Эрнесто Че Гевара Послание народам мира, отправленное на Конференцию трех континентов[1]

Эрнесто Че Гевара

Послание народам мира, отправленное на Конференцию трех континентов[1]

Создать два, три… много Вьетнамов — вот наш лозунг.

Это час пылающих горнов, и не должно быть видно ничего кроме света.

Хосе Марти

После окончания последней мировой войны прошел двадцать один год; этому событию, финалом которого стал разгром Японии, посвящается сейчас огромное количество публикаций на всех языках. Многие регионы разделенного на два лагеря мира демонстрируют оптимизм.

Двадцать один год без новой мировой войны в ситуации острой конфронтации, конфликтов с использованием силы и внезапных перемен представляются всем очень долгим сроком. Однако даже не анализируя специально, к каким результатам на практике привел этот мир (нищета, деградация, эксплуатация все возрастающего числа регионов Земли), — мир, о своей борьбе за поддержание которого мы все постоянно говорим, — хорошо бы понять, является ли он реальностью.

Цель данных заметок — не описание локальных войн, случившихся со времени капитуляции Японии, и тем более не составление длинного и все увеличивающегося реестра гражданских конфликтов, случившихся за период так называемого мира. Но чтобы понять всю необоснованность демонстрируемого оптимизма, достаточно вспомнить о войнах в Корее и Вьетнаме.

В Корее после нескольких месяцев ожесточенных боев северная часть страны подверглась самому чудовищному опустошению, какое можно найти в анналах современных войн: сплошь перепаханная бомбами, она осталась без фабрик, без школ, без больниц, без какого-либо следа жилья, где могли бы укрыться десять миллионов её жителей.

Под прикрытием флага ООН в этой интервенционистской войне участвовали десятки стран, которыми командовали США, в боевые операции было вовлечено огромное количество американских солдат, в качестве пушечного мяса использовались призванные по мобилизации южные корейцы.

С другой стороны, армия и народ Кореи, а также добровольцы из Китайской Народной Республики, получали помощь оружием, боеприпасами и военными советниками из СССР. Американцы задействовали в войне все виды оружия массового разрушения, кроме термоядерного; в ограниченных масштабах использовалось даже бактериологическое и химическое оружие. Во Вьетнаме же патриотическим силам пришлось практически непрерывно вести боевые действия против трех империалистических держав: сначала против Японии, чья военная мощь ослабла только после бомбардировок Хиросимы и Нагасаки, затем против Франции, которая забыла о данных ею в тяжелые для нее времена обещаниях и вновь захватила свои индокитайские колонии, оккупированные Японией, и, наконец, против Соединенных Штатов.

Локальные столкновения имели место на всех континентах, хотя в Латинской Америке долгое время случались лишь военные мятежи да попытки развернуть освободительную борьбу — до тех пор, пока Кубинская революция не напомнила всем, насколько важен этот регион, и не вызвала гнев империалистов, из-за чего ей пришлось защищать кубинские берега сначала на Плайя-Хирон, а затем во время Октябрьского кризиса[2].

Последний инцидент едва не спровоцировал войну с непредсказуемыми последствиями, поскольку Куба чуть не стала причиной прямого североамериканско-советского вооруженного конфликта.

Несомненно, однако, что средоточием основных противоречий в настоящее время является Индокитай. Лаос и Вьетнам сотрясают гражданские войны, но характер этих войн изменился после того, как американский империализм вмешался в события, использовав всю свою мощь, что превратило весь регион в одну огромную пороховую бочку, готовую взорваться в любой момент.

Максимальной остроты конфронтация достигла во Вьетнаме. Мы не намерены писать историю этой войны. Укажем только на главные её вехи.

В 1954 году, после того, как французская армия потерпела сокрушительное поражение под Дьенбьенфу, были подписаны Женевские соглашения, по которым страна была разделена на две зоны и которые предусматривали проведение выборов в течение 18 месяцев — и эти выборы и должны были определить, кто будет управлять Вьетнамом и как должна быть объединена страна. США не подписали эти соглашения, а приступили к маневрам, имевшим целью замену французской марионетки — императора Бао Дая — своим человеком. Этим человеком оказался Нго Динь Дьем, чей трагический конец — империализм выжал его как лимон — известен всем[3].

Первые месяцы после подписания Женевских соглашений были месяцами царствования оптимизма в лагере народных сил. На юге страны демонтировались базы сопротивления, созданные в период войны с французами; все были уверены, что соглашения будут выполняться. Однако вскоре стало очевидно, что никаких выборов не будет, если только США не будут уверены, что смогут всем навязать свою волю — а это им не удалось бы сделать даже в том случае, если бы они применили все известные способы мошенничества на выборах.

С тех пор возобновившаяся на Юге Вьетнама борьба все ожесточалась и ожесточалась — и к настоящему времени американский экспедиционный корпус достигает там полумиллиона человек, при том, что численность марионеточной армии, почти утратившей боеспособность, постоянно сокращается.

Североамериканцы в течение последних без малого двух лет подвергают систематическим бомбардировкам территорию Демократической Республики Вьетнам, пытаясь таким образом снизить боеспособность сил, сражающихся на Юге, и принудить их согласиться на переговоры, которые США намерены вести с позиции силы. В принципе, первоначально бомбардировки ДРВ имели место лишь время от времени — под предлогом возмездия за так называемые провокации Севера. Но затем методы изменились, интенсивность бомбардировок возросла — и теперь они превратились в гигантскую бойню, которую ежедневно осуществляют ВВС США с целью уничтожения каких-либо признаков цивилизации в северной части Вьетнама: бомбардировки стали частью печально известной политики эскалации.

В значительной степени янки удалось воплотить в жизнь свои планы, несмотря на бесстрашное сопротивление вьетнамских сил ПВО, уничтожение более чем 1700 американских самолетов и помощь военным снаряжением со стороны социалистического лагеря.

Горькая правда состоит в том, что Вьетнам, страна, ставшая символом чаяний и надежд обездоленных всего мира, трагически одинока. Вьетнамский народ выносит удары американской военной машины — практически в упор на Юге, с минимальными возможностями защитить себя на Севере — и при этом сражается в одиночку.

Солидарность прогрессивных сил мира с народом Вьетнама напоминает — приходится говорить об этом с горькой иронией — шумное одобрение римским плебсом гладиаторов, сражавшихся на аренах цирков. Нужно не желать успеха жертвам агрессии, а разделить их судьбу, идти вместе с ними к смерти или к победе.

Когда мы анализируем причины одиночества Вьетнама, нас охватывает острая боль: настолько алогичным выглядит отношение человечества к происходящему.

Империализм США виновен в развязывании агрессии, его преступления грандиозны и прекрасно известны всему миру. Мы тоже их знаем, господа! Но ответственность лежит и на всех тех, кто в решающий момент допустил колебания и не провозгласил Вьетнам неприкосновенной территорией социализма. Разумеется, такая тактика влекла бы за собой риск возникновения войны мирового масштаба, но с этим риском вынужден был бы считаться и американский империализм тоже. Виноваты также и те, кто продолжает вести уже давно тянущуюся «холодную войну» между двумя крупнейшими державами социалистического лагеря[4], войну, в которой обе стороны интригуют друг против друга и публично друг друга поносят.

Мы задаем вопрос, требуя прямого ответа: одинок ли Вьетнам в своем опасном балансировании между двумя противоборствующими сверхдержавами?

Но как велик этот народ! Каковы его стойкость и мужество! Каким примером для всего мира служит его борьба!

Пройдет немало времени, прежде чем станет ясно, действительно ли президент Джонсон собирался проводить реформы, облегчающие жизнь простого народа — чтобы снизить остроту классовых противоречий, все чаще заявляющих о своей взрывоопасности. Но уже сейчас очевидно, что все эти реформы, помпезно названные «борьбой за великое общество»[5], утонули в болоте Вьетнама.

Крупнейшая из существующих империалистических держав обнаружила, что её начинает обескровливать война против бедной и отсталой страны, что военные расходы подрывают её чудо-экономику. Убийство перестает быть самым выгодным бизнесом для монополий. А ведь все, чем располагают удивляющие весь мир вьетнамские бойцы, — это оборонительное оружие (да и то в недостаточном количестве), да ещё любовь к родине и исключительное мужество. Империализм завяз во Вьетнаме, он не может найти выхода из создавшегося положения и отчаянно ищет кого-нибудь, кто помог бы ему, не потеряв лица, выбраться из этой чреватой опасностями ситуации. Однако «четыре пункта», предложенные Севером, и «пять пунктов», предложенных Югом[6], жгут его, как раскаленными клещами, и противостояние все углубляется.

Происходящее показывает, что тот хрупкий мир, который и миром-то называется только потому, что глобальная конфронтация не достигла уровня прямого военного столкновения между двумя лагерями, сегодня подвергается опасности быть разрушенным каким-либо необратимым и неприемлемым для другой стороны действием североамериканцев. И мы, угнетенные этого мира, какую позицию мы должны занять? Народы трех континентов следят за событиями во Вьетнаме и извлекают уроки из этих событий. Раз империалисты шантажируют все человечество угрозой развязывания войны, верным ответом на этот вызов будет перестать бояться войны. Общей тактикой народов должны стать постоянные и решительные атаки на империалистов везде, где наблюдается конфронтация.

Какую задачу мы должны решать там, где жалкий, с трудом переносимый «мир» ещё не нарушен? Освобождение любой ценой.

Картина мира сегодня отличается большой пестротой. Такая задача, как освобождение, стоит даже перед странами старой Европы, достаточно развитыми, чтобы ощутить на себе все противоречия капитализма, но слишком слабыми, чтобы вести открыто империалистическую политику или вступить на этот путь. В ближайшие годы противоречия в этих странах обострятся до взрывоопасного уровня[7], но встающие перед народами этих стран проблемы (а следовательно, и решения этих проблем) отличаются от проблем наших народов — экономически отсталых и зависимых.

Зоной основной империалистической эксплуатации являются три экономически отсталых континента — Азия, Африка и Латинская Америка. Каждая из стран на этих континентах обладает своими особенностями, подобно тому как отличаются своеобразием и сами континенты.

Латинская Америка представляет собой более или менее однородное явление, и практически на всей её территории абсолютное превосходство удерживает за собой североамериканский монополистический капитал. Марионеточные или (в лучшем случае) слабые и трусливые местные правительства не в силах ослушаться приказов своих североамериканских хозяев. США достигли почти максимального политического и экономического господства на континенте; сверх того, что уже есть, они могут получить лишь очень немного — и потому любое изменение ситуации грозит им потерей преимуществ. Поэтому политика США нацелена на удержание уже завоеванного. Сегодня основная линия действий США на континенте — это использование грубой силы для уничтожения освободительных движений любого вида.

Лозунг «Не допустить новой Кубы» выступает в качестве прикрытия наглых агрессивных действий янки, таких как преступление против Доминиканской Республики[8], а ранее — массовое убийство в Панаме[9], а также в качестве откровенной угрозы: янки готовы применить свои войска в любом месте Латинской Америки, где будет поколеблен существующий порядок и поставлены под угрозу североамериканские интересы. Эта политика проводится в условиях по сути полной безнаказанности: ОАГ[10], полностью себя дискредитировавшая, используется янки в качестве удобного прикрытия; беспомощность ООН приобрела черты трагикомические; армии всех стран Латинской Америки готовы к борьбе с собственными народами. Де-факто создан интернационал преступлений и предательства.

В то же время местная латиноамериканская буржуазия окончательно утратила способность сопротивляться империализму (если она вообще имела такую способность) и превратилась в его покорного приспешника. Выбора нет: либо революция на континенте будет социалистической, либо это будет не революция, а карикатура.

Ситуация же на Азиатском континенте иная. В результате освободительной борьбы против сменявших друг друга европейских колонизаторов на континенте здесь возникли в большей или меньшей степени прогрессивные режимы, которые в дальнейшем двигались в разных направлениях: одни пошли на углубление первоначальных целей, ограниченных только задачей национального освобождения, другие вернулись на проимпериалистические позиции.

В Азии, с точки зрения экономики, Соединенные Штаты рисковали очень немногим, зато могли много приобрести. Они заинтересованы в изменении ситуации, они борются за то, чтобы отодвинуть старые колониальные державы и внедриться в новые для себя экономические регионы — либо напрямую, либо с помощью японского капитала.

Но есть ещё и особые политические условия (в первую очередь на полуострове Индокитай), которые определяющим образом влияют на характеристику политической ситуации в Азии и в преобладающей степени формируют глобальную военную стратегию империализма США. Этот империализм намерен взять в кольцо Китай, опираясь на Южную Корею, Японию, Тайвань, Южный Вьетнам и Таиланд.

Эта двуединая задача — важнейший стратегический интерес Соединенных Штатов (военное окружение Китайской Народной Республики) и стремление американского капитала к проникновению на крупные азиатские рынки, на которых он пока ещё не захватил лидирующие позиции — делают Азию одним из самых взрывоопасных мест в современном мире, несмотря на видимость стабильности за пределами собственно вьетнамской территории.

Ближний Восток, хотя он географически принадлежит к Азиатскому континенту, обладает настолько выраженной спецификой, дошел до такой остроты конфликта, что сегодня невозможно предугадать, чем кончится нынешняя «холодная война» между Израилем, который поддерживают империалисты, и прогрессивными силами этого региона. Это ещё один вулкан, угрожающий взрывом всему миру.

Африка же представляет собой, можно сказать, почти нетронутое поле для неоколониалистического вторжения. Здесь мы наблюдали перемены, заставившие колониальные державы отказаться от своих прежних абсолютных прав. Однако в тех случаях, когда эти перемены происходили медленно и ненасильственным путем, колониализм неизменно перерастал в неоколониализм. С точки зрения экономического господства одно от другого ничем не отличается. У Соединенных Штатов не было колоний на этом континенте, и сейчас США пытаются проникнуть на территории, в прошлом считавшиеся заповедной зоной их сегодняшних союзников. Можно не сомневаться, что Африке в стратегических планах американского империализма отводится роль отложенного на будущее резерва: существенные вложения североамериканского капитала наблюдаются лишь в Южно-Африканском Союзе, а проникновение капитала США в Конго, Нигерию и некоторые другие страны, где развертывается ожесточенная конкурентная борьба (пока ещё мирная) с другими империалистическими державами, только начинается.

В этом регионе янки пока что не имеют столь значительных интересов, чтобы их приходилось защищать, прикрываясь надуманным «правом» на агрессию в любой точке Земного шара, где американские монополии рассчитывают получить крупные прибыли или где обнаружены богатые месторождения полезных ископаемых.

Все сказанное выше делает актуальной постановку вопроса о кратко- и среднесрочной перспективе борьбы народов за свое освобождение.

Если мы начнем анализировать африканскую ситуацию, мы увидим, что активная борьба ведется сегодня в португальских колониях — в Гвинее, в Мозамбике и в Анголе, причем в Гвинее события развиваются вдохновляющим образом, а в двух других странах — с переменным успехом. Продолжается борьба и в Конго — между последователями Лумумбы и бывшими сообщниками Чомбе, причем чаша весов, судя по всему, склоняется в сторону последних, тех, кто сам про себя говорит, что они добились «усмирения» страны (хотя в латентной форме партизанская война ещё продолжается).

В Родезии ситуация выглядит совсем по-другому: британский империализм использовал все возможности, чтобы передать бразды правления в этой стране белому меньшинству, которое и удерживает власть в настоящее время. С точки зрения Великобритании, конфликт носит характер абсолютно нелегитимный, причем эта держава с присущей ей ловкостью — вернее, назовем вещи своими именами, лицемерием — формально выражает возмущение действиями правительства Яна Смита[11]. Такая лукавая позиция Англии находит поддержку в тех странах Британского Содружества, которые всегда следуют в фарватере политики Лондона, но значительная часть стран Черной Африки эту позицию отвергает — вне зависимости от того, являются ли они экономически вассалами британского империализма или нет.

Ситуация в Родезии может взорваться, если мобилизующиеся сейчас народные патриотические силы черного большинства сосредоточатся на подготовке к вооруженной борьбе, а соседние государства окажут им помощь. Пока же все проблемы Родезии пробуют разрешить в рамках таких беспомощных организаций, как ООН, Британское Содружество или ОАЕ[12].

Как бы то ни было, социально-политическое развитие Африки не позволяет нам сделать вывод о приближении континентальной революционной ситуации. Освободительная борьба против португальских колонизаторов несомненно завершится победой, но сама Португалия в мировой империалистической иерархии не занимает никакого места. С точки зрения революции важны именно те столкновения, которые ставят под удар всю систему империализма, хотя понимание этого, конечно, не заставит нас прекратить борьбу за освобождение трех португальских колоний и углубление проходящих в них революций.

Только когда чернокожее население Южной Африки и Родезии начнет настоящую революционную борьбу, в Африке наступил новая эпоха. Или же стартом этой эпохи может стать начало борьбы обездоленных масс какой-либо страны континента против правящих олигархий.

Пока что на континенте происходят — один за другим — лишь военные перевороты, в ходе которых одна группа офицеров свергает другую или же гражданских правителей, чья деятельность перестала отвечать интересам местных каст и лицемерно манипулирующих ими империалистических держав. Народные движения практически отсутствуют. В Конго такое движение, вдохновленное памятью о Лумумбе, на короткое время возникло, однако и оно в последние месяцы утратило свою силу.

В Азии же, как мы видим, ситуация взрывоопасна — и не только во Вьетнаме и Лаосе, где борьба достигла стадии открытого противостояния. Давайте не забывать о Камбодже, против которой американцы могут в любой момент могут развязать агрессию, о Таиланде и Малайзии и, разумеется, об Индонезии, где последнее слово ещё не сказано, хотя власть захватили реакционеры и в стране уничтожена Коммунистическая партия[13]. И, естественно, остается ещё и Ближний Восток.

В Латинской Америке вооруженная борьба ведется сегодня в Гватемале, Колумбии, Венесуэле и Боливии; первые ростки такой борьбы пробились в Бразилии. Вспыхивают и гаснут и другие очаги сопротивления. Практически во всех странах континента созрели условия для такой борьбы, в результате победы которой должны возникнуть как минимум социалистически ориентированные правительства.

На континенте говорят практически на одном языке, исключение составляет Бразилия, но и с бразильцами испаноязычные могут легко объясниться вследствие близости обоих языков. Классовая ситуация в странах Латинской Америки настолько одинакова, степень самоидентификации классов с теми же классами в соседних странах так велика, что мы можем говорить о некоем «латиноамериканском интернационале». Их объединяют язык, обычаи, общие хозяева. Практически однотипны степень и форма эксплуатации, а также её последствия — как для эксплуататоров, так и для эксплуатируемых — для большинства стран Латинской Америки. На континенте быстро зреют условия для восстания.

Мы вправе задать вопросы: какими будут плоды этого восстания? какого типа оно будет? Мы уже давно настаиваем на том, что в силу крайней близости характеристик разных стран континента борьба в Латинской Америке рано или поздно неизбежно примет континентальную форму. Латинская Америка станет ареной многих великих боев за освобождение человечества.

С точки зрения битвы континентального масштаба, борьба в тех странах, где она сейчас активно ведется — не более чем частные эпизоды, но эта борьба уже дала своих мучеников, имена которых будут занесены в книгу истории Латинской Америки как имена героев, отдавших свои жизни на первом этапе борьбы за полное освобождение человечества. В истории останутся имена команданте Турсиоса Лимы[14], священника Камилло Торреса[15], команданте Фабрисио Охеды[16], команданте Лобатона[17] и команданте Луиса де ла Пуэнто Уседы[18], сыгравших важнейшую роль в революционном движении в Гватемале, Колумбии, Венесуэле и Перу.

Но в ходе мобилизации активных сил народа выдвинулись новые лидеры: Сесар Монтес[19] и Йон Соса[20] развернули знамя борьбы в Гватемале, Фабио Васкес[21] и Маруланда[22] — в Колумбии, Дуглас Браво[23] и Америко Мартин[24] — в Венесуэле, на западе страны и в Эль-Бачильере[25], где каждый из них командует фронтами.

Новые ростки партизанской войны пробиваются к свету в этих и в других странах, подобно тому, как это уже случилось в Боливии; эти ростки будут крепнуть несмотря на все опасности, которые сегодня подстерегают революционера. Многие падут жертвами собственных ошибок, другие погибнут в будущих суровых битвах, но в огне революционной войны родятся новые бойцы и новые лидеры. Народ сам будет готовить и своих воинов, и своих вождей — отбирая тех, кто прошел через горнило сражений. Конечно, при этом будет расти и число марионеток, используемых янки для осуществления репрессий. Сегодня янки имеют своих военных советников во всех странах, где ведется вооруженная борьба, — и, например, в Перу армия, обученная этими советниками и при их непосредственном участии, весьма успешно провела операцию по подавлению революционной борьбы. Но если создавать очаги вооруженной борьбы не наспех, а с тщательным учетом существующих военных и политических условий, эти очаги станут практически неуничтожимы, а это заставит янки посылать в зону боевых действий все новых и новых своих наемников. В той же Перу новые бойцы, пусть ещё не известные миру, демонстрируя твердость и настойчивость, ведут работу по реорганизации партизанской борьбы. Неизбежно следующее: имеющееся устаревшее оружие, которого правительственным армиям хватает для подавления небольших вооруженных групп, придется заменять новейшими вооружениями; численность американских советников придется все наращивать и наращивать, так что в конце концов Соединенные Штаты вынуждены будут присылать уже регулярные войска — и во все возрастающем количестве; иначе им не удастся обеспечить стабильность власти в странах, национальные армии которых разваливаются в ходе борьбы с партизанами. Это — путь Вьетнама; именно по этому пути должны следовать и все остальные народы. По этому же пути пойдет и Латинская Америка — с тем лишь отличием, что в Латинской Америке вооруженные движения должны будут создавать своеобразные Координационные Хунты, цель которых — помешать империализму разворачивать репрессии и помогать друг другу в достижении поставленных целей.

Перед Латинской Америкой, континентом, забытых в последних политических битвах за освобождение, континентом, которому Конференция трех континентов несет слово авангарда его народов, слово Кубинской революции, стоит задача огромнейшей важности: создать на планете второй Вьетнам, или третий, или и второй, и третий Вьетнамы одновременно.

В конце концов, мы должны помнить, что империализм, последняя стадия капитализма — это мировая система, и для победы над ней необходима конфронтация мирового масштаба. Стратегическая цель нашей борьбы — уничтожение империализма. Участие наших народов, народов отсталых и эксплуатируемых стран, должно неизбежно вылиться в разрушение баз снабжения империализма, в пресечении его контроля над нашими угнетенными странами: странами, откуда империализм сегодня черпает свои капиталы, черпает дешевое сырье и дешевых специалистов, где есть дешевая рабочая сила и куда направляются новые капиталы — как орудие господства, направляются оружие и прочие средства, призванные содействовать сохранению нашей тотальной зависимости. Основополагающий элемент стоящей перед нами стратегической задачи — подлинное освобождение народов, которое в подавляющем большинстве случаев возможно только путем вооруженной борьбы, а в Латинской Америке эта борьба неизбежно будет перерастать в социалистическую революцию.

И если мы поставили себе целью уничтожение империализма, мы должны четко усвоить, что руководящей силой империализма являются Соединенные Штаты Америки.

Для реализации этой общей цели нам придется решить и одну тактическую задачу: мы должны выманить противника из привычных ему условий, заставить его сражаться в такой местности, где привычный ему образ жизни разваливается от столкновения с суровой действительностью. И не стоит недооценивать противника: американский солдат обладает высокими боевыми качествами, а техническая и огневая поддержка у него такая, что может испугать кого угодно. Для успешной войны ему не хватает лишь идеологической мотивации — то есть того, чем сегодня в полной мере обладают его самые яростные противники — вьетнамские партизаны. Мы победим американскую армию только в том случае, если сможем подорвать её моральный дух. Для этого мы должны раз за разом наносить американским солдатам поражения в бою и постоянно держать их в атмосфере лишений и опасностей.

Этот вкратце изложенный план достижения победы подразумевает большие жертвы со стороны народов — и эти жертвы придется приносить уже сегодня, немедленно; однако вероятно, что эти жертвы окажутся меньше тех, какие нашим народам пришлось бы принести, если бы они решили уклониться от борьбы в надежде, что кто-то другой будет для них таскать каштаны из огня.

Ясно, что та страна, которая последней встанет на путь борьбы за освобождение, имеет все шансы избежать вооруженной борьбы, а народ её окажется избавлен от страданий, сопряженных с долгой и жестокой войной с империализмом. Однако есть вероятность и того, что в силу всемирного характера схватки этой стране не удастся избежать ни самой вооруженной борьбы, ни её последствий, а страдания народа окажутся столь же велики, сколь и в других странах, или даже будут их превышать. Мы не можем предсказывать будущее, однако тем более недостойно поддаваться искушению оппортунизма и выступать знаменосцами народа, который страстно желает свободы, но в то же время не хочет за нее бороться и ожидает победы, как нищий ожидает подаяния.

Абсолютно справедливо стремление к тому, чтобы избежать ненужных жертв. Поэтому очень важно понять, насколько реальна для нашей зависимой Латинской Америки возможность достичь освобождения мирным путем. Мы думаем, ответ на этот вопрос уже известен: мы можем ошибиться в выборе места и времени для начала борьбы, но нельзя больше строить иллюзий относительно возможности достижения свободы без сражений. Мы не имеем права на такие иллюзии. И этими сражениями будут не уличные беспорядки, в которых камни противопоставляют слезоточивому газу, и не всеобщие стачки мирного характера, и не стихийные выступления разъяренного народа, способные в два-три дня разнести в щепы репрессивные структуры правящих олигархий; нет, борьба будет длительной, беспощадной, передовая линия её будет проходить через укрытия партизан, через дома бойцов, где члены их семей будут становиться легкой добычей репрессий, через полностью уничтожаемые крестьянские поселки, через города и села, разрушаемые вражескими бомбардировками.

Нас принуждают к такой борьбе — и у нас нет другого пути, кроме как решиться на нее и готовиться к ней.

Начало этой борьбы не может быть легким, напротив, оно будет очень трудным. Олигархии мобилизуют на свою защиту все возможности репрессивной машины, всю свою жестокость и всю свою демагогию. В первое время нашей задачей будет выживание, но затем начнут работать такие факторы, как сила примера борющегося партизанского отряда и проводящаяся им вооруженная пропаганда. Эту пропаганду следует понимать так, как во Вьетнаме: это пропаганда посредством выстрелов и боев с противником, победных или нет, но ведущихся постоянно.

Важнейшим в просвещении угнетенных масс является укоренение в них уверенности в непобедимости герильи. Так возрождается национальный дух, появляются силы для решения все более сложных задач, сопротивления все более свирепым репрессиям.

Ненависть — важный фактор борьбы: непримиримая ненависть к врагам наделяет человека особой силой, превращает его в эффективную, яростную, действующую четко и избирательно машину уничтожения. Такими и должны быть наши солдаты; народ, не способный ненавидеть, никогда не одержит победы над жестоким врагом.

Нужно вести войну везде, где присутствует противник: и там, где он живет, и там, где он отдыхает; нужно сделать войну тотальной. Нельзя давать противнику ни минуты покоя ни в казармах, ни за их стенами; нужно атаковать его всюду, где бы он ни находился; противник должен везде чувствовать себя затравленным зверем. Только так мы добьемся падения его морального духа.

Да, противник станет зверствовать пуще прежнего — но именно это и будет внешним признаком упадка его духа.

И тогда должен будет заявить о себе подлинный пролетарский интернационализм, должны быть созданы интернациональные пролетарские армии, боевым знаменем которых станет священное дело освобождения всего человечества, когда смерть за свободу Вьетнама, Венесуэлы, Гватемалы, Лаоса, Гвинеи, Колумбии, Боливии, Бразилии — упомянуты лишь те страны, где сегодня ведется вооруженная борьба — станет равно славной и желанной для латиноамериканца, для азиата, для африканца и даже для европейца.

Каждая капля крови, пролитая за освобождение чужой страны, а не той, где ты родился, — бесценный опыт; выжившие усвоят его и используют для освобождения своей родины. Таким образом, освобождение любого народа будет рассматриваться как успешное сражение в битве за освобождение своего собственного народа.

Настало время забыть о наших разногласиях и все наши силы отдать общей борьбе.

Между борцами за свободу сегодня существуют серьезные противоречия, это общеизвестно и не является тайной[26]. Эти противоречия приобрели такой характер и такую остроту, что всякий диалог и тем более примирение в высшей степени затруднительны, если вообще сейчас возможны. Нет способа начать диалог, если спорщики от него отказываются. Но противник повсюду наносит нам удары — и эти удары должны заставить нас объединиться, не сейчас, так завтра. И тот, кто поймет неизбежность этого раньше других и начнет готовиться к столь необходимому союзу, заслужит благодарность народов.

Если принять во внимание ту степень агрессивности и непримиримости, с какой отстаивается каждая из противоборствующих точек зрения, мы, обездоленные, отказываемся соглашаться с такой формой выражения разногласий — даже тогда, если мы в каких-то случаях согласны с постановкой вопроса одной из сторон или тезисы одной из сторон кажутся нам ближе, чем тезисы другой. В условиях острой борьбы против общего врага форма, в какой публично выражаются нынешние разногласия, ослабляет всех нас; но учитывая уровень этих разногласий, надежды на их корректное урегулирование иллюзорны. История либо снимет эти разногласия, либо даст им подлинное истолкование.

В нашем сражающемся мире любые расхождения относительно тактики и методов достижения поставленных целей должны подвергаться анализу со всем уважением, на какое могут рассчитывать чужие мнения. Но в том, что касается главной стратегической цели — полного уничтожения империализма посредством борьбы с ним — мы должны проявлять непреклонность.

Обобщим наш план достижения победы: необходимо уничтожить империализм посредством разрушения его главной основы — имперского господства Соединенных Штатов Америки. Тактическим путем к этому является последовательное освобождение наших народов, одного за другим или целыми группами, с одновременным принуждением противника к невыгодной для него борьбе за пределами его территории, с тем чтобы лишить его баз снабжения — зависимых стран.

Это предполагает длительную войну. И, повторим ещё раз, войну ожесточенную. Не следует обольщаться на этот счет, начиная её, но в то же время не следует и колебаться, начинать войну или нет — колебаться, страшась её последствий. Эта война — единственная наша надежда на победу.

Мы не можем не ответить на вызов времени. Этому нас учит Вьетнам своим постоянным примером героизма, ежедневными трагическими уроками борьбы и смерти во имя достижения окончательной победы.

Там солдаты империализма оказались в невыгодном для себя положении — привыкнув к пресловутому североамериканскому образу жизни, они вынуждены теперь существовать во враждебной стране; они испытывают неуверенность, чувствуя, что каждый их шаг — это шаг по земле противника; смерть поджидает тех из них, кто покидает свои укрепления, везде и постоянно они встречают враждебное население. Это спровоцировало отклик внутри самих Соединенных Штатов: возник новый фактор, ослабляющий силы империализма — классовая борьба на собственно североамериканской территории.

Каким близким и сияющим стало бы будущее, если бы на планете возникло два, три, много Вьетнамов — пусть с их квотами смертей и безмерными трагедиями, но и с каждодневным героизмом, непрерывными ударами по империализму: ударами, заставляющими его распылять свои силы и мешающими укрываться от ненависти народов всего мира!

Если бы мы смогли объединиться для того, чтобы наши удары стали сильнее и точнее, чтобы любая помощь сражающимся народам была бы предельно действенной — каким бы великим стало будущее, каким близким!

Если нам, всем, кто в крошечных точках на карте мира исполняет свой долг и отдает борьбе то немногое, что мы можем отдать — наши жизни, наше самопожертвование, — придется в ближайшее время пасть на земле, орошенной нашей кровью и ставшей поэтому нашей, знайте: мы осознаем масштаб наших действий и рассматриваем себя лишь как частичку великой армии пролетариата — и при этом гордимся тем, что восприняли основной урок Кубинской революции и её главного лидера, урок, вытекающий из положения, которое они занимают в этой части планеты: «Что значит опасность, угрожающая одному человеку или даже целому народу, что значат их жертвы, когда на кону судьба человечества?»

Наши действия — это боевой антиимпериалистический клич и призыв к объединению народов мира против главного врага рода человеческого — против Соединенных Штатов Америки. И где бы ни застала нас смерть — мы приветствуем её, если только наш боевой клич достигнет чуткого уха, и новые руки подхватят наше оружие, и новые бойцы готовы будут пропеть нам надгробные песни — под аккомпанемент пулеметов и новых боевых кличей и криков победы.