Донбасс — зонд аномалии

Донбасс — зонд аномалии

Что произошло там, вроде бы ясно: большая часть населения Донецкой и Луганской областей выразила недоверие Украинскому государству и не захотела оставаться в качестве его составных частей. Россия поддержала это желание. Кремль вроде бы тоже. После чего пошли сплошные непонятки.

Украинская сухопутная армия в апреле 2014 года насчитывала 90 тысяч человек. Солдаты служили один год. То есть половина этого состава была плохо обучена и не готова к боевым действиям. По сути, провозглашенным Луганской и Донецкой республикам могли противопоставить несколько тысяч солдат. К тому же, как быстро выяснилось, они не горели желанием воевать. Гражданское население неоднократно голыми руками останавливало воинские подразделения и разоружало их. Единственно, кто готовы были воевать — добровольческие батальоны украинских националистов. Но и они находились в стадии формирования и вооружения, и потому разгромить «нацистов» не представляло особой сложности. И тем более это надо было сделать, раз в Киеве власть захватила «фашистская хунта». Однако… Тут и начались странности. Несмотря на бравурное заявление от 1 марта, руководство России с помощью Донбассу не спешило. Не то что ее не было. Она была. Но в очень дозированных размерах. В таких, которые не позволяли разгромить несколько националистических батальонов («Днепр», «Азов», «Айдар», «Донбасс»), действующих против ЛНР и ДНР, хотя других сил на тот момент у Киева не было. Если бы удалось разбить три-четыре батальона численностью по несколько сот человек, ситуация кардинально изменилась бы не только в Донбассе, но и в колеблющихся Харькове, Днепропетровске, Одессе. К тому же в этих батальонах концентрировались главные силы «бандеровцев». И раз это фашисты, то их надо не обличать с безопасного расстояния, а уничтожать. Но такой силы не нашлось, все ограничилось словесным водопадом на российском телевидении.

Весной 2015 года палата представителей США единогласно (!) приняла резолюцию, запрещающую финансировать ультранационалистические формирования на Украине, в частности батальоны «Азов» и «Торнадо». Наверное, в этом немалая заслуга российских СМИ за рубежом, неустанно разъясняющих западному обывателю реальное положение дел в «демократической» Украине. Но неужели фашистским батальонам дали позверствовать на донбасской земле ради резолюции?

Еще было объявлено о возбуждении уголовных дел против Яроша и министра внутренних дел Украины Авакова. Мол, чем мы хуже США, которые тоже возбуждают судебные дела против иностранных граждан. Жириновский даже заявил, что лично звонил Авакову и предрек ему суд в гарнизонном суде Ростова. Очень страшно! Только, в отличие от США, как быть с конкретными делами? И пока в Москве грозились отодрать за уши бандеровцев, плохо вооруженное и необученное гражданское ополчение Донецка и Луганска, разбавленное добровольцами из России, разбить карательные отряды не могли, а только оборонялись. И чем дальше, тем оборона становилась отчаянней и малоперспективней. И психологическая ситуация на востоке и юге Украины стала быстро меняться в пользу «обойдемся без Новороссии».

Время шло. Киев наращивал свои силы. Понемногу поступала помощь и из России, но в масштабах, делающих невозможным отбросить карателей к границам Донецкой и Луганской областей. Киев имел время, чтобы постепенно мобилизовывать свои вооруженные силы, расконсервировать боевую технику, обучить личный состав, довооружить и пополнить батальоны националистов и приступить к планомерному наступлению.

Наступательные действия шли неважнецки. Требовалось время обстрелять личный состав. И времени у Киева имелось столько, сколько было нужно. И когда наконец у украинских военных стало получаться, Совет Федерации объявил об отзыве права президента России использовать войска для помощи соотечественникам на Украине. Тем самым Донбассу было сказано: «Ну, а дальше вы как-нибудь сами…» Сами — это как? Разбегаться? Погибать?

Казалось бы, ополченцам в такой ситуации лучше всего было разойтись по домам и не губить себя понапрасну. Но у них были другие соображения. Они уперлись! Особенно удивительной стала оборона Славянска.

Чтобы защищать этот небольшой город и прилегающие районы, требовалось оборонять «клин» длиной в десятки километров. Каждый день существовала угроза окружения, а там уже пощады не жди и бежать-спасаться некуда. Но ополченцы под руководством Игоря Стрелкова держались два месяца!

Здесь необходимо отметить особые данные этого командира. Удерживать фронт в полуокружении так долго — это держать прежде всего своих людей. Чтобы не пропала воля, не возникала в трудные моменты паника, сохранялась уверенность, что командование всегда поможет, не подведет, что никто не предаст. Стрелкову это удалось. (Показательно, что приказом в подчиненных ему частях запрещалось использование матерной брани. Как это не похоже на нашу интеллигенцию, даже такую «патриотическую», как Н. Михалков или З. Прилепин, старающуюся узаконить мат.)

Насколько трудно сражаться в полуокружении, показали котлы, в которые попадали украинские части. Их командование оказывалось не в состоянии ни предотвратить окружение, ни удержать фронт от распада.

Но раз противнику не удалось справиться с отрядами Стрелкова, пришлось прибегнуть к маневру. Обороняющимся не оказывали надлежащей помощи. Все ограничивалось словесными эскападами на телевидении. После чего ополченцам приказали отступить, что было сделано 5 июля. Пришлось оставить большой район с населением в несколько сот тысяч человек с таким промышленным центром, как Краматорск. Линия фронта сразу приблизилась к Донецку. Развязав руки, украинская армия могла теперь начать генеральное наступление на областные центры. К середине августа 2014 года казалось — скоро все будет кончено, территория восставших сократилась до городов Луганск и Донецк с окрестностями. И тут началось контрнаступление…

Критика Путина за слив Донбасса к тому времени достигла такого накала, что Кремль вынужден был предпринять шаги для спасения своего рейтинга. Помощь была оказана, и украинские войска стали откатываться назад. Но не долго. 5 сентября в Минске были подписаны перемирие и рамочный договор о дальнейшей судьбе охваченных войной земель.

Условия договоренностей не предполагали отведения украинских войск с территории Донбасса. О федерализации Украины не было сказано ничего. Соглашение предполагало лишь принятие Верховной радой некоего «временного порядка самоуправления» в отдельных районах Донецкой и Луганской областей. С этого момента жители Донецка и Луганска на российских телеканалах вновь стали украинским населением, а Донбасс — юго-востоком Украины.

Что же получилось? По существу, все весенние и летние месяцы (с мая по август) шла тренировка украинской армии. Она имела полную возможность пошагово накапливать силу и опыт, постепенно, по мере возможностей, тесня ополченцев. Опасности наступления с их стороны не было, и украинское командование могло без помех выбирать место и время ударов. Понемногу к украинским солдатам приходила выучка. После чего украинской армии дали настоящий бой. Она удара не выдержала. И как только та стала отступать, наступление немедленно прекратили. Причем на рубежах, которые позволяли обстреливать Донецк и Луганск.

И как это все трактовать?

Трудности объяснения политики Кремля порождали много догадок. Возникли и такие предположения:

«Киев перестал быть главной опасностью для Путина, потому что перестал быть революционным. Главная опасность для Путина теперь Донбасс, потому что он остался революционным. …Реальная опасность для Путина не экспорт в Россию киевского майдана, а экспорт в Россию Донецкой республики. И Путин будет отдаляться от Донецкой республики. И поэтому Путин. будет отстраняться, отходить в сторону»[19].

Точка зрения о готовности Кремля «избавиться от Донбасса» становилась в мае-июле 2014 года все более распространенной, стимулируя острую критику. Лояльным Кремлю СМИ пришлось искать оправдательные аргументы.

«…Считающие себя «патриотическими» силы и политологи стали требовать от Владимира Путина немедленного ввода войск на Донбасс и спасения русскоязычных жителей этого региона от террора со стороны официального Киева. Однако Москва не только не отдала приказ на штурм украинской границы, но и даже не угрожала Киеву последствиями за агрессию против Донецкой и Луганской республик. Реакция российского МИДа на ужесточение АТО была крайне сдержанной. «Ожидаем от представителей ОБСЕ объективных и исчерпывающих данных на сей счет, а от киевских властей — прекращения войсковой операции против собственного населения», — говорится в заявлении ведомства. В результате

Владимира Путина называют предателем, российские патриоты и украинские националисты в один голос говорят о том, что Москва «слила Донбасс» ради стабилизации отношений с новой украинской властью. Под сомнение поставлена даже «доктрина Путина» о «Русском мире». Однако подобные обвинения выглядят, мягко говоря, преувеличенными».

Сам Г. Мирзоян считал, что «Россия не отказывается от поддержки Донбасса — просто делает это куда менее опасными для собственного имиджа способами, нежели официальный ввод войск. Нужно понимать, что задача Москвы не в том, чтобы добиться независимости ДНР и ЛНР, а в том, чтобы вынудить Украину стать федерацией… Подобная политика требует крайне выверенного подхода — главное не переборщить с действиями».

Можно было бы согласиться с этим тезисом, если бы не массовая гибель людей и не сотни тысяч беженцев. Получается, что безопасно для имиджа одного, чрезвычайно опасно для тех, кто поверил в защиту России. Как-то нерационально получилось, особенно с точки зрения «выверенного подхода». Но российские патриоты надежд не теряли. Показательна в этом плане статья главных редакторов журналов «Эксперт» и «Русский репортер» В. Фадеева и В. Лейбина[20].

За месяц, прошедший после референдума о государственной самостоятельности Донецкой и Луганской народных республик, ситуация в этих регионах многократно усложнилась. Вооруженное ополчение Новороссии понесло крупные потери в битве за донецкий аэропорт, за пограничные объекты в Луганской области, в Славянске… Киевские власти перешли к применению авиации и артиллерии по целям в городах, в том числе в Донецке, который не страдал от бомбежек с 1944 года. Велики жертвы среди мирного населения: авиабомбы попадали в школы, детские сады Славянска, на центральную площадь Луганска, убивали мирных людей на улицах Донецка.

Идя на референдум, многие жители рассчитывали, что таким образом голосуют за мир и вправе рассчитывать на прямую помощь России, не меньшую, чем получил Крым. Сейчас понятно, что эти ожидания не могли исполниться. Пока еще большинство населения верит России, ненавидит киевские власти и не тотально, но достаточно массово поддерживает ополчение. Но ситуация может измениться в любой момент. Еще недавно ополченцы воспринимались как защитники от нападения лояльных Киеву армейских частей и полуофициальных боевых отрядов, финансируемых из Киева и Днепропетровска, собственно «бандеровцев» и «правосеков», как обобщенно здесь именуются добровольцы и наемники Майдана. Однако сейчас уже само ополчение и его действия очевидным образом угрожают мирному населению, поскольку они ведут бои в том числе вблизи населенных районов… Понемногу недовольство зарождается и в части российской общественности, которая видит в примирительной позиции официальной Москвы чуть ли не предательство «русского мира». И именно в этой ситуации особенно важно быть реалистами, иметь политику, основанную на расчете, а не на эмоциях и романтических надеждах.

Real politik — дело, конечно, хорошее, только Москве ее надо было проводить с самого начала, а не после того, как полыхнул пожар.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.