Под обломками концерна АНТ

Под обломками концерна АНТ

— И все же вы не сдались?

— Нет. И решили пойти иным путем. В 1988 году, когда в стране вовсю развернулось кооперативное движение, 6-е управление КГБ СССР не захотело оставаться в стороне. И вот как-то один из моих знакомых рассказал о том, что есть, мол, очень перспективный кооператив АНТ во главе с Володей Ряшенцевым, бывшим сержантом "девятки" — охраны партийно-советской верхушки. Меня уверяли, что Ряшенцев — весьма интересный парень, и я согласился с ним встретиться. После долгой беседы в гостинице "Москва" предлагаю ему: "Володя, почему бы тебе не создать отдельное направление, которое займется исключительно новыми технологиями?" "Да хоть завтра!" — отвечает он и вскоре формирует в своем АНТе 12-е отделение, попросив у меня людей.

Это было то, что нужно. Идея была такой: собрать "под знаменами" АНТа всех изобретателей, которых мы уже выявили с помощью генштабовской структуры Бажанова. И первым человеком, которого я "сосватал" Ряшенцеву, был Михаил Руденко, талантливый химик, разработавший удивительную технологию производства магнитной пленки для аудио-, видеосистем и компьютеров. Внедри мы эту технологию сразу — и страна сразу на порядок обогнала бы TDK, BASF и прочих зарубежных нефтехимических "акул". В лабораторных условиях все выходило. Через тогдашнего главу Военно-промышленной комиссии Совмина СССР Юрия Маслюкова удалось заполучить для эксперимента целый завод. Но оборудование на том предприятии оказалось настолько изношенным, что пленка вышла хотя и сравнимой по качеству с западными образцами, но все-таки не лучше их. Тогда мы решили организовать свое инновационное производство уже на новой, кооперативной основе.

Помимо Руденко я привел и Ростислава Пушкина, изобретателя необычного двигателя. Он придумал сжигать топливо в цилиндрах в плазменном образовании, что сулило сделать его мотор самым экономичным и мощным в мире.

Третьим гением, которого мы ввели тогда в АНТ, стал Александр Хатыбов, математик от Бога. Фактически он создал свою математику, от которой у экспертов волосы вставали дыбом. Если не вдаваться в подробности, то метод Хатыбова позволяет в десятки раз быстрее решать сложнейшие математические задачи. Например, знаменитую "задачу коммивояжера".

— А что это такое?

— Классическая по трудности задача. Представьте себе, что вы торговый агент, и вам нужно посетить десятки городов, которые разбросаны по карте там и сям. Как проложить оптимальный маршрут, чтобы побывать в каждом, затратив на это минимальное время? Чем больше пунктов назначения — тем головоломнее задача. А вот Хатыбов щелкал эти задачи как семечки. Мы проверяли работоспособность его системы, предлагая Александру решить задачи, над которыми уже ломали головы в академических институтах (естественно, не говоря ему о том, что они уже были решены). Результаты превзошли все ожидания: ученый-новатор справлялся с "контрольными работами" за считанные минуты, тогда как у традиционных математиков на это уходили дни, а то и месяцы. То есть этот человек мог устроить настоящую революцию в использовании вычислительных машин.

Через КГБ удалось выбить для Хатыбова квартиру и устроить его на работу в один из институтов Академии наук, который тогда корпел над сложнейшей задачей — обнаружением носителей ядерного оружия с помощью аппаратов космической разведки. Но там его не хотели замечать, никакой работы не давали, а потому Хатыбов не только согласился перейти в АНТ, но и привел с собой нескольких знакомых изобретателей.

Нашу затею превратить АНТ в центр развития прорывных технологий поддержали в 6-м секторе Совета министров СССР, созданном в 1988 году при одном из управлений правительства. Главной задачей этой структуры стала экспертиза крупных государственных проектов: стоит или не стоит их воплощать? В те годы 6-й сектор возглавлял генерал Александр Стерлигов, и именно с ним мы обсуждали идею превращения АНТ в образцовый кооператив, который не примитивными "купи-продай" занимается и не производство разваливает, а служит развитию страны. Мы решили рискнуть, потому что советская экономика под влиянием неуемных "реформаторов" уже разваливалась на глазах. 6-й сектор Совмина взял дело на себя и подготовил постановление правительства о создании государственно-кооперативного концерна АНТ, а при нем — попечительского совета, в который вошли представители от Госкомитета по науке и технике, прокуратуры, таможенной службы, КГБ и Госкомитета по экономическим связям. Был в этом совете и я. Права АНТу дали самые широкие — безлицензионный вывоз всего, что дает валютные доходы, и ввоз в страну товаров, продажа которых в те годы приносила огромные прибыли — компьютеров и парфюмерии. Выручка от этих сверхприбыльных операций должна была вкладываться в развитие прорывных технологий, не имеющих мировых аналогов.

Но все сгубил авантюризм бывшего сержанта Ряшенцева. Мимо попечительского совета он устроил сделку с продажей десяти танков Т-72 из Нижнего Тагила за рубеж. Это закончилось разгромной статьей в органе коммунистов-ортодоксов — "Советской России" в феврале 1990 года. Никто ничего не знал о подлинных задачах АНТа, и поднялся вселенский вой. Коммунистические газеты вопили по поводу наглых кооператоров, демократические же узрели в этом коварные козни коммунистических спецслужб, "приватизирующих" страну. Ну а Горбачев, как всегда, умыл руки. Затем началось грандиозное следствие по всем семидесяти отделениям АНТа. Премьер Николай Рыжков пролил слезы. Головы многочисленных начальников покатились по ковровым дорожкам. И АНТ погиб. Погиб не просто кооператив, была сорвана первая попытка создать венчурное предприятие, которое могло выручить экономику СССР.

Потом мы пробовали предложить прорывные технологии новому руководству России, выходили на первого российского премьера Ивана Силаева. Но все заглохло, политика окончательно добила экономику. СССР разваливался на глазах. Начальство предвкушало большой раздел собственности, и ему было не до технических новаций. Одни директора заводов не хотели поднимать производство, потому что им было выгоднее разорить свои предприятия, с тем чтобы потом скупить их по дешевке. Другие не могли заняться этим потому, что хозяйственные связи между республиками стали рваться, в экономике воцарился хаос.

Последней попыткой в этом ряду стала организация концерна "Протэк" в 1991-1992 годах, в который перешли антовские технологии. Бажанов и его товарищи честно пытались внедрить их уже на российских предприятиях. Тут был и аквазин — прекрасное дешевое топливо, состоящее на несколько десятков процентов из обычной воды, и резонансные установки, способные повышать выход нефтепродуктов на перерабатывающих заводах. Но и здесь все кончилось полным крахом. Горький факт, но российская экономика по сравнению с советской стала прямо-таки пещерно ретроградной. К тому же ребята из "Протэка" из благих побуждений стремились использовать все исключительно в самой России, но это было ошибкой. А вот если бы они продали эти технологии на Запад, то, глядишь, и выжили бы, и нашли деньги для разработки новых технологий.

— А что делали вы?

— Какое-то время мне было не до инноваций. Рушилась страна. Судьба распорядилась так, что в августе 1991 года 6-е управление КГБ СССР оказалось в стороне от действий ГКЧП. Его просто не втянули в так называемый путч, и потому меня при "чистках заговорщиков" не тронули. А потом даже назначили первым заместителем "демократического" главы КГБ Вадима Бакатина. Я принципиально не хочу ничего говорить об этом человеке. На меня "навесили" отношения с новыми государствами на юге — в Закавказье, Средней Азии и Молдавии. Союзные структуры гибли, лилась кровь, "горячие точки" вспыхивали одна за другой. Пришлось насмотреться такой мерзости, в такую грязь окунуться, что и врагу подобного не пожелаю. Здоровье у меня просто не выдержало, и в 1992-м я вышел в отставку.