Правительство как создатель и сборщик информации

Правительство как создатель и сборщик информации

 Вряд ли можно предположить, что федеральное правительство выработало какую-либо национальную политику по производству и сбору знаний и информации, хотя оно и создало в середине 1972 г. Совет по проблемам политики и планирования правительственной информации[6]. Во-первых, проблема эта слишком велика и интересует многие конкурирующие секторы правительства. Во-вторых, правительственный аппарат в отличие от частной экономики, отражением которой он практически является, действует недостаточно согласованно и больше склонен к дроблению, чем к созданию целостной системы принятия решений и всеобъемлющих перспектив. Более того, вопросы о том, что такое знание и информация, слишком запутанны, и бюрократическая верхушка предпочитает их не рассматривать.

Отсутствие признанной и четко сформулированной национальной политики в области информации не означает, однако, что решения нескольких влиятельных бюрократических источников не обретают в результате форму четко обрисованных директив. Не удивительно также, что эти директивы, хотя они и исходят от административного аппарата, в основном продиктованы мотивациями и действиями корпоративной экономики.

Правительственные затраты на научные исследования и разработки, представляющие собой систематический поиск определенной информации, служат главным предметом нашего внимания. За последние пятнадцать лет кривая расходов в этой области резко пошла вверх и лишь недавно несколько выровнялась. Большая часть федеральных средств разошлась по частным промышленным каналам. В 1970 г. более половины отпущенных на исследования средств, составляющих в сумме свыше пятнадцати миллиардов долларов, было израсходовано частными промышленными лабораториями и предприятиями. И лишь менее четверти этих средств пошло на финансирование федеральных исследований, проводимых государственными организациями [7].

Подобная модель распределения средств способствует усилению частного сектора за счет государственных фондов. Еще более важно отметить, что возможность разработки альтернативных курсов экономического развития чрезвычайно ослабляется, ибо способность правительства самостоятельно оценить новую технологию, новую продукцию или отличную от существующей общую перспективу развития либо очень низка, либо отсутствует вовсе.

Так, ежегодный бюджет Национального бюро стандартов — отделения министерства торговли — составляет около 50 млн. долл., в то время как расходы на научные исследования и разработки одной крупной корпорации, «Интернэшнл бизнес Машинз» (ИБМ) — колосса вычислительной техники,— примерно в 10 раз больше. Разве может такое слабое федеральное исследовательское агентство руководить социальной деятельностью ИБМ, даже если бы ему это было поручено (хотя в действительности никто ему этого не поручал)? Сознательно насаждаемая слабость государственной власти неизбежно приводит к тому, что корпоративные перспективы и стандарты управляют принятием технических решений и ориентацией страны. Неудивительно, что в 1972 г. директор Национального бюро стандартов оставил свой пост для того, чтобы стать вице-президептом и главным специалистом ИБМ[8].

Существуют и другие способы, с помощью которых суперкорпорации извлекают выгоду из федеральных расходов на исследования, и, конечно же, это происходит за счет народа. Частные компании получают выгодные исследовательские контракты, что позволяет им первыми воспользоваться полученными результатами. И потом, после того как государство оплатило все расходы, связанные с разработкой той или иной проблемы, они могут смело приступать к осуществлению прибыльных предприятий.

Согласно данным, собранным двумя исследователями за период с 1946 по 1962 г. относительно патентов, закрепленных за частными фирмами, являющимися исследовательскими подрядчиками Комиссии по атомной энергии, министерства обороны и Национального управления по аэронавтике и исследованию космического пространства (именно на долю этих трех агентств приходится основное количество патентов, выданных согласно специальной лицензионной политике правительства по отношению к подрядчикам), оказалось, что половина патентов, полученных подрядчиками в результате финансировавшихся правительством исследований и разработок, принадлежала двадцати крупным корпорациям. Кроме того, двадцать корпораций осуществили две трети исследований и разработок, взятых на себя промышленностью по поручению федерального правительства. Удивительно, но исследователи сделали следующий вывод: «мы не видим в концентрации этих патентов оснований для беспокойства»[9].

Национальное управление по аэронавтике и исследованию космического пространства (НАСА) передало частным подрядчикам миллиарды долларов из федеральных фондов для проведения космических исследований. Одним из результатов этой деятельности явилось создание Корпорации связных спутников — организации, подчинившей свою деятельность исключительно задаче получения прибыли, в то время как социальные информационные потребности внутренней (не говоря уже о внешней) экономики остаются неудовлетворенными.

Отметим вновь, что основной чертой правительственных расходов на информацию является поддержание частного корпоративного сектора в ущерб государственному. Это в свою очередь позволяет определить вторую отличительную черту роли правительства в выработке информации — прямую и косвенную поддержку средств психологического и материального принуждения и убеждения.

Начиная с периода второй мировой войны правительство вложило основную часть своих фондов на научные исследования и разработки (т. е. на крупнейшую статью своего информационного бюджета) в такие проекты, которые непосредственно поддерживали наиболее агрессивные нужды и поползновения корпоративной экономики. Способность различными способами развязать мировую ядерную войну и почти мгновенно осуществить военное вмешательство почти в любой части мира — вот основные достижения, полученные в результате вложения за последнюю четверть века сотен миллиардов долларов в исследования и разработки.

Один из исследователей пишет, что «самыми крупными потребителями фонда на научные исследования и разработки являются Пентагон, НАСА, Комиссия по атомной энергии и министерства здравоохранения, образования и социального обеспечения» [10]. Однако это замечание способствует составлению ошибочного мнения относительно того, что здравоохранение и социальное обеспечение нации получают значительную, если не равную долю при распределении государственных фондов на исследования. Исчерпывающий ответ на этот вопрос дает табл. 1.

В 1970 г. свыше четырех пятых всех национальных затрат на научные исследования и разработки были сконцентрированы в сфере военного производства или в родственных сферах (оборона, атомная энергия, космос). Однако даже эти цифры могут привести нас к недооценке капиталовложений на исследования, ведущиеся в агрессивных целях. Военные расходы могут быть также замаскированы в так называемых «гражданских» бюджетах министерств торговли, внутренних дел и сельского хозяйства.

Отметим для контраста, что затраты на исследования в области здравоохранения, образования и социального обеспечения, хотя и занимают четвертое место по сумме правительственных капиталовложений, составили в 1970 г. лишь восемь процентов всего федерального бюджета на исследования и разработки, т. е. явно недостаточно, чтобы убедить нас в том, что насущные нужды людей играют доминирующую роль при распределении исследовательских фондов правительства.

Результаты другого исследования, заменяя выраженные в долларах затраты на человеко-годы, подтверждают сделанный нами вывод: с 1961 г. по настоящее время (1972 г.) федеральное правительство затратило: I. 2 млн. человеко-лет на научные исследования и разработки в области обороны; II. около 1 млн. человеко-лет на исследование космического пространства; III. около 175 тыс. человеко-лет на ядерные исследования в военных целях.

Для сравнения приведем следующие цифры: I. всего за этот же период правительство финансировало всего 13 тыс. человеко-лет на жилищное строительство, исследование городов, социальные исследования и исследования проблем преступности; II. всего на научные исследования и развитие всех видов транспорта, за исключением авиации, федеральное правительство финансировало порядка 10 тыс. человеко-лет; III. на исследования по улучшению окружающей среды с 1969 г. федеральное правительство затратило 53 тыс. человеко-лет [11].

Описанные модели затрат на научные исследования и разработки, хотя и проливают свет на направление интересов правительства в сфере информации, все же не позволяют до конца проанализировать действительное положение вещей. Разведывательная деятельность многочисленных правительственных организаций представляет собой еще один вид информационных усилий правительства, который по вполне понятным причинам трудно поддается анализу. Следует отметить, что разведывательные данные по существу есть военный термин для определения информации. Специалист по истории разведывательного истэблишмента Соединенных Штатов Гарри Хауэ Рэнсом дает следующее определение: «Разведывательная деятельность представляет собой поиск информации, необходимой для принятия решений и действий. Полученная информация-продукт — и есть разведывательные данные» [12].

Разведывательные операции всегда сопутствовали экспансии американской корпоративной системы в ее стремлении к получению прибылей в глобальном масштабе. Сбор информации о «противнике» или о «потенциальном противнике» осуществляется в Америке в небывалом масштабе. Естественно, определение и выявление «противника» постоянно претерпевают изменения, чтобы еще полнее удовлетворять изменяющиеся потребности опутавшей весь мир экономической системы, стремящейся сохранить и расширить свои международные позиции.

Даже на внутренний фронт нельзя положиться. Сенатор Сэм Эрвин заслушивал в 1971 г. свидетельские показания в подкомиссии "сената по конституционным правам относительно широко распространенного наблюдения военной разведки за гражданскими лицами. Комиссия отметила, что «подслушивание осуществлялось в значительно более широких масштабах, чем можно было предположить. В армии имеется свыше 350 центров подслушивания, где хранятся сведения о политической деятельности гражданских лиц». В отчете далее говорится «...армия располагает досье по меньшей мере на 100 000 гражданских лиц, не имеющих никакого отношения к вооруженным силам... [Более того], согласно данным Центрального каталога расследований министерства обороны, опубликованным 31 декабря 1971 г., существует 25 млн. досье на отдельных лиц и 760 000 досье на различные организации и отдельные инциденты... Наблюдение было установлено не в период беспорядков в Ньюарке и Детройте в 1967 г., а значительно раньше, начиная с реорганизации военной контрразведки накануне начала второй мировой войны» [13].

Многочисленные правительственные агентства занимаются различного рода расследованиями. Это прежде всего ФБР, министерство финансов, секретная служба и многие другие агентства. Подкомиссия сенатора Эрвина обнаружила, что Комиссия по гражданским делам «вела, начиная со второй мировой войны, картотеку, насчитывающую 2,12 млн. досье, содержащих информацию по таким вопросам надежности граждан, как лояльность и подрывная деятельность». Кроме того, была заведена «картотека с 10,25 млн. персональных досье, составленных комиссией и другими учреждениями начиная с 1939 г. на претендентов на должность, служащих и работающих по частным контрактам сотрудников промышленных концернов» [14].

Подкомиссия обнаружила также существование аналогичных картотек в других правительственных агентствах. Сенатор Эрвин так определил информацию, хранящуюся в Федеральной комиссии связи: «... у них имеется контрольный список (в виде запрограммированных на компьютере данных) на 10 900 наименований. Контрольный список распределяется по различным бюро комиссии. В списке содержатся имена и адреса организаций и отдельных лиц, чьи данные в случае подачи прошения о выдаче лицензии следует дополнительно проверить»[15].

Очень трудно точно установить размеры денежных фондов, отпускаемых на подобную информационную деятельность, ясно только, что они весьма значительны. Рэнсом писал в 1970 г., что «непосредственные расходы ЦРУ за период с 1960 по 1967 г. достигали, возможно, 500— 570 млн. долл. ежегодно» [16]. Такая оценка в сравнении с другими отчетами кажется невысокой. К тому же ЦРУ всего лишь одно, хотя и самое главное, из по крайней мере шести федеральных агентств, занимающихся разведывательной деятельностью за рубежом. По данным 1970 г., только проводящаяся по всему миру независимо от ЦРУ разведывательная деятельность Пентагона обходится ежегодно в 2,9 млрд. долл.[17] Всего на разведывательную деятельность правительства Соединенных Штатов тратится ежегодно 5 млрд. долл.; предполагается, что в целом в проведении разведывательных операций за рубежом занято по меньшей мере 200 тыс. человек, из которых 150 тыс. являются военнослужащими [18].

Однако названные суммы не единственная цена, которой страна расплачивается за эту пагубную информационную деятельность. Разведывательные операции по своей сути носят тайный характер и скрыты от глаз общественности. В обстановке, когда значительная часть государственного бюджета расходуется на сбор разведывательной информации, неизбежно, что атмосфера секретности, которой окружена эта работа, начинает распространяться и на другие виды государственной деятельности. Таково положение дел сегодня. Во время слушаний в подкомиссии конгресса выяснилось, что федеральный аппарат располагает двадцатью миллионами документов, имеющих гриф секретности[19]. Более того, «в Национальном архиве в настоящее время хранится примерно 160 млн. страниц секретной документации, собранной со времен начала второй мировой войны, и свыше 300 млн. страниц за период с 1946 по 1954 г.»[20].

Стоимость управления системой секретности правительственной безопасности для четырех агентств, выпускающих основное количество секретной документации — государственный департамент, Комиссия по атомной энергии, министерство обороны и Национальное управление по аэронавтике и исследованию космического пространства,—оценивается в 126 млн. долл. ежегодно[21].

Как скрытая, так и явная информационная деятельность правительства направлена на поддержание основанной на принципе частной собственности экономики и военной мощи страны. Мощь эта в свою очередь способствует получению корпоративных прибылей как внутри страны, так и в международном масштабе. Ежегодная стоимость этих информационных усилий велика. Об экономии забывают, коль скоро речь идет об информационных интересах жизненно важных центров власти страны; другое дело, когда это касается информационных потребностей простых людей.

Хотя телевидение уже многие годы считается основным средством массовой информации в Америке, страна все еще нуждается в создании надежно финансируемой некоммерческой системы общественного телевидения. С момента своего появления в конце 40-х гг. телевидение, за редким исключением, являлось коммерческим предприятием, в основном служащим интересам рыночной экономики. Только в 1967 г. были предприняты незначительные попытки создать некоммерческую общественную систему телевидения. С тех пор ежегодно ведется борьба за фонды. Даже те скудные фонды, которые выделялись, предназначались не более чем на один год — условие, ограничивающее художественные и оперативные возможности, зато чрезвычайно эффективное как средство контроля над программами. В 1972 г. президент наложил вето[22] на попытку получить двухгодичный бюджет на 1973/74 финансовый год, предполагавший незначительное увеличение фондов (65 млн. в первый и 90 млн. во второй год), что чуть было не положило конец всему начинанию [23].

Информационная деятельность, не оказывающая непосредственной поддержки корпоративно-правительственному комплексу, получает в лучшем случае ограниченную помощь. Несмотря на то что общественное телевидение в его настоящем виде не представляет никакой угрозы установившемуся порядку[24], власть имущие относятся к нему с большим недоверием. Из табл. 2 видно, в каком бедственном положении находится общественное телевидение; здесь приводятся годовые расходы на телевидение из расчета на каждого гражданина в ряде стран с относительно сравнимыми уровнями экономической активности.  

Во времена администрации Никсона положение общественного телевидения (и без того непрочное) значительно ухудшилось. В этот период не только была урезана финансовая поддержка федерального правительства, но и вынуждены были уйти в отставку высшие чиновники Общественной радиовещательной корпорации; кроме того, было закрыто несколько интересных информационных программ. Вновь назначенный президент корпорации Генри Лумис пребывал до этого на посту директора «Голоса Америки», а затем являлся заместителем директора Информационного агентства США. «Вераети» расценивал назначение Лумиса как свидетельство того, что «президент Никсон стал главным режиссером общественного телевидения»[25], и назвал систему «Телесеть Никсона».