РАДОСТЬ РОДСТВА

РАДОСТЬ РОДСТВА

Евгений Нефёдов

29 июля 2003 0

31(506)

Date: 29-07-2003

Author: Евгений НЕФЁДОВ

РАДОСТЬ РОДСТВА

В середине 70-х годов в "Комсомольскую правду", где я был в ту пору собкором по Донбассу и Харькову, пришел новый главный редактор — Валерий Ганичев. Был он тогда уже широко известным в творческих кругах человеком — как директор большого и популярного книжного издательства "Молодая гвардия", поднятого его стараниями до крепкого и влиятельного очага русской истории, культуры, литературы. Поэтому, как мне в тот момент показалось, перевод Ганичева в "Комсомолку" не являлся для него таким уж особенным повышением по службе, хотя, конечно, тираж и статус газеты были весьма солидны. Но акция эта, похоже, имела некую особую и немаловажную задачу: насколько возможно, "русифицировать" с помощью ганичевского опыта нуждавшуюся в этом главную молодежную газету страны...

Неизвестно, кто уж там "наверху" сумел принять и воплотить в жизнь такое решение — ведь о так называемой "русской партии" в ЦК мы еще и доныне знаем не так уж много — но перемены уже довольно скоро стали проявляться вполне реально. На страницах "Комсомолки" возникли новые рубрики, направления, темы четкого патриотического содержания, постепенно теснившие ее традиционный "абстрактный гуманизм" — или, как сказали бы теперь, "общечеловеческие ценности" — многие из певцов которых вскоре ушли в "Литературную газету" и другие близкие им издания. А на освободившееся поле новый глава "Комсомольской правды" решительно выводил свою команду, пригласив в нее и кого-то из вчерашних коллег по издательству, и просто интересных ему людей, созвучных по духу и взглядам.

Несколько раз приглашали поработать какое-то время в различных отделах и меня — видимо, на "смотрины" в свете всё того же кадрового обновления центрального аппарата газеты. Я приезжал из Донецка в Москву, ближе узнавал редакцию, знакомился с ее новыми сотрудниками: Юрием Медведевым, Валентином Свининниковым, с молодыми (ныне, увы, уже навсегда ушедшими) Сашей Кротовым и Лешей Владимирским, узнал, наконец, лично автора блестящих критических выступлений Вадима Цекова. Ближе познакомился и с самим Валерием Ганичевым: он не раз приглашал меня в кабинет, расспрашивал о журналистской и поэтической работе, посмотрел мои первые книги, предложил издать отдельно один большой очерк, опубликованный перед этим в газете. Однажды познакомил — и навсегда подружил — с пришедшим как-то к нему Егором Исаевым, одобрил мой замысел написать работу о любимом "Василии Тёркине" для рубрики "Вечная книга", дал "зеленую улицу" не только моим статьям и заметкам, но и стихам на полосах "Комсомолки", что прежде, при устоявшемся там круге "золотых перьев", было для провинциала делом непростым. С его же легкой руки я попал на очередное Всесоюзное совещание молодых писателей, освещал его ход в газете и сам участвовал в интереснейшем семинаре Владимира Фирсова и Геннадия Серебрякова. Больше того, на этом совещании я и был, так сказать, замечен столичными мэтрами и как поэт, и как молодой сатирик. Петр Краснов — в жанре прозы, а молодой Владимир Бондаренко из Карелии — по части литературной критики.

Потом я опять возвратился к себе в Донецк, продолжал, как положено, поставлять для газеты статьи о шахтерских рекордах и комсомольских стройках — пока однажды вечером, продиктовав стенографистке Кате Благодаревой очередной репортаж, не услышал от нее: — Минутку, с тобой хотел поговорить главный редактор. Соединяю.

— Евгений,— сказал Ганичев сразу после приветствия,— до нас тут дошли слухи, что вы приняты в Союз писателей СССР. Это так?

— Да, такое решение приняли в Киеве, а Москва недавно его утвердила.

— От души поздравляю и очень этому рад. Теперь у меня есть все основания вести речь о переводе Нефёдова на работу в редакцию, в Москву. Если нет возражений — ждём. Собеседование в ЦК комсомола — с будущей недели.

Так я оказался в столице, которая, правда, давно мне была не чужой, поскольку когда-то я здесь окончил журфак Университета. Поселила редакция, как обычно, в гостинице "Юность", и начались эти самые собеседования с комсомольскими инструкторами, всяческими завсекторами, завотделами и даже секретарями ЦК. К вечеру приезжал в редакцию, рассказывал там, насколько долгая и формальная это процедура, и Ганичев раз-другой звонил кому-то насчет того, чтобы дело шло поживее...

Тем не менее, "вопрос решали" около месяца, и когда я пришел, в конце концов, руководить отделом литературы и искусства "Комсомолки", как того и хотел Валерий Николаевич,— сам он, проработав в ней лишь несколько лет, уже собирался ее покидать. Причем — и я был в этом уверен — не без стараний со стороны тех, кого в свое время слегка потеснил, расставляя здесь новые кадры...

Во всяком случае, как-то очень уж странно и фатально совпал неожиданный звонок в редакцию самого(!) Брежнева (а такие вещи редко бывали спонтанными — они, как правило, умело кем-то "организовывались") с моментом краткого отсутствия Ганичева в редакции, поскольку ему понадобилось на день-два слетать по творческим делам за рубеж... Генсек похвалил какую-то публикацию полугодичной давности, но, видимо, уязвился отсутствием у трубки того, кого он лично хотел осчастливить своим вниманием. Впрочем, это была лишь одна из версий на "этаже", но не секрет ведь и то, какие "длинные руки" были у людей, которые так и не смирились с проникновением в их многолетнюю вотчину "этих славянофилов"...

А Ганичев возглавил "Роман-газету" — издание, конечно, тоже известное, но всё же достаточно периферийное в политическом процессе. По инерции происшедших событий не попал, понятно, и я в запланированный им для меня отдел: как знатока угля, металла и строек, меня на ходу "перепрофилировали", поставив заведовать отделом рабочей молодежи... Потом уже стал обозревателем, собкором в Чехословакии, откуда был отозван, поскольку не желал воспевать "бархатную революцию", искал работу, оказался в газете "День" Проханова, а далее, само собой,— в "Завтра". О Ганичеве слышал немного, и вдруг в один поистине прекрасный момент узнал, что он возглавил Союз писателей России. "Бог на правду выведет!"— говаривал когда-то в подобных случаях мой дед Василий Иванович...

Года три назад при поддержке Валерия Николаевича в Союзе писателей была впервые создана творческая секция сатиры и юмора, которую он, узнав, что я порою пишу пародии, и поручил мне возглавить. Теперь помогает с изданием газеты "Русский смех", написал для ее первого номера обширное исследование "Смех в России", планирует со временем преобразовать это издание в журнал. С благодарностью помню я и его теплую, небанальную телеграмму к моему 50-летию, выступление на вечере, помощь в публикации в его "Роман-журнале" большого цикла стихотворений украинского классика Бориса Олейника, которого я давно перевожу. А еще я люблю в дачный выходной нечаянно встретить Ганичева где-нибудь у переделкинского родника и услышать от него, прекрасного русского писателя и историка, просветителя, радетеля за Православие, что-то неведомое мне о здешних легендарных местах и людях...

Так что пути наши не расходятся — вопреки стараниям тех, кому братство русских писателей и сейчас не дает покоя. И я с великой душевной радостью шлю Валерию Николаевичу в час его юбилея чувства благодарности, пожелания всяческого добра и остаюсь всегда помнящим и наше духовное родство, и его благотворные истоки.