«Сенсация» с махинацией

«Сенсация» с махинацией

Ушел юбилейный май. Можно было надеяться, что с приближением Дня Победы и хотя бы недельку после него все эти аллигаторы и мартышки, бегемоты и жабы антисоветчины от Радзинского и Сванидзе до Сорокиной и Пивоварова помолчат, обирая кто блох, кто пиявок. Можно было ожидать? Да ты что! И в эти дни зубами скрежетали, квакали, хвостами крутили — пользовались любой зацепкой, каждым поводом. Даже день рождения Пушкина пытались использовать. Вот, видите ли, его знаменитый памятник стоял в начале Тверского бульвара, а коммунисты передвинули его туда, где теперь. И, конечно, «по личному приказу Сталина». И что, хуже стало? Да как же, плачет дева Первого канала телевидения, он же стоял лицом к солнцу, а теперь… А теперь, куда бы он ни повернулся, куда ни глянул бы — кругом иностранные вывески. Каково видеть это нашему великому национальному поэту? Вот о чем в рельсу бить надо.

Но никто из вас и пикнуть не смеет. А то еще Саакашвили соорудил в Тбилиси несуразный и тупоумный памятник грузинам, боровшимся против России.

И Пивоваров тоже тотчас тут как тут: «А почему на памятнике нет имен Джугашвили и Орджоникидзе? Ведь эти тоже боролись против России…»

Но примечательно, что даже он уже не смеет антисоветничать иначе, как только под маской защитника России. Ты лучше подумал бы, за что Бог наказал твоих родителей таким отпрыском. Эту же маску натягивают и более крупные представители антисоветской фауны.

На Первом канале телевидения существует программа, так без обиняков деликатно и означенная — «Познер». Подобные вещи невозможно представить в сфере русской культуры — допустим, чтобы газета называлась «Проханов», или журнал — «Куняев», или театр «Доронина», или художественная галерея «Шилов», но в торговом мире нечто подобное бытует давно. Ну, скажем, «елисеевский» магазин или «филипповская» булочная. Однако же все-таки не «Елисеев», не «Филиппов», и названия эти дали когда-то не сами хозяева и не московский губернатор, а сами москвичи. Но тут — впрямую и, конечно, сам — Познер.

Надо заметить, что, вообще-то, Познеров в России довольно много. Вероятно, они достались нам в результате последнего раздела Польши. Может быть, родом из Познани, как Варшавские — из Варшавы, Слонимские — из Слонима, Смелянские… Впрочем, не в этом дело, пусть даже из Коканда. Об одном из Познеров, о Владимире Соломоновиче (р. 1905), участнике литературной группы «Серапионовы братья», впоследствии французском писателе, несколько раз упоминает в своих дневниках Корней Чуковский. Обычно — перечислительно, но 11 ноября 1919 года есть такая запись: «Володя Познер в соседней комнате переписывает на машинке свою пьеску «Ученье — свет, неученье — тьма». Ему 14 лет — а пьеска очень едкая, есть недурные стихи». Или 5 декабря 1920 года, когда Володе было уже 15 лет: «Не забуду черненького маленького Познера, который отшибал свои детские ладошки», слушая Маяковского, читавшего стихи. Ну, отшиб ладошки и укатил во Францию. А там все, кто из России, даже с отшибленными ладошками становятся писателями. Впрочем, он мог быть, разумеется, и вполне достойным человеком. Почему нет? Вероятно, это дед тутошнего Познера, а, может, и отец.

Об одном Познере упоминает даже генерал Деникин в своих «Очерках русской смуты»: «При Временном правительстве Русская армия стала управляться комитетами, составленными из элементов, чуждых ей. Было в высшей степени странным и обидным для Армии, что во главе фронтовых съездов, представлявших миллионы солдат, множество частей со славной историей, были поставлены такие чуждые ей люди, как штатский Познер» (Гл. XXX). Похоже на то, как сейчас на разного рода «съездах» за рубежом нашу литературу представляют делегации из таких штатных писателей, как Ерофеев, Корифеев, Радзинский, Грузинский… Генерал Деникин упомянул едва ли того Познера, что и Чуковский. Ведь в пору Временного правительства тому было только 12 лет. Впрочем, как знать. Ведь они очень проворны и бойки. Видно, не зря критик Сарнов любит цитировать Гоголя: «И подивился Тарас бойкости жидовской натуры». Но это присказка покуда. А сказка-то вот о чем.

* * *

Кто постарше, помнят, конечно, как доставшийся нам Владимир Познер отшибал ладошки, аплодируя Советскому Союзу, его людям и его успехам. Но теперь он давно совсем другой Познер. Так вот, четвертого мая, когда над страной веял предпраздничный дух юбилея священного Дня Победы, по Первому каналу телевидения в этой самой программе «ПОЗНЕР» была передача «Запрещенное интервью маршала Жукова». Ну, вообще-то, случались и случаются в жизни разного рода запреты, ничего удивительного. Вот свежайший пример: запретили заявление не кого-нибудь, а президента Академии Наук, можно сказать, в своей области тоже маршала. Вот как это было.

18 мая состоялось ежегодное собрание Академии. На него явился, как красное солнышко, и пропел речь, как соловей, глава правительства Владимир Путин.

Сейчас главный вопрос в науке — финансирование. Америка в этом году вложит в научно-конструкторские разработки 400 млрд долларов, объединенная Европа — 270, Китай и Япония — по 140, а Россия 49 миллиардов… рублей. И что же на сей счет пропел академикам соловей демократии? Вначале он вот что рассказал: «Когда я служил в другом ведомстве в своей прошлой жизни (стесняется сказать «в КГБ Советского Союза». — В.Б), у нас (в КГБ?) наступил момент в конце 80-х, когда и наши (КГБ?) разработки и полученные специальными методами разработки ваших коллег за рубежом не внедрялись в экономику. Тогда не было оборудования, чтобы их внедрить. И вот мы на этом поприще трудились-трудились, добывали-добывали (т. е. пахали-пахали), а толку никакого!»

Очень интересно. Однако, во-первых, тут надо бы напомнить, что это была уже горбачевско-ельцинская пора, лишь по названию еще Советская. Но в ту пору не мы у кого-то, а у нас при полном разгильдяйстве и даже пособничестве КГБ «добывали-добывали» все, кто хотел, и все, что хотели, — от секретных архивов до военных тайн и морских шельфов. Боже мой, да сами предлагали, даже навязывали и порой совершенно бескорыстно, как бессмертный Вадим Бакатин, — все, что угодно, и ждали «спасибо», но не дождались. Вот и сказать бы сейчас Путину, каков, мол, порядок был при моем крестном отце Борисе Николаевиче, а то ведь выходит опять поклеп на Советское время.

Во-вторых, интересно узнать бы, какие такие научные разработки имелись у КГБ, у кого там персонально.

Уж теперь-то, спустя четверть века, нельзя ли назвать имена этих славных ученых и инженеров? И потом, за двадцать лет буйной демократии и за десять лет путинского правления, что-нибудь из этих или из добытых Путиным и его коллег ценных разработок внедрено в экономику? Или все то же — толка никакого? Нет ответа. И едва ли оратор понимал, что говорил. Но, возможно, некоторые академики, услышав это, задумались.

А дальше как раз о финансировании. Путин стал нахваливать математика Григория Перельмана, решившего как будто специально к собранию Академии столетней или большей давности задачу французского математика, физика и философа Жюля Анри Пуанкаре (1854–1912). Смотрите, говорит, мужи науки, вот известный Гриша Перельман, простите за моветон, безо всякого финансирования, без малейшего субсидирования чесал-чесал затылок, как раб на галерах, и решил ребус Пуанкаре. И после этого — представляете, мужики? — никаких денег брать не хочет. А просто выложил в интернете свое решение и подписался — «Гриша Перельман». Вот ученый! А, мужики? Побольше бы нам таких Гриш и таких Перельманов. Ах, как соблазнительно внедрить бы в среду академиков, министров и губернаторов стремление работать на основе «синдрома Перельмана»! Надо заметить, что на Западе его называют последним питомцем советской математической школы.

Вероятно, Г. Перельман — большой талант или даже гений. И талант остается великой национальной ценностью, но время Ньютонов и Ломоносовых, Лавуазье и Ползуновых, Менделеевых и Эйнштейнов, Эдисонов и Поповых, увы, прошло.

Ныне научные открытия и технические изобретения делаются коллективами ученых и инженеров, использующих сложнейшие приборы, аппараты и другие средства. Все это требует огромных денежных вложений.

А для математика, как для поэта, кроме хорошей головы, требуются лишь бумага, литература и стило (компьютер). Так что Гриша Перельман при всем его величии, извините за моветон, для нынешнего научного процесса фигура трогательная, но, так сказать, не шибко типичная. Неужели глава правительства ничего этого не слышал и не понимает, а поучать академиков готов?

Похоже, что именно так, ибо после этого Путин сказал, что мы не можем средства на науку распределять равномерно, как в бутерброде масло на хлеб. Надо выбирать наиболее успешные, прорывные направления и на них сосредотачивать средства и силы, надо стремиться к реальному практическому результату.

Вероятно, тут кое-кто подумал: соответствует ли этим требованиям подвиг Гриши Перельмана? Но важнее другое. В ответном выступлении президент Академии Ю.С.

Осипов решительно возразил премьеру: «Мы категорически не согласны с тем, что фундаментальные исследования надо вести только по тем направлениям, где российская наука находится на передовом уровне! Нужна фундаментальная наука, покрывающая широкий спектр исследований…»

Вы слышали? Категорически!.. И вот как эта категоричность обернулась. В 3-часовом выпуске новостей по телевидению она успела проскочить, но тут же ее поймали, задушили и выбросили. В последующих выпусках царило полное согласие академиков с лучшим другом ученых и науки. А ведь в кои-то веки мы могли бы увидеть и услышать президента Академии Наук!

Да разве это единичный случай запрета в наши дни! Цензура препарирует даже президента. Вот сказал он, что его любимый писатель — Виктор Пелевин — вырезали; признался, что в доме у него нет Гоголя, и он скачал «Мертвые души» из интернета — убрали; сослался на Остапа Бендера как на большой авторитет в экономике — выдрали… Вот какие дела творятся даже в пору цветущей демократии. Чего же вы хотите, Познер, от зверского тоталитаризма? Что ему маршал Жуков!..

* * *

И все-таки… Вернемся к теме. Настораживало в передаче о Жукове уже одно то, что борцом за правду бесстрашно выступал именно Познер, которого его коллега Сергей Шумаков, главный редактор телеканала «Культура», бесцеремонно обозвал персонажем «с безупречной репутацией».

Вот этот Безупречный появился на экране. Чего-то размахивает руками, смеется, крутится в кресле вокруг своей оси… А потом мы слышим:

-.. Маршал Советского Союза, четырежды Герой Советского Союза Георгий Константинович Жуков…

Скажите пожалуйста, какие слова стал внятно выговаривать, и все полностью, без малейших усечений, почтительно.

И дальше: — В 1966 году был снят фильм «Если дорог тебе твой дом». Но вышел он только в 1967-м, и с большими трудностями, потому что против него возражало Главное политическое управление Армии и Военно-Морского Флота (какая опять замечательная полнота! — В.Б.), поскольку там упоминались маршалы Тухачевский, Блюхер, Егоров, Якир, Уборевич…

Вранье в нежном любовном союзе с невежеством начинается… Во-первых, Якир и Уборевич не маршалы. Во-вторых, а что, все эти имена невозможно было тогда произнести, они оказались под запретом, как президент Осипов? Да как же в таком случае хотя бы именно Жукову, уж не говорю о многих других авторах того времени, именно в ту пору в своих воспоминаниях, вышедших в 1969 году, удалось неоднократно называть этих людей, причем, мягко выражаясь, безо всяких критических оценок?

Например, на страницах 81–82 Блюхер упомянут десять раз и все в таком духе: «Однажды в нашем полку побывал легендарный герой Гражданской войны В.К.

Блюхер. Встреча с ним была большим событием для бойцов и командиров полка» и т. д. Благожелательно упоминается и Тухаческий, и Уборевич, и другие (например, на стр. 63). Жуков не мог знать об этих людях того, что стало известно теперь. Так что, если Познер не сознательно врет, то значит, как Путин, просто не знает, о чем говорит. И ведь сам же себя ставит в положение огородного чучела: если фильм стать в 1966 году, а вышел на следующий год, то о каких трудностях тут можно говорить и когда они успели показать себя по злой воле ПУРа? Но это не имеет значения для Познера, он исходит из презумпции универсального негодяйства Советского времени.

Потом мы слышим, что в ходе съемок фильма было записано вот это большое интервью Константина Симонова с маршалом Жуковым. Но «в 1967 году интервью было приказано смыть, чтобы его никогда не было». Никогда во веки веков и нигде на всей планете, ибо маршал раскрыл какую-то ужасающую тайну, сказал убийственную правду о войне. Но кто же приказал смыть — ПУР? Директор студии? Министр сельского хозяйства? Неизвестно. Может быть, сам Леонид Ильич Брежнев.

Но не перевелись еще на Руси бесстрашные воители за правду: «Мой отец Владимир Александрович сохранил это интервью», т. е. дерзко наплевал на страшный приказ. А кто он был, родитель-то? Как же, говорит, — «создатель Экспериментальной творческой киностудии». Ну, это не совсем так. В. А. Познер был человеком деловым, но не столь уж выдающимся, а создана студия по решению комитета Госкино, и главной фигурой на студии был известный режиссер Григорий Чухрай, народный артист СССР, лауреат Ленинской премии, создатель знаменитых фильмов «Сорок первый», «Баллада и солдате» и других. Этот Познер, объявив того Познера создателем, о Чухрае и не упомянул. Создатель, говорит, «выкрал эту пленку, смонтировал интервью и сдал на другую студию». Выкрал! Из-под охраны! Да что стоило создателю положить ленту в сумку и унести куда угодно. Но на какую он ее сдал студию? Тайна. Значит, сплавил краденое? Сплавил, но неизвестно куда. И тут приходится гадать, тот ли это Познер, о котором писал Чуковский, или тот, о котором писал Деникин, или какой-то третий. Ах, какая досада! Я же его знал, мог расспросить. Он жил на Новослободской, а я в ту пору работал в журнале «Молодая гвардия», это на Сущевке, рядом. И были у меня к нему кое-какие дела. Вот и телефон его в старой записной книжке нашел: Д-1–57–95. Может, это все-таки Чуковский Познер, только «Соломоновича» при возвращении в Россию сменивший на «Александровича».

* * *

А нынешний Познер заключает вступительное слово к интервью обращением к зрителям: «То, что вы сейчас увидите, не было никогда и нигде показано по телевидению. Это уникальное интервью великого маршала о великой войне».

Как известно, лучшие сорта лжи фабрикуются из полуправды. По телевидению, да, интервью не показывали. Но Познер в самом конце передачи, уже после интервью еще раз повторил: «Интервью с маршалом Жуковым было приказано уничтожить. Почему? Да только по одной причине. Потому что он говорил правду. Я считаю, что все те, кто участвовал в этой войне — ветераны, их близкие, дети имеют право знать правду о войне.

И сегодняшняя передача — это шаг в сторону правды». Вот, мол, она. Мы с папой даем ее вам накануне юбилея Победы. Как видите, мы к ней причастны. Ну, не прямо, но все-таки… Значит, главный-то вопрос во всей этой истории — вопрос о правде, о ее доступности нашим людям.

А коли так, то приходится напомнить Познеру, что телевидение — не единственное средство массовой информации. Существуют, например, кино, книги, журналы. Так вот, по воспоминаниям критика Владимира Огнева, бывшего тогда главным редактором Экспериментальной студии, в 1969 году это интервью было показано в Центральном доме литераторов. Тогда — не из последних очагов культуры. Но, конечно, это лишь несколько сот зрителей, однако тут есть что добавить.

В 1965 и 1968 годах в издательстве «Московский рабочий» вышла большая (632 страницы), обильно иллюстрированная книга «Битва за Москву». Это сборник воспоминаний участников битвы — командующих фронтами, армиями, родами войск, а также тружеников столицы.

В книге была и большая (35 страниц) статья Г.К. Жукова «Воспоминания командующего фронтом». Маршал тогда работал над своими мемуарами и, как говорится, был в теме. Эта статья, кроме того, была напечатана в 8 и 9 номерах за 1966 год «Военноисторического журнала». В статье более обстоятельно и широко рассказано обо всем том, что Георгий Константинович сказал и в киноинтервью с Симоновым. Буквально обо всем! Начиная с эпизода о двух связистах под Обнинском в октябре 1941 года, которые поначалу по соображению секретности не хотели помочь Жукову, искавшему штаб Западного фронта, с эпизода о женщине, на глазах которой погибли ее внуки, и она от горя потеряла разум, и кончая такими признаниями о тогдашнем положении дела: «Сплошного фронта обороны на Западном направлении не было. Образовались зияющие бреши, которые закрыть было фактически нечем… Главная опасность заключалась в том, что пути на Москву были почти ничем не прикрыты. Слабое прикрытие на Можайской линии обороны не могло гарантировать от внезапного появления перед Москвой бронированных войск противника» (с. 65), а также — о положении в конце ноября: «Фронт нашей обороны выгибался, образовались очень слабые места. Казалось, вот-вот случится непоправимое… 28 ноября в районе Яхромы танковые части противника прорвались за канал Москва-Волга» (с. 79). Этого эпизода с каналом в интервью, между прочим, и нет. Так что, написал Жуков даже кое о чем больше, чем потом сказал.

Книга «Битва за Москву», где все это было напечатано, вышла двумя изданиями тиражом по 100 и 75 тысяч экземпляров. Это тебе уже не ЦДЛ… Ну, а в 1969 году тиражом в 100 тысяч экземпляров ценой 3 рубля 20 копеек вышли «Воспоминания и размышления» Жукова, в 1971 году — второе издание таким же тиражом и по той же цене, последнее издание, что есть у меня, — 11-е, тираж тот же — 100 тысяч, а было и 12-е. Некоторые издания выходили и большим тиражом. Например, АПН, 1983–400 тыс.

Глава о битве за Москву в зависимости от формата издания занимает в этой книге 40–50 страниц.

А в 1985 году, т. е. четверть века тому назад, тиражом 300 тысяч экземпляров вышел 10-й том собрания сочинений Константина Симонова. И там имеется глава «История одного киноинтервью». Она начинается так: «В начале шестидесятых годов возникла впоследствии вошедшая в состав Мосфильма Экспериментальная киностудия, во главе которой стояли Григорий Чухрай и ныне покойный В.А. Познер…» Статья написана в 1978 году, и тогда же в кратком виде была напечатана в газете «Советская культура» за 5 мая и целиком — в майском номере журнала «Дружба народов». Я тогда работал в этом журнале и помню, как Симонов приходил к нам в наш одноэтажный кривенький флигелек во дворе дома Ростовых на улице Воровского. В статье-главе Симонов целиком слово в слово привел это самое киноинтервью.

В 1988 году тиражом 200 тысяч вышел сборник воспоминаний «Маршал Жуков. Каким мы его помним». И там опять это интервью в полном виде!

Что ж получается в итоге?

1. Сборник «Битва за Москву», 1966 -100 тыс. экз.

2. Военно-исторический журнал, 1966 -100 тыс. экз.

3. Сборник «Битва за Москву»,1968. 75 тыс. экз.

4. Г. Жуков. Воспоминания и размышления. Двенадцать изданий 100-тысячным и больше тиражами за двадцать с небольшим лет в 1969–1992 годы.

16. К. Симонов. Советская культура. 5 мая 1978.

17. К. Симонов. Дружба народов, № 5, 1978 200 тыс. экз.

18. К. Симонов. Собр. Соч. Т. 10, 1985 300 тыс. экз.

19. К. Симонов. Сборник «Маршал Жуков. Каким мы его помним», 1988. 200 тыс. экз.

И вот, то, что было издано массовыми тиражами — прикиньте-ка, сколько всего! — и что советские люди могли читать и знать еще почти полста лет тому назад, Безупречный подает нам как жареную сенсацию, как свежайшую антисоветскую новинку, изобличающую коммунистов.

Выходит, Познер — журналист невежественный, ленивый, работать, добывать материал он не умеет, учиться не желает. Да и зачем учиться, если в демократической России до 75 лет удалось прожить процветающим трепачем. Умеет только травить баланду у камеры и микрофона. Как раб своего невежества и тупости, он убежден, что у нас никто никогда не говорил и не писал о наших трудностях, неудачах, драматическом положении в ходе войны, а только о победах, причем бескровных! Но — сплошного фронта не было? Враг мог появиться под стенами Москвы? Москва была под угрозой? — не могли признавать и говорить об этом Сталин и все его окружение, не могло это появиться в советских газетах, журналах, книгах!

Он не только не знает, хотя бы в общих чертах, о Великой Отечественной войне, но, как какой-нибудь Пивоваров или Правдюк, просто не имеет никакого представления о том, что происходило в стране его обитания в 1941–1945 годы. Он вообще не знает и не любит страну, в которой прожил уже почти шестьдесят лет. Все это его, заброшенного к нам «по воле рока на ловлю счастья и чинов», совершенно не интересует. И не стесняется он говорить об этом миллионными тиражами хотя бы на страницах МК, даже бравирует этим.

* * *

Для начала он заявляет: «Я не Ксения Собчак, я — серьезный человек…» Если серьезный, то зачем вопил на всю страну, не понимая смысла этого афоризма, а лишь из желания поддеть всех, кто любит свою родину: «Патриотизм — последнее прибежище негодяев»? Как же серьезному человеку не понять, что здесь уничижительно сказано не о патриотизме, а о негодяях, которые при их разоблачении прячутся именно за патриотизм как за самое надежное укрытие. Так что патриотизм, мол, прославляется.

Если серьезней, чем Ксюша, то как можешь все с той же грязной целью твердить, что, мол, даже великий русский поэт назвал Россию «немытой страной рабов»? Ведь давно доказано, что это не Лермонтов, который «за хребтом Кавказа», о чем говорится в этом стишке, и не бывал.

Если умнее, чем Ксюша, то зачем накануне Дня Победы объявляешь, что, мол, на цивилизованном Западе этот День отмечают 8 мая, и потому, мол, ваш День Победы ненастоящий, выдуманный, фальшивый. Ведь все, кто интересуется, знают из многочисленных публикаций, что какие-то американцы и какие-то англо-французы, пытаясь перехватить у нас победу, подписали 8 мая в Реймсе с какими-то немцами акт о капитуляции. Но Сталин сказал: никаких Реймсов. Капитуляция будет подписана высшими должностными лицами германской армии завтра и не на французской земле, а в Берлине — там, где родился и откуда пошел кровавый фашизм. А 8 мая, так и быть, будем считать днем предварительного подписания.

Генерал-фельдмаршал Кейтель явился в Берлин и подписал: «Безоговорочно признаем и обязуемся…»

Если пристойней, чем Ксюша, то зачем врал, что генерал Суслопаров, присутствовавший в Реймсе в качестве наблюдателя, был срочно вызван в Москву и безо всякого суда расстрелян. На самом деле он умер в 1972 году.

Но вот что эта Безупречная 75-летняя Ксюша говорила в другой раз: «Я не русский человек (Вот новость! — В.Б.). Это не моя родина, я здесь не вырос (Неверно. Надо было сказать «я вырос не здесь» в смысле физическом, а здесь он как раз «вырос» в смысле карьерном аж до президента Академии телевидения. — В.Б.), я не чувствую здесь себя вполне дома. Я чувствую себя в России чужим. Я не чувствую эти улицы для себя своими. И если мне не дадут работать на ТВ, я тут же уеду. В России меня держит только моя работа. (А где бы он мог на клевете так зарабатывать? — В.Б.). И если у меня не будет работы, я поеду туда, где чувствую себя как дома. Скорее всего, уеду во Францию». Правда. В другой раз сказал: «Пожалуй, Нью-Йорк мне ближе всех остальных городов. Я там вырос». А вообще-то, говорит, «родины у меня нет. Я научился быть хамелеоном» (Цит. по С. Смирнов. Времена лжи. М. 2005. с. 3).

И вот этот-то безродный хамелеон, чуждый России, не знающий ее, тридцать лет оголтело хлопавший ей в ладошки и уже двадцать лет при поощрении кремлевских хамелеонов с самой высокой вышки клевещущий на нее, закончил клеветническую передачу словами: «В этот день от всего сердца, от всей души поздравляю ветеранов, всех их близких с замечательным праздником — с Днем Победы!» Подумать только: он меня поздравляет от всей своей хамелеонской души!.. На это я, ветеран, могу ответить словами подлинного, а не придуманного Лермонтова:

Делись со мною тем, что знаешь.

И благодарен буду я.

Но ты мне душу предлагаешь.

На кой мне черт душа твоя!

^2010 г.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.