократизацию, на то, что не были воплощены в жизнь провозглашенные в начале года лозунги, которые были восприняты массами, а это были, между прочим, лозунги, которые сформировали лицо Октябрьской революции. Я имею в виду лозунги «Мир — народам!», «Земля — крестьянам!», «Фабрики — рабочим!». Поскольку такие чаяния не были реализованы в течение весны — лета, и стал возможен октябрьский вооруженный переворот.

Если мы посмотрим исторические труды начала ХХ века — никто не называет 7 ноября (или 25 октября 1917 года) революцией, это — октябрьский вооруженный переворот, с которого началась революция, если быть точными в определениях. И эта революция, если попытаться очертить рамки, завершилась скорее в 1937 году своего рода термидорианским переворотом и уничтожением героев и кумиров революции. Можно говорить о завершении революции, указывая и 1927 год, говорить о десятилетии революционных перемен, завершившихся переходом от военного коммунизма к новой экономической политике, если считать, что Октябрьская революция — это террор. Но кто сказал, что Октябрьская революция задумывалась только ради террора? Убежден, что это — передержки. Безусловно, справедливы были упреки Белого движения в адрес большевиков в том, что за революцией стоят масонские круги и круги русофобского мирового капитала. Закрывать глаза и делать вид, что ничего этого не было, означает говорить неправду. Но стоит мне только начать говорить, что у нас в ВЧК в 1919 году 80 процентов были евреи, латыши и венгры, мне отвечают: не разжигайте, Сергей Николаевич, межнациональную рознь. Но это — не межнациональная рознь, это — исторический факт. Его можно комментировать, можно не комментировать. Но делать вид, что его не было, нельзя.

В 1977 году, сразу после принятия Конституции 1977 года, я, будучи студентом первого курса, направил письмо Л.И. Брежневу как Председателю Верховного Совета СССР, в котором поставил вопрос о правде в отношении Рыкова, Бухарина, Зиновьева, Сокольникова, предложил не замалчивать их существования, а рассказать, если они враги, о том, что же они совершили, ведь за их спиной были и революция, и Гражданская война, и возрождение государства после Гражданской войны. Предложил, если они не являются врагами, вернуть их имена в историю, как и имена многих других.

Это сегодня вы — счастливые люди, вы имеете возможность читать о самых разных деятелях, и о правых, и о виноватых. Читаете, правда, иной раз больше вранья, чем достоверной информации. Тем не менее, у вас есть возможность выбора, при чтении разных источников вы определяете, где больше правды, а где больше фантазии и просто целенаправленного искажения фактов. В годы, когда учились мы, существовало много «белых пятен». Тогда вы нигде бы не встретили, кроме пары критических замечаний в его адрес, например, имени Троцкого. Неизвестно было, а кто же возглавлял Реввоенсовет СССР, а перед этим Реввоенсовет РСФСР, и что это такое было. Были образы-клише и разрешенных красных, и всех белых.

Тем не менее, Октябрьская революция ни в коем случае не может быть сведена к профинансированному немцами вояжу лидеров большевиков в Петроград и последующему Октябрьскому перевороту. Сегодня можно считать доказанным, что большевики (по крайней мере, я эти доказательства принял, хотя многие по-прежнему говорят, что факты искажены) — взяли у немцев деньги на революцию. Но большевики всегда исповедовали принцип, как и многие другие революционеры, экспроприации экспроприаторов, получение любых денег ради достижения поставленных целей. Это не значит, что они заключили кабальный договор и вульгарно продались, они преследовали свои цели, а не цели Германии, и если в тот момент их цели совпали, чтобы ценой военного поражения победить и взять власть в России, то это действительное тактическое совпадение целей большевиков и руководства Германской империи. Это говорит о том, что в тот период большевики, конечно же, не несли в себе государственно-территориального, геополитического сознания, которое создает нацию и создает государство, державу. Такое сознание в Гражданскую войну несли большинство лидеров Белого движения. Но представьте себе трагедию нации, когда политическое понимание происходящего, свойственное тем же Л.Г. Корнилову или А.В. Колчаку, не сопровождается социально-экономическим пониманием внутренних процессов, происходящих в обществе, пониманием причин революции. А со стороны революционеров — наоборот.

Наивно и безответственно отрицать, что тогда шла борьба за социальную справедливость, за то, чтобы снять то чудовищное расслоение, которое было в Российской империи в 1917 году между элитой и основной массой населения, особенно крестьянством.

Сегодня в каком-то смысле мы подошли к такому же рубежу. У нас пятнадцатикратный разрыв в уровне жизни между десятью миллионами самых богатых жителей России и десятью миллионами самых бедных. Говоря о первых десяти миллионах, я не говорю об Абрамовиче, Фридмане, Березовском, Потанине. Я говорю о десяти миллионах, а это огромная социальная группа: те, кто делает покупки в магазине «Перекресток», те, кто достаточно состоятелен, я не говорю лишь о сверхбогатых людях. Те же депутаты, безусловно, принадлежат к названной категории.

Нынешнее чудовищное расслоение не может закончиться благополучно для общества, если не будут немедленно приняты меры по уменьшению этой пропасти, о чем вы, вероятно, знаете, записано в нескольких решениях Всемирного русского народного собора, на его общенациональных форумах. Православие видит решение ключевых современных проблем в достижении социальной стабильности.

Почему мы говорим об уроках Октябрьской революции 1917 года? Вы знаете, в 1992 году я был одним из лидеров оппозиции в Верховном Совете Российской Федерации (я был лидером некоммунистической оппозиции, коммунистической партии в тот момент не существовало, а те, кто впоследствии начали ее возрождать, были в рядах нашего движения, тот же Г.А. Зюганов был членом правления Российского общенародного союза). На Втором конгрессе соотечественников в Петербурге собрались в основном представители второй волны эмиграции, то есть те, кто оказался за рубежом после 1945 года. Присутствовали также и представители первой волны, оказавшиеся за границей после Гражданской войны. Так вот, после того как выступили представители всех фракций, в том числе депутат из Петербурга г-жа Салье, умолявшая собравшихся перестать симпатизировать Бабурину, потому что он — реакционер, империалист и шовинист, выступающий против горячо любимого Б.Н. Ельцина, один из этих стариков подошел ко мне и сказал: «Господин Бабурин, а Вам не кажется, что Вы напоминаете собой Корнилова?» Я ответил: «Нисколько, в качестве корниловцев у нас выступило ГКЧП, а Горбачев был Керенским». Тогда мой собеседник заметил: «Я был другом Александра Федоровича Керенского. Незадолго до его смерти я задал ему вопрос, — Александр Федорович, с высоты прожитых лет, как Вы относитесь к генералу Корнилову? Александр Федорович ответил: “Когда я об этом вспоминаю, я не могу спать. Мне следовало поддерживать его до конца”».

Это воспоминание говорит о том, что в августе — сентябре 1917 года, как и в августе — сентябре 1991 года, элита общества и государства оказалась не готовой к тем проблемам, которые надлежало решить. В 1917 году большевики, по большому счету, взяли власть при минимальном сопротивлении властей, при равнодушии общества, потому что власть, установившаяся после Февраля в России, не сделалась родной обществу. Для крестьян, для солдат, которые хотели прекращения войны, данная власть была обузой. И они радостно восприняли не только Приказ № 1, разрушивший дисциплину в вооруженных силах России, радостно восприняли Декрет о мире и, конечно же, Декрет о земле. Гениальность Ленина (не побоюсь этого слова — это был гениальный политический мыслитель и организатор) заключалась в том, что он взял все, что наработали социалисты-революционеры и народники, и приписал это большевикам.

Все это было обещано, гарантировано. Но ведь у нас существует традиция, сложившаяся за многие столетия, и не надо здесь упрекать советскую власть, а именно: начинать реформы и никогда не подводить их итоги. Вы что, действительно думаете, будто мы подвели итоги, скажем, административной реформы, начавшейся года четыре тому назад? Несколько лет тому назад любили подсчитывать, сколько реформ проводится в нашей стране. В счете, помнится, доходили до двенадцати одновременно. Подведены ли итоги хотя бы одной реформы? Сейчас разворачивается работа над национальными проектами. Я являюсь членом Совета при Президенте РФ по перспективным национальным проектам и демографической политике. Никогда итоги реализации национальных проектов подводиться не будут, потому что к этому мы, к сожалению, не приучены.

Октябрьская революция 1917 года в этом отношении является для нас не только зеркалом, она является для нас, если хотите, действующей моделью, показывающей закономерности нашего сегодняшнего развития. После разрушения Советского Союза встал вопрос: а что будет потом? В 1917 году не стало Российской империи. Формально, как вы знаете, монархию ликвидировало Временное правительство, не дожидаясь Учредительного собрания. Был опубликован документ об образовании Российской республики. И все посыпалось.

В этот процесс каждый внес свою лепту, начиная с Николая Второго. Безусловно, как человек он — мученик, но как государь — отступник. Он попрал обязательства Романовых стоять во главе России, защищать народ, он отрекся от своего имени и отрекся, вопреки Основным законам Российской империи, за своего сына, что породило кризис монархического движения. В этом — прямая вина и трагедия династии Романовых, трагедия всей монархической идеи. Не имел он права, ни по Божьему закону, ни по закону имперскому, отрекаться за своего сына. Уверен, если бы в феврале 1917 года сын Николая Алексей стал царем, ввиду его малолетства и неопытности государством правили бы регенты, однако ни одна революционная партия не посягнула бы на ребенка, который бы сделался символом государственности. Был упущен реальный шанс остановить развал, и здесь Милюков — прав, когда он пишет об этом в своих работах. Да и многие писали в этом же духе, и монархисты, и противники монархии.

Примерно то же самое произошло в 1991 году. Мне выпала горькая честь выступать 12 декабря 1991 года на сессии Верховного Совета РСФСР против ратификации Беловежских соглашений. Я оказался единственным депутатом, выступившим против разрушения Советского Союза. При голосовании меня поддержали только пять человек. Шесть человек в ходе поименного голосования проголосовали против Беловежских соглашений. Нельзя же разрушать собственную страну. Среди нас не было ни одного члена фракции «Коммунистов России», ни одного «радикального демократа». Большинство из шестерых сегодня состоят в партии «Народный союз» или ее поддерживают. Тогда они входили в Российский общенародный союз, так называлось наше движение. Я подошел к В.И. Севастьянову, говорю: «Виталий Иванович, Вы — дважды Герой Советского Союза, как Вы можете от имени коммунистов выступать за ратификацию Беловежских соглашений?» Его ответ был типичным, он сказал: «Главное — избавиться от Горбачева, а потом мы опять соберемся».

И так думали многие. Странная логика, даже на бытовом уровне. Допустим, в доме заводятся тараканы, и вместо того чтобы бороться с тараканами, предпочитают сжечь дом.

К сожалению, Верховный Совет РСФСР стоя приветствовал разрушение Советского Союза, ратификацию Беловежских соглашений. Многие из тех, кто голосовал за «Беловежье», состоят сегодня и в КПРФ, и в «Единой России». Они будут вас уверять, что приветствовали только создание Содружества независимых государств. Но разве было непонятно тогда, что Содружество независимых государств — форма, легализирующая уничтожение СССР? Индульгенция преступникам, совершившим государственный переворот?

А Беловежские соглашения — это, конечно же, государственный переворот. Как и государственный переворот 21 сентября 1993 года, когда Ельцин, в нарушение всех законов и Конституции, распустил Съезд народных депутатов, Верховный Совет России, остановил деятельность Конституционного суда. История нашего Отечества по таким знаменательным событиям лидирует среди многих других государств. И во многом потому, что мы не извлекли уроков из Октябрьской революции 1917 года.

Это произошло в силу двух диаметрально противоположных причин. Во-первых, в силу процветавшей в советское время апологетики Октябрьской революции, когда на протяжении нескольких десятилетий говорилось, что все действия революционеров были правильны, а все действия их противников были преступны. Все это отличалось необъективностью, и исторические исследования порой были просто бессмысленны, поскольку были направлены на оправдание последствий октябрьского вооруженного переворота.

Во-вторых, сегодня оппоненты, к сожалению, бросились в другую крайность. Говорится, будто Октябрьская революция — это какой-то «жидомасонский» заговор, будто бы вся Россия была против, а какие-то революционеры, прибывшие на корабле из США, совершили революцию, ввергнув нас в гибель и трагедию. Подобные рассуждения — самообман либо полная ложь, отсутствие желания понимать реальные процессы. Истина, как это часто бывает, — вне этих крайностей. Если бы не существовало внутренних объективных и субъективных предпосылок для революции 1917 года, ничего бы и не произошло.

Кстати говоря, не следует сильно отрывать Октябрьскую революцию от Февральской. Многие исследователи обоснованно видят в них единый революционный процесс, как и в случае с Великой французской революцией, у которой насчитывают и жирондистский, и якобинский, и другие периоды. Для фрагментарного исследования полезно разбивать процесс на отдельные, наглядные периоды, хотя для уяснения тенденций революцию следует рассматривать как единое целое. В случае с Октябрьской революцией мы должны понимать, что это был кризис цивилизации. Россия, как цивилизация, существовала на протяжении веков в нескольких формах: Российская империя, как форма цивилизации, Советский Союз, как форма русской цивилизации.

Сегодня же мы с вами стоим на распутье, стоим перед серьезным выбором.

Существует три варианта нашего будущего. Самый простой путь, на который нас усиленно толкают с Запада и с Востока, который, к сожалению, проповедует и руководство Российской Федерации, — это стать национальным государством. Нам предлагают согласиться с тем, что Российская Федерация — это и есть Россия. Таким образом, мы становимся ординарным национальным государством, хотя и при полинациональном составе. Как Франция, Германия, Буркина-Фасо. Так мы приближаемся к выполнению заветов г-на Киссинджера, который в 1992 году после международной научной конференции в Москве «Национальные интересы России», выступая на банкете после конференции как сопредседатель со стороны США, сказал, что перед российскими политиками должны стоять две задачи, а именно: осознать, что национальные интересы России не выходят за границы РСФСР. РСФСР также должна исполнить историческую миссию — передать все мусульманские территории прежнего Советского Союза под контроль, под геополитическое влияние Турции для обеспечения стабильности на постсоветском пространстве. Так прямо и было сказано. Даже представитель нашего тогдашнего рептильного Министерства иностранных дел выразил свое несогласие. Сегодня мы близки к тому, чтобы подобные заповеди наших исторических конкурентов реализовать.

При этом существует и гораздо худший вариант: космополитическое растворение России во всемирном социуме в ходе глобализации. Прошу отличать понятие «глобализация» от глобальных процессов; если вам читают лекцию о глобальных процессах — это одно, а если вам говорят о глобализации, мы должны понимать, что глобализация на определенном этапе может быть сравнена с раковой болезнью общества, унификацией всех сторон жизни в соответствии с североамериканскими стандартами. Так вот, в процессе глобализации через навязывание североамериканских стандартов соответствующего образа жизни, культуры и так называемой нравственности произойдет утрата национальной самоидентификации. Хотя говорить о нравственности применительно к североатлантическим процессам, конечно же, не следует. Скорее мы сталкиваемся здесь с полным отсутствием нравственности.

Нам же говорят, что то, что хорошо в США, будет хорошо и в России. Если что-то делается в США, предлагают делать это и в России. Вчера, выступая в прямом эфире на телевидении, я сказал, что Народный Союз как партия через своих депутатов внес законопроект об усилении контроля, вплоть до привлечения к уголовной ответственности, за производство абортов при отсутствии медицинских показаний. В нашем обществе за прошедшие полтора десятилетия в качестве элементов культуры была навязана пропаганда безопасного секса, пропаганда бездетности. Хочешь хорошо пожить, нас уверяют, сделай пару-тройку абортов, а потом родишь. Но это противоречит человеческой природе, это противоречит фундаментальным традициям и ценностям русской цивилизации, наконец, это убивает в женщине женское начало.

Мужчины часто ведут себя как эгоисты, но должны же они протянуть женщинам руку помощи! Тот же мужчина, который подстрекает свою подругу к убийству будущего ребенка, заслуживает категорического морального осуждения. Если существуют соответствующие медицинские показания, это — другое дело. Однако у нас преуспевающие актрисы кичатся тем, что живут в «гражданском браке», а популярный актер из телесериалов заявляет со страниц журнала, что рождение ребенка — это еще не основание для женитьбы. Какие у нас в таком случае могут быть устои общества? Тем самым мы ввергаемся в ситуацию заката империи.

Когда разрушали Советский Союз, говорили, все империи обречены разрушению. Но оппонентам не давали сказать, что все демократии погибли задолго до империй, ведь Спарта и Афины просуществовали гораздо меньше, нежели Рим и Византия. Самое длительное существование государства как такового, и вы это прекрасно знаете, мы наблюдаем на примере Восточной Римской (Византийской) империи, которая существовала более тысячи лет. Ее разрушили так же, как Рим, как потом разрушили Советский Союз, расшатывая нравственность, сбивая духовность, путая людей в понятиях, унижая героизм и превознося подлость.

Сегодня мы находимся на переломе. Я против того, чтобы подсматривать в замочную скважину, но я буду неизменно протестовать против того, чтобы на улицах проводились как демонстрации геев, так и демонстрации двуполой «свободной любви». Должно оставаться нечто, что всегда остается в сфере частной жизни, иначе человек станет скотом, каким-то обезьяноподобным существом. Мы должны понимать, что существует нечто сакральное. Нелепо и преступно, когда по телевидению обсуждают тему, существует ли право на убийство матери. В какой ситуации допустимо убить свою мать. Когда я просмотрел эту передачу, мне хотелось разбить экран телевизора. Существуют определенные рамки допустимого, которые только и создают человеческое общество, а у нас в некоторых передачах звучали, например, оскорбления даже в адрес Патриарха. Некоторые вещи в общественной жизни должны быть табуированы. Мы открыто заявляем: мы — консерваторы, мы выступаем за железобетонную защиту человеческого и государственного достоинства.

Условно я разделяю свою жизнь на три части. Первая часть — от рождения и до Афганистана, потому что я служил срочную службу в Афганистане, этим отчасти объясняется моя категоричность и несговорчивость. Когда там я увидел человека, с которого заживо сняли кожу, то именно тогда я дал себе слово, что буду делать все, чтобы такие ужасы не пришли на мою Родину. Вернувшись домой, я иначе смотрел на быт, на карьеру — все это ничто по сравнению с человеческой жизнью. Я поступил в аспирантуру, занялся преподавательской деятельностью, хотя многие из студентов были старше меня по возрасту. Тогда же у меня сложилось правило говорить со всеми, даже с близкими друзьями, на «вы».

Третий этап моей жизни начинается с 4 октября 1993 года, когда мы лежали в здании Верховного Совета под обстрелом из танков, автоматов и пулеметов, когда по нам стреляла родная армия. Это воспринималось как какой-то сюрреализм. В должности председателя Комитета Верховного Совета по судебной реформе и работе правоохранительных органов, оказавшись на нарах в тюремной камере № 20, я задал себе вопрос, жалею ли я о том, что отклонил несколько предложений Ельцина войти в состав правительства. И ответил себе, что не жалею, потому что для меня соучаствовать в разрушении страны было исключено. Входить же в состав правительства при президенте-разрушителе означает быть его соучастником. Именно тогда я принял решение, что если мне доведется выйти из тюремной камеры, осознанно заняться политической деятельностью. Так что я считаю себя политиком только с 4 октября 1993 года.

Депутат я с 1990 года, а политик — с 4 октября 1993 года. До этого я просто был юристом, командированным в законодательные органы государственной власти. Если бы я был опытней и старше, не был бы пропущен период, когда можно было создать политическую партию. Тогда же при моей поддержке началась современная карьера таких политиков, как Жириновский, Зюганов. С Г.А. Зюгановым мы разошлись после президентских выборов 1996 года. Я сказал ему: «Геннадий Андреевич, Вы боялись победить, но если Вы не хотите побеждать, не мешайте другим». Сегодня он выполняет важную стратегическую функцию, а именно: успешно сводит к нулю коммунистическую альтернативу в нашем обществе.

В качестве еще одного урока Октябрьской революции 1917 года мы должны осознать, что внешние угрозы настолько серьезны и настолько фундаментальны, что мы можем им противостоять только через механизм формирования социально солидарного общества. Говорить сегодня о классовой борьбе значит повторять действия большевиков в разгар Первой мировой войны. Только вот мир изменился, сегодня существует атомное оружие, генетическое оружие. Мы должны отдавать себе отчет, что все эти «куриные гриппы», странные формы лихорадок, не говоря уже о СПИДе, — это диверсии, запущенные из лабораторий. Первоначально они были просто направлены на любого человека, но в 1999 году эпидемия начала распространяться из Юго-Восточной Азии, когда люди в кратчайшие сроки умирали в страшных мучениях от воспаления легких. Болезнь поражала представителей желтой расы, и китайцы сразу же забили тревогу. Не думаю, что такой микроб вырастили китайцы. Я уверен, что этот микроб, направленный только против представителей желтой расы, был только внедрен в Юго-Восточной Азии.

Таким образом, было показано, что процессы глобального управления человечеством, уничтожение части человечества по этническому и расовому признаку стали реальностью. Аналогичные действия могут готовиться и против славян. Не случайно президент В.В. Путин по рекомендации специальных служб запретил вывозить из России ряд материалов, касающихся генной инженерии. Нельзя нам самим вооружать тех, кто может использовать во зло знания о русской нации.

Отсюда третий, единственно приемлемый, на наш взгляд, вариант российского будущего: возрождение Русской православной империи как союза народов, как союзного государства, учитывающего особенности истории и культуры, национального образа жизни братских народов.

И здесь вновь важно определиться с понятиями, чтобы мы говорили на одном языке. Когда Народный союз в прошлом году организовывал Русский марш, мы предложили определиться со значением Русской православной церкви и с понятием «русский». Русский народ — это единство великороссов, украинцев и белорусов. Когда же нам говорят, что это разные народы, нам лгут. К вашему сведению, первые словари русского языка и книги о русской грамматике были написаны во Львове и Вильно. Русская же нация — это скрепленное на основе православия и русского языка единство русского народа, татар, башкир, чувашей и многих других народов, которые на протяжении веков создавали общую цивилизацию. Когда Багратион возглавлял атаку с кличем «Мы, русские офицеры!», все понимали, что он — русский офицер и одновременно грузинский князь. Когда мы говорим, что Пастернак — русский поэт, все понимают, что он — русский, советский поэт, еврей по национальности, писавший на русском языке. Точно так же мы можем говорить о любом человеке, если этот человек мыслит по-русски, говорит на русском языке и считает себя частью русской цивилизации, и никого не должно интересовать, кто у него был дедушка или прадедушка.

Но существует и другая крайность, когда в город или село, где живут русские, приезжают представители Кавказа, Центральной Азии, не желая ни привыкать к образу жизни, ни учить русский язык, ни входить в гармоничные отношения с местными жителями, они начинают навязывать свой образ жизни. И тогда возникает, к примеру, Кондопога или этническая экспансия в Сибири и на Дальнем Востоке со стороны Китая. Там возникают целые поселения, состоящие сплошь из китайцев, не желающих признавать ничего русского. У них даже суд свой, не российский, и тюрьмы свои, хотя находятся они на территории России.

Это и есть борьба цивилизаций. И если в этой борьбе мы не проявим готовности защищать себя, через одно-два поколения русская цивилизация просто исчезнет. Защищать себя означает крепить самосознание, иметь много детей, чтобы не вымирала наша нация, и это значит, конечно же, сохранять в себе ту пассионарность, способность к борьбе, без которой не может существовать ни один народ, рассчитывающий на будущее.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.