045

045

Встреча Ельцина с журналистами. «Демократическая» режиссура похожа на сталинскую. Лето 1993-го как лето 1941-го, снова «они прорвались». Освоение Кремлем сталинской стилистики. Политика Ельцина – агрессия хищника, загнанного в угол ? Политика в языковом тупике. «Мы еще расплатимся за ненайденные слова». Логика Ельцина – чтобы кто-то был исключен, а мы остались. Темная магия августов в жизни Гефтера ? Гнетущая беспомощность на Президентском совете. Марк Захаров как идеолог «сильных средств». Бред и кошмар нарастают.

Михаил Гефтер: Где был?

Глеб Павловский: Позвали на встречу Ельцина с журналистами². В Доме прессы на Пушкинской, большое серое здание. Его еще именуют «рейхсканцелярией». Дом российской прессы, бывший Госстрой. Зал набит публикой, которую власти за полчаса до этого свезли на автобусах. Публика – активисты «Демократической России», бородачи и бабы, которые непрерывно хлопали и визжали в восторге от всего, что говорил их босс Президент.

Как это, вы пришли, и места заполнены? Слушай, да это прямо как на тех политических процессах в СССР.

Да-да. И все остальное было так же организовано. Нам раздали программки, где написано, что это «совещание по вопросу о кризисе телевизионных и иных средств массовой информации и путях его преодоления». Со списком выступающих, заранее отпечатанным там же, в программке.

Потрясающе!

Все выступления были из трех частей. Первая – истероидное описание существующего положения. Здесь полная свобода, каждый визжит, как умеет. Вторая – директивная, вину за все возлагают на Министерство печати и лично на Михаила Федотова³, который «не поддержал», «не обеспечил», «не указал». И все против «двоевластия» в управлении СМИ – Федеральный информационный центр Полторанина⁴ и Министерство печати. И что министерство пора устранить, торжества демократии ради.

И третье, сердечное, – все клянчат денег у Президента. Стонут, что дотации малы и пора их увеличить. Никто не стыдится попрошайничать, никто.

Но кто говорит, кто – журналисты?

Какие журналисты? Самолично директор Останкино Брагин⁵, то есть цепная сволочь Полторанина. Попцов⁶ выступает, это Второй канал.

Какой-то представитель директора Ростовского телевидения, в лучших традициях еще какой-то знатный оператор с Урала. Чуть ли не знатные теледоярки.

Все ясно…

Все срежиссировано! И слово дают только своим, демроссийской публике. Бэлла Куркова⁷, конечно же, президентское вещание в Ленинграде. Она этак картинно развернулась к Ельцину и сказала: я, мол, человек прямой, Борис Николаевич, я скажу прямо: в ваши двери нельзя пройти! Единственный момент критики власти, который я слышал за все время.

Черниченко⁸ что-то кричал. Нет?

Кричал Черниченко, верещала Новодворская. Совершенно истеричные оценки происходящего. Но что забавно – все эти «демократы-западники» клеймят проникновение Запада и требуют государственной диктатуры на телевидении!

А почему проникновение Запада?

Ну как же, идет, мол, страшная «вестернизация». Эдмунд Иодковский⁹, есть такая личность, руководитель проельцинских писателей-демократов, бился в падучей – пора, мол, положить конец культурной анархии. «Кому нужны эти шоу? Кто смотрит ночные шоу? Ночью люди спят!» Полно было этих демократических психопатов. Я в советские времена не бывал на таких заседаниях, тебе виднее – они выглядели похоже?

С одной разницей. Знаешь ли, истерика не позволялась. Делали зверские вещи, но не вопили. Спокойненько так – вот, мол, по вине товарища академика Варги, неверно посчитавшего, на сколько Германии хватит нефти, погибли русские люди.

Сталин не истерил, он на это скуп, не кричал. Но прочее сильно похоже на сталинизм.

Ельцин сидел, время от времени что-то странное делал с челюстью, будто проверял в ней шарниры. Время от времени отмачивал замечания. Бэлла Куркова говорит: «Я была в Орловской области, люди не могут к вам прорваться». Он ей: «Я только что из Орловской области – там все по-другому». Никто в защиту бедняги Федотова, ни один человек не пикнул. Все было сплошной проработочной постановкой, и сам Федотов покорно молчал.

Как, он молчал?!

Все покорны, никто не рвется к микрофону, здесь тебе не Верховный Совет! Все сидят, и в нужных местах все хлопают. Для этого есть особые люди, и их видно, которые начинают хлопать. Ходят жуткие типы, называются «живое кольцо» – якобы белодомовские ветераны 1991 года. Все в омоновской форме, похожие на полицаев.

Кошмар…

И тут выступил Ельцин. Он читал с отвлечениями. Ничего, кроме сатанинского Верховного Совета, в его речи не было. Непонятно, при чем средства массовой информации и какого черта нас собрали. Только Верховный Совет. На страну надвигается страшная угроза парламентаризма! Они приняли неприемлемый бюджет, я этот бюджет завернул, указав руководствоваться моими замечаниями. Классная мысль – бюджета не принимать, а «руководствоваться указаниями Президента». Вдруг на Бэллу Куркову обрушился. Вот, мол, Бэлла Куркова меня любила, а теперь «поговаривает о моих болезнях». Доходили до того, что, пора, мол, меня освидетельствовать! Еще, говорит, представляете, на телевидении есть такая программа – «Времечко». Что за программа, кто позволил? Кабинка, в ней телекамера, ставят телефон. Любой, кто хочет, может звонить по этому телефону, и все, что он говорит, слышно на всю страну! Кто разрешил, говорит, что такое?

Позвонят и скажут, что горит АЭС – и это передадут на всю страну? Где контроль? Звонят и говорят: Президент болен. А кто звонил? Что если это позвонил Хасбулатов?

Нет, ты серьезно?

Да-да, под рев и аплодисменты зала. Рядом со мной старуха писательница вопит: «Да-да! Они, ублюдки, на все способны!»

По поводу Верховного Совета – никаких компромиссов. В конце зловещая мысль прозвучала. Весь август, сказал он, будем вести артподготовку, а в сентябре перейдем к решительным действиям. Выборы будут осенью. Если Верховный Совет их не примет, они пройдут по моему указу. Из всей прессы ругали только одну «Общую газету» Егора Яковлева, где, мол, собралась «кучка так называемой элитарной оппозиции». И та наносит удары в спину демократии. Главное зло даже не «коммуняки», а эти вот «чистоплюи».

Слушай, и никто не заорал: что здесь вообще происходит?! Нет?.. Но, между прочим, хитро продумано. Все-таки стилистику Сталина они освоили. Во-первых, чтобы обязательно был частный сюжет – «об одной группе театральных критиков». Как тут – «о прессе и мерах по выводу ее из кризиса». Потрясающе! Теперь им осталось вице-президента вне закона объявить.

Это уже готовят, нам в агентстве известно. И готовится еще, как понимаю, уголовное дело по коррупции. День и ночь сидят фальсифицируют доказательства. Этим занимается туша адвоката Макарова с Якубовским¹⁰, в их распоряжение предоставлено все. Правда, Баранников, уходя, нанес жестокий удар, огласил, что Макаров – их давний агент по кличке «Таня» еще с КГБ.

Таня?

Таня, да. Завербован якобы двадцать лет назад для работы с американцами.

Да… Теперь этим деваться некуда уже.

История с Якубовским вообще мрак полный, что-то невообразимое.

Мне Кожокин подробно рассказывал, как Якубовского зазывали в страну, как его сажали на аэродром «Внуково-2». И группа «Альфа» прибыла его охранять. Тайно провезли в Кремль к Ельцину. Черт знает что, потрясающие персонажи.

Но речь Ельцина была совсем плоха, это речь позднего Брежнева. Часто останавливался, как бы не мог выблевать слово. Я думаю, эти моменты подчистят в ленте, потому что сильно заметно. Челюсти его не слушались. Иногда он на время замолкал, вправляя речевой аппарат.

Что ж, чем лето 1993-го хуже лета 1941-го. Все уже было. Помнишь этот эпизодик 1941-го из моего интервью, где на дороге я один, дорога пуста, день безоблачный, спокойный после долгой бомбежки. Навстречу солдат идет по обочине, я ему: «Ну, как там?» – а он мне: «Вон там, в леске, уже немецкие танки». Помню картину затишья. А вчера ночью проснулся, и вдруг опять этот день, и чувство вспомнилось – они прорвались! Странная вещь, флюидная, даже интуицией не назову. Потому что интуиция – это когда можешь синтезировать факты.

Факты слишком ничтожны. Все готично, даже если считать, что у группы Ельцина есть и рациональные интересы. Истеричность они симулируют намеренно.

А какие рациональные интересы? Агрессия хищника, которого загнали в угол. Если бы его не загнали в угол, он, может, и не стал бы бросаться. Но это нельзя называть политикой.

Скверно, очень скверно. Тот случай, когда самое скверное проявилось на запустелом месте, не отвечая реальному положению дел. Политически ведь положение Ельцина не такое аховое, как изображают.

Да. На две трети противостояние симулятивно. Советнички раскачивают его на необходимость обострить. Посмотрим в новостях, что они там назовут важным событием.

Подступила глубинная магма исторического. И человек, чуя натиск проблем, которые не знает как выразить словом, действует гнусным и самым подлейшим образом. Где-то в этом месте наша ткань пороться пошла. Замешано то, что можно назвать заумью.

То ли слово заумь?

Пожалуй, не то. Назови абсурдом. Дело в том, что невысказанность, невыраженность давления сил, что в слове себя выразить не посмели, в обход речи кинулась распоряжаться политикой, побуждая к тупым, чудовищным и просто необъяснимым вещам. Мы еще расплатимся за ненайденные и неверно употребляемые слова, Глеб. Это правильная мысль?

Да. Уже платим.

Вспоминаю сталинщину. Рядом с высокими взлетами мысли множатся убийственные симптомы. Одноприродность Сталина Ельцину едва ли может быть схвачена в тексте, потому что. Ну хотя бы потому, что идет август 1993 года. Будь проклята магия августа в моей жизни!

Они тебя любят, твои августы, да.

Августы меня любят… Не считаю старых, но с 1939-го они меня полюбили. 39-й, 40-й, 42-й, 68-й, боже мой, боже… Тебе пора ехать.

Да, надо ехать.

Но текст я закончу. Понимаешь, хочу, пусть в невнятной форме, освободить себя от этой мысли. Тем более что она меня заставляет обдумывать… Заставляет все обдумывать заново.

От Президентского совета у меня гнетущее чувство беспомощности. Мы должны его обсудить. Пора создать корпорацию активно действующих людей, лоббистов общественного сознания, и начать разъяснять какие-то вещи. Знаешь, кто главный зачинщик того, что, как сказал Ельцин, нужно действовать более решительно? Марк Захаров! Нет, просто с ума сойти – Марк Захаров сидит в Кремле, на Президентском совете, и его слушают люди, определяющие, что в воскресенье подпишет царь! Абсурд с конями. Я спросил Моисеева¹¹: «Никита – кто этот Марк Захаров?» Пусть идет себе в театр и изображает там, кого хочет.

С одной стороны, действительно пора действовать. Но то, что они понимают под действиями, особенно «решительными», бред и кошмар. Совсем нетрудно создать состав квалифицированных, спокойных, уравновешенных людей, которые тоже, конечно, могут ошибаться в действиях, но ошибаться более разумно.

Если мы не хотим, чтобы все сорвалось к чертовой матери и пошло невообразимым путем, надо признать одну вещь. Что самоопределиться должны несовпадающие, даже взаимоисключающие политические течения – на условиях, отвергающих истребление каждого из этих течений. Нынешняя логика Ельцина ведет к тому, чтобы кто-то был исключен, а мы остались. Эта логика не отвечает сути угроз. Потому что никто ничего не знает в точности, и все в неприятной степени друг другу нужны.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.