Глава VI. Рано радовались

Глава VI. Рано радовались

То, что я не оказался в колонии или на поселении, было большим достижением. Это давало возможность продолжить работу и дальше с максимальной отдачей и эффективностью. Действовать я начал немедленно.

Уже на следующий день, 28 июня 2005 года, я написал заявление о предоставлении мне протокола судебного заседания. Нужно было проверить его правильность. Если будут обнаружены ошибки, то составить замечания.

Вышла заминка, так как поначалу мне выдали только половину от всего, что было зафиксировано секретарем. Пришлось «выбивать» весь текст, вычитывать его, приносить на него замечания.

Параллельно я начал «расшифровывать» (т. е. переносить на бумагу) магнитофонные записи всего судебного заседания. Запись на диктофон велась с разрешения судьи. Это была кропотливая, сложная работа, занявшая у меня в целом больше месяца. Но она позволила внести обоснованные поправки в протокол судебного заседания.

1 июля 2005 года я направил в Калининский районный суд апелляционную жалобу на приговор судьи Рябиной. Такой «прыти» от меня не ожидали. Видимо, подумали, что я чрезвычайно рад приговору и, наконец, успокоюсь.

4 июля 2005 года Р. Н. Рябина мою апелляционную жалобу вернула. Под тем предлогом, что она составлена не по форме.

7 июля 2005 года В. А. Ильин вновь направляет в Калининский райсуд апелляционную жалобу, тщательно составив ее текст в соответствии с нормами УПК РФ. В жалобе говорилось: «Моляков И. Ю. как в ходе предварительного следствия, так и в ходе судебного разбирательства свою вину в совершении инкриминируемого ему деяния не признал, показал, что никаких статей для информационных листков не писал, их распространением не занимался, не способствовал их появлению.

Невиновность Молякова И. Ю. подтверждается следующими обстоятельствами.

Во-первых, Моляков И. Ю. в период выпуска информационных листков находился за пределами г. Чебоксары, поскольку проводил встречи с избирателями в районах республики. В деятельность своих доверенных лиц — Мешалкина Е. П. и Имендаева А. В., работавших в это время в избирательном штабе Молякова И. Ю., не вмешивался, никаких указаний об издании статьи «Сладкая сказка о Федоровых» им не давал, что подтверждается показаниями свидетелей Мешалкиной Н. Е. и Имендаева А. В.

Судом не принято во внимание, что по показаниям свидетелей и потерпевшего не установлены и не доказаны факты опубликования указанной статьи и ее распространения Моляковым И. Ю..

Не доказан факт авторства Молякова И. Ю. в написании указанной статьи. Проведенная лингвистическая экспертиза не подтверждает авторства моего подзащитного. Более того, данная экспертиза назначена и проведена с нарушением требований ст. ст. 46, 47, 53, 195 ч. 3, 198 УПК РФ.

Органами предварительного следствия не доказана субъективная сторона состава преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 129 УК РФ.

Вменение Молякову И. Ю. квалифицирующего признака ст. 129 УК РФ «распространение клеветы в средствах массовой информации» является незаконным и необоснованным, так как информационный лист в период избирательной кампании — это агитационный материал.

Кроме вышеуказанных обстоятельств, судом не принят во внимание тот факт, что Моляков И. Ю. не может являться субъектом преступления, которое ему вменяется, на основании ст. 50 ФЗ «О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания РФ», согласно которой зарегистрированный кандидат в депутаты Государственной Думы Федерального Собрания РФ в течение избирательного периода, т. е. до официального опубликования результатов выборов, не может быть привлечен к уголовной ответственности без согласия Генерального прокурора РФ. Как мне известно, такого согласия получено не было.

В ходе предварительного следствия имело место нарушение уголовно-процессуального законодательства, в частности, нарушены принципы презумпции невиновности, состязательности сторон, права обвиняемого на защиту, установленные ст. ст. 11, 14, 15, 16 УПК РФ.

На основании вышеизложенного прошу отменить приговор и.о. мирового судьи судебного участка № 2 Калининского района г. Чебоксары ЧР Рябиной Р. Н. от 27 июня 2005 г. и вынести по делу оправдательный приговор».

Параллельно основному апелляционному процессу разворачивался процесс оспаривания бездействия мирового судьи Р. Н. Рябиной по поводу моего ходатайства об отводе гособвинителя Юркина и об истребовании материалов проверки прокуратурой Чувашии (по поручению Генеральной прокуратуры РФ) заявления (явки с повинной) А. В. Имендаева о том, что автором статьи «Сладкая сказка о Федоровых» является именно он.

Этой темы правоохранительные органы боялись, всячески затягивая рассмотрение вопроса, увиливали, хитрили, изворачивались, не давали ответов по существу.

20 июня 2005 года следователь прокуратуры Ленинского района г. Чебоксары А. Н. Пашин отказался рассматривать этот вопрос. 12 июля 2005 года прокурор отдела Следственного управления прокуратуры ЧР А. В. Ларионов вновь поручает прокурору Ленинского района З. М. Караме разобраться в этом деле, выяснить, почему по заявлению Имендаева о том, что истинным автором статьи является он, в отношении него не возбуждено уголовное дело.

Альберт Васильевич не прятался «за спины», сознательно брал удар на себя. Если бы дело было заведено против него, то в ходе расследования выяснилось бы, что автором и распространителем я не являюсь.

1 июня 2005 года председатель Калининского районного суда г. Чебоксары М. Б. Жемеричкина направляет мою апелляционную жалобу на нерассмотрение моего ходатайства по Юркину Р. Н. Рябиной.

23 июня 2005 года та же Жемеричкина вместо постановления по моей апелляционной жалобе присылает мне странное письмо: «Калининский районный суд г. Чебоксары ЧР, рассмотрев вашу жалобу о признании бездействия мирового судьи судебного участка № 2 Калининского района г. Чебоксары незаконным сообщает следующее.

Порядок обжалования действий (бездействия) мирового судьи действующим уголовно-процессуальным кодексом не предусмотрен, а проверка законности, обоснованности и справедливости не вступившего в законную силу приговора или постановления мирового судьи осуществляется судом апелляционной инстанции в порядке, предусмотренной главами 43, 44 УПК РФ.

В случае несогласия с действиями (бездействием) либо с приговором или постановлением мирового судья вы вправе изложить свои доводы в апелляционной жалобе, которая может быть подана в течение 10 суток со дня провозглашения приговора или постановления, а осужденным, содержащимся под стражей, — в тот же срок со дня выручения ему копии приговора или постановления, мировому судье, который направит ее вместе с материалами уголовного дела в суд апелляционной инстанции для рассмотрения».

Зачем это написала Мария Борисовна, неясно. Ведь я и так направил жалобу. И мне нужно было, чтобы ее приняли к рассмотрению и назначили дату. Вместо этого я получил странное письмо.

На ответ Жемеричкиной подал уже кассационную жалобу. Но 30 июня 2005 года вновь получил от нее не процессуальный документ, а вновь письмо, в котором говорилось: «Из смысла ст. 46 Конституции Российской Федерации не вытекает необходимость обеспечения проверки судом законности и обоснованности действий (бездействия) и решений мирового судьи в соответствии со ст. 123 УПК Российской Федерации, на чем вы настаиваете, поскольку такая процедура осуществляется судом апелляционной инстанции.

Осуществление проверки в соответствии со ст. 123 УПК Российской Федерации действий мирового судьи по рассмотрению уголовного дела по существу означало бы подмену установленной законодателем процедуры принятия и контроля решений по уголовному делу на различных стадиях уголовного судопроизводства, и фактически проведение параллельного разбирательства, что недопустимо.

Кроме того, частью 3 статьи 354 указанного кодекса установлено, что в кассационном порядке рассматриваются жалобы на не вступившие в законную силу решения судов первой и апелляционной инстанции, за исключением приговоров и постановлений, вынесенных мировыми судьями.

Ответ председателя районного суда не является решением суда, в связи с чем он не может быть обжалован».

7 июля 2005 года на это письмо Жемеричкиной я подал заявление в Квалификационную коллегию судей ЧР, указав на недопустимую волокиту и со стороны Рябиной, и со стороны Жемеричкиной.

14 июля 2005 года председатель Коллегии Н. Я. Ванямов ответил, что ничего в отношении Жемеричкиной и Рябиной они решать не будут. Мол, они неполномочны. Вопросы нарушения уголовно-процессуального законодательства подлежат рассмотрению только в судебном порядке. Но именно этого-то М. Б. Жемеричкина и не давала мне сделать!

Тогда я подал жалобу на бездействие Квалификационной коллегии в Ленинский районный суд г. Чебоксары. Было это 20 июля 2005 г. 29 июля 2005 года судья Ленинского райсуда Евстафьев В. В. (мой старый знакомый!) оставил мое исковое заявление без движения, так как обнаружил его несоответствие требуемой форме.

Я удовлетворяю требования Евстафьева и отправляю уже исправленный иск. 5 августа 2005 года отсылаю на имя Евстафьева обжалование действий коллегиального органа Квалификационной коллегии судей Чувашской Республики.

10 августа 2005 года от меня в Калининский райсуд идет ходатайство об отмене приговора в отношении меня в силу грубейших нарушений норм УПК РФ (нерассмотрение ходатайства и заявления).

15 августа 2005 года судья Ленинского районного суда Н. Н. Кудряшова определила возвратить мне заявление на незаконность бездействия ККС ЧР (Евстафьев был в отпуске). Мотивировала она это тем, что я будто бы пропустил сроки.

Эта бумага Кудряшовой была обжалована мной в Верховный суд Чувашской Республики 22 августа 2005 года.

В тот же день я вновь обжаловал в Ленинский райсуд бездействие Квалификационной коллегии судей Чувашской Республики по моему заявлению относительно Жемеричкиной и Рябиной.

22 августа получил от Марии Борисовны «туманное» письмо, смысл которого понял с трудом. «5 августа, — писала Жемеричкина, — в адрес суда поступила ваша кассационная жалоба, датированная 6 июля 2005 года, где вы просили признать назначение заседания суда с участием государственного обвинителя Юркина Ю. П. незаконным.

Поскольку в самом постановлении суда от 28 июля 2005 года указание о вызове прокурора отдела прокуратуры Чувашской Республики Юркина Ю. П. в судебное заседание не имело места, а лишь извещение о месте, дате и времени начала рассмотрения вышеуказанного уголовного дела в апелляционном порядке было адресовано на его имя, в связи с чем кассационная жалоба обоснованно возвращена вам без рассмотрения, ибо фактически вами обжаловано извещение, которое судебным решением не является и обжалованию в кассационном или апелляционном порядке не подлежит.

Одновременно разъясняю, что в соответствии с действующим уголовно-процессуальным законодательством вы вправе обжаловать в кассационном порядке постановление о назначении заседания суда апелляционной инстанции в Верховный суд Чувашской Республики».

Вся эта переписка напомнила мне классический эстрадный номер Аркадия Райкина о том, что «куры передохли».

24 августа 2005 года я последовал совету председателя Калининского райсуда и обратился к и.о. председателя Верховного суда Чувашской Республики М. П. Порфирьеву. В заявлении писал, что с ответом Жемеричкиной согласиться не могу. Председатель райсуда на свой лад перетолковывает смысл и содержание моей жалобы и находит в этом основание для приостановки её движения. В этом председатель райсуда выходит за рамки своей компетенции и превышает полномочия.

Я категорически настаивал на прекращении крючкотворчества и волокиты и принятии моей кассационной жалобы к рассмотрению Коллегией по уголовным делам Верховного суда Чувашской Республики.

29 августа 2005 года Ленинский районный суд г. Чебоксары вновь отказал мне в принятии заявления на неправомерные действия Квалификационной коллегии судей при Верховном суде ЧР. 5 сентября 2005 года я обратился в тот же суд с частной жалобой на это решение.

А из Верховного суда на мой запрос от 24 августа 2005 года поступил ответ судьи Бельцовой, в котором содержится отказ на том основании, что основную мою апелляционную жалобу рассмотрит судья Васильев. Вот там будто бы и решится вопрос о нерассмотрении моего ходатайства по Юркину и заявления о предоставлении материалов проверки.

На «бельцовский» ответ 14 сентября 2005 года подаю жалобу в Верховный суд Чувашии, указывая, что он абсолютно не по существу.

29 августа 2005 года, судья Ленинского районного суда Н. Н. Кудряшова уведомила меня, что направляет исковой материал по моему иску к Квалификационной коллегии судей Чувашии на бездействие ККС ЧР в Судебную коллегию по гражданским делам Верховного суда Чувашской Республики. Дело назначили к рассмотрению на 7 сентября 2005 года.

Рассмотрение состоялось, но ни к чему не привело. По примеру Бельцовой Верховный суд указал, что все вопросы можно решить в рамках рассмотрения моей основной апелляционной жалобы.

Последние отписки от Жемеричкиной я получил 11 октября и 3 ноября 2005 года. На эти ответы от меня вновь последовали жалобы в Верховный суд Чувашской Республики. Рассмотрение по ним долго не назначали, но, наконец, 21 марта 2006 года коллегия по уголовным делам под председательством судьи Илларионова вновь мне отказала. Наконец-то я получил возможность пойти дальше, обратиться с надзорной жалобой, а затем добраться-таки до Верховного суда Российской Федерации. Все эти месяцы из прокуратуры (а туда я тоже периодически обращался) не было «ни слуха, ни духа».

Я занимался не только судебной перепиской. Конечно, переживал по поводу судебных разбирательств, но понимал — энергичные усилия в противостоянии власти нужно наращивать. Нельзя давать противнику передышку. Не дай Бог решат, что можно «списывать» меня «в утиль».

Началось расследование квартирных вопросов крупных чиновников (Муратова, Федорова). 7 июля 2005 года через весь город с флагами, транспарантами к новому «дворянскому гнезду» на ул. Ардалиона Игнатьева прошло шествие бездомных, живущих в стесненных условиях граждан. Шествие завершилось митингом протеста прямо под окнами новой федоровской квартиры.

Пришлось вмешаться в ситуацию в деревне Ново-Илларионово. Там казанская фирма «Ютон» получила с грубыми нарушениями закона почти 3 гектара земли прямо вместе с жителями (с садами, огородами, домами) и начала их оттуда сгонять.

Противостояние приобрело взрывоопасные формы. Начались странные поджоги домов. Возмущенных жителей пытались подкупить, запугать, разогнать их собрания с помощью частных охранных структур.

А. В. Имендаев начал судебные разбирательства. Незаконную стройку удалось предотвратить.

Аналогичная ситуация сложилась на ул. Ленина, а также на ул. Ленинградской, д. 22. На Ленинградской, в доме, возведенном известным архитектором Ведяниным (он же создал здания кинотеатра «Родина» и Национального банка), располагалась с 1937 года школа. Здание было признано памятником истории и архитектуры местного значения. В годы Великой Отечественной войны там располагался эвакуационный госпиталь № 3058, в нем лечились от ран бойцы Красной Армии.

Городские власти, с ведома главы города Емельянова, продали это здание нижегородской коммерческой фирме «Сладкая жизнь». Коммерсанты собирались возвести на месте бывшего госпиталя торгово-развлекательный центр.

Один за другим пошли митинги протеста жильцов и коллектива колледжа коммерции и бизнеса, располагавшегося в этом помещении. Пришлось обращаться в прокуратуру, в городское Собрание, в Госдуму и т. д.

23 февраля 2006 года в помещении малой операционной бывшего госпиталя я объявил голодовку в знак протеста против намечающегося разрушения здания бывшей школы. Вероятно, решение по поводу городских земель и недвижимости (а школа расположена в самом центре Чебоксар) принимал не глава города Емельянов. Он — фигура зависимая. Скорее всего, за всеми этими процессами — сам президент Федоров. А Емельянов лишь выполняет его указания.

Выяснилось, что за «Сладкой жизнью» стоит торговая компания «Перекресток».

Голодовку «держал» 14 дней. Она вызвала широкий резонанс. Сотни людей стояли в дни голодовки вокруг здания школы. Разрушение памятника удалось предотвратить, но на 14-й день я попал с сердечным приступом в реанимацию инфарктного отделения одной из чебоксарских больниц.

В августе 2005 года начал работу всероссийский референдум по вопросам, предложенным КПРФ. И тут же — избирательная кампания по выборам главы города и Чебоксарского городского Собрания депутатов. В ходе референдума пришлось провести десятки встреч с населением. Встречи были трудными. Люди всё больше раздражены окружающим развалом, никому не доверяют. Много продажных. Одним словом, предвыборная работа с каждым разом становится всё сложнее и сложнее.

Я выдвинул свою кандидатуру и на должность главы города, и кандидатом в депутаты. Кое-кто из наших партийных боссов перепугался моего выдвижения в мэры. Решением бюро рескома мне предложили снять свою кандидатуру с выборов главы города. Я подчинился.

16 октября 2005 года состоялись выборы в городское собрание. Был задействован административный ресурс. На моем участке было четыре кандидата. Двоих заставили свои кандидатуры снять. Против меня оставили главного врача Чебоксарской городской стоматологической больницы Викторова.

Ему я проиграл четыре голоса, но зафиксировал грубейшие нарушения, и вот уже пятый месяц пытаюсь отменить итоги выборов в суде. Надеюсь, что мне это удастся.

Особая тема — демонстрация 7 ноября 2005 года. Теперь это не выходной день, и администрация города запретила нам проведение праздничной демонстрации и митинга. Уже 10 ноября в Ленинском районном суде г. Чебоксары я выиграл суд у администрации, а действия зам. главы города Исаева, не согласовавшего нам разрешение на проведение демонстрации, были признаны незаконными.

20 ноября 2005 года мне наконец удалось добиться выполнения решения суда от 7 июля 2005 года в отношении газеты «Советская Чувашия». В этот день она опубликовала мое опровержение на статью «Ложь как метод предвыборной агитации». Деятели из «Советской Чувашии» своей статьей пытались ответить на мою листовку «Дорога к храму, который треснул».

Но мне опять-таки пришлось обращаться в суд по поводу бездействия судебного пристава, который несколько месяцев «не в состоянии» был заставить главного редактора газеты «Советская Чувашия» Африкана Соловьева выполнить решение суда об опубликовании текста моего опровержения.

Что же касается главной апелляционной жалобы на приговор судьи Р. Н. Рябиной от 7 июля 2005 года, то ее рассмотрение было поручено судье Калининского районного суда г. Чебоксары Н. З. Борисовой.

Заседание она назначила на 10 августа 2005 года, а 5 августа 2005 года в Верховный суд Чувашской Республики мной была направлена кассационная жалоба: «Калининский районный суд города Чебоксары на 10 часов 10 августа 2005 года назначил рассмотрение моей апелляционной жалобы на приговор мирового судьи судебного участка № 2 Калининского района г. Чебоксары.

Судом в судебное заседание вызван в качестве государственного обвинителя прокурор отдела прокуратуры Чувашской Республики Ю. П. Юркин.

Считаю участие данного прокурора в рассмотрении моих дел невозможным.

Мною Юркину Ю. П. в процессе рассмотрения уголовного дела мировым судьей был заявлен отвод. Указание ст. 66 УПК РФ мировой судья не выполнил. Гособвинитель, в чьи функции входит, наряду с обвинением, надзор за соблюдением порядка уголовного судопроизводства, защита конституционных прав и свобод обвиняемого на нерассмотрение отвода гособвинителю не отреагировал.

В связи с изложенным считаю участие в качестве гособвинителя Ю. П. Юркина недопустимым. Прошу постановление о назначении слушаний апелляционных жалоб с участием гособвинителя Ю. П. Юркина от 28.07.2005 г. признать незаконным. Переназначить слушания с участием другого государственного обвинителя».

Борисова эту жалобу мне возвратила. Тогда 12 августа 2005 года мне пришлось обращаться к председателю Верховного суда Чувашской Республики. В обращении сообщалось: «Федеральный судья Н. З. Борисова возвратила мне кассационную жалобу на постановление от 28.07.2005 года, которым постановила назначить закрытое судебное заседание по моей апелляционной жалобе на 10 часов 10 августа 2005 года, вызвать в судебное заседание гособвинителя…, оставить мне прежнюю меру пресечения (подписку о невыезде).

Настоящее постановление может быть обжаловано в Верховный суд Чувашской Республики в десятидневный срок.

УПК РФ не содержит норм, указывающих на возможность возврата кассационных и иных жалоб. В соответствии со ст. 354 ч. 2, ч. 3 в апелляционном и кассационном порядке рассматриваются жалобы на приговоры и постановления мировых судей и судов первой инстанции.

В соответствии со ст. 376 при поступлении уголовного дела с кассационной жалобой судья назначает дату, время и место судебного заседания. Федеральный судья Борисова нарушила указание статей УПК, регулирующих рассмотрение кассационных жалоб. Это совершено ею без составления процессуального документа. Этим нарушается мое конституционное право на обращение в суд, право на обжалование процессуальных действий и решений суда, зафиксированные ст. ст. 119, 123 УПК РФ.

Прошу вас своей властью вернуть мою кассационную жалобу на постановление федерального судьи Борисовой в правовое поле с тем, чтобы обеспечить ее движение внутри судебного механизма.

Ссылка судьи Борисовой на то, что кассационная жалоба подписана 6 июля 2005 года, несостоятельна. Ориентироваться нужно было на дату вручения кассационной жалобы, т. е. на 5 августа 2005 года, а не на случайную описку.

Кассационная жалоба была вручена вместе с постановлением судьи Борисовой и никак не препятствовала вынесению судьей процессуального решения».

Результатом этой переписки явилось то, что Юркин из гособвинителей исчез, а заседание Борисовой было назначено на 19 августа 2005 года. При этом вместо гособвинителя адресатом уведомления о назначении заседания выступал прокурор Чувашской Республики В. Г. Метелин.

Однако 19 августа заседание не состоялось. Судья Борисова куда-то делась, и вместо нее апелляционную жалобу поручили рассматривать судье Калининского райсуда П. Г. Васильеву.

Но Васильев должен был «ознакомиться» с материалами дела. Оттого, видимо, он назначил рассмотрение моей жалобы на 9 сентября 2005 года. Естественно, все сроки, положенные УПК РФ на рассмотрение жалоб, были грубо нарушены.

Но и 9 сентября 2005 года заседание не состоялось. Мы (я и В. А. Ильин) в суд явились, а вот Федоров, Шарапов, Коток и кто-то из гособвинителей — нет! Судья Васильев, толстенький, круглолицый человечек в очках, говорящий так тихо и быстро, что ничего нельзя было понять, пытался найти хоть кого-нибудь из «потерпевшей троицы». Но — тщетно! Будто бы то ли Коток, то ли Шарапов находились на данный момент в отпуске.

Тогда заседание было перенесено на 11 октября 2005 года. Как раз через пять дней должны были состояться выборы в городское Собрание. Допускаю, что судебная тяжба была сознательно назначена именно на это время, чтобы в самый ответственный момент выключить меня из предвыборной работы, заставив целыми днями просиживать в суде. Кстати, главные нарушения выборного законодательства моими противниками были допущены именно в этот период.

В назначенный день, наконец, явились и Шарапов, и Коток. В качестве гособвинителя вместо Ю. П. Юркина выступала прокурор из прокуратуры Калининского района Е. В. Лащенова.

В самом начале судебного заседания я заявил ей отвод, поскольку в рассмотрении апелляционной жалобы на приговор мирового судьи судебного участка № 2 Калининского районного суда г. Чебоксары, что мировым судьей не рассмотрен мой отвод гособвинителю Юркину и не истребованы материалы проверки из прокуратуры Чувашской Республики по части 2 статьи 140 УПК РФ, она не участвовала.

При таких обстоятельствах новый гособвинитель обязан отказаться от обвинения ввиду отсутствия четко сформулированной позиции обвинения перед постановкой приговора. Гособвинитель же уклонилась от обязанностей выступить на защиту обвиняемого (а это ей вменяется Конституцией РФ). Об этом же многократно заявлялось в решениях Конституционного суда РФ.

На следующий день, 12 октября 2005 года, я заявил отвод уже всему составу суда. Я был убежден, что 12 октября 2005 года незаконно рассматривается моя апелляционная жалоба на приговор мирового судьи судебного участка № 2 Калининского районного суда г. Чебоксары.

Назначить дело к слушанию постановила федеральный судья Борисова. На данное постановление мной принесена кассационная жалоба.

Калининский районный суд г. Чебоксары не извещает меня о назначении к рассмотрению кассационной жалобы или о каких-то других своих действиях в связи с ее принятием.

12 октября 2005 года мной получен ответ за подписью председателя Калининского районного суда г. Чебоксары Жемеричкиной М. Б., которым она еще больше запутывает проблему.

Из этого я делаю вывод, что Калининский районный суд в полном составе не намерен восстанавливать законность и справедливость в отношении меня. Требую перенести слушание дела по моей апелляционной жалобе на приговор мирового судьи судебного участка № 2 Калининского районного суда г. Чебоксары в любой другой суд Российской Федерации».

Естественно, Шарапов, Коток и новый гособвинитель были против удовлетворения этих ходатайств. И 12 октября 2005 года судья П. Г. Васильев постановил отказать мне в их удовлетворении.

Суд длился до 17 октября 2005 года. Представители Федорова утверждали, что приговор правильный и отменять его не стоит. То же говорила и Лащенова, правда, не так долго и многоречиво, как ее предшественник Юркин.

При этом повторялись нелепости уже не из обвинительного заключения, а из текста приговора, составленного Р. Н. Рябиной.

К своему выступлению (основные положения которого были полностью поддержаны моим защитником Виктором Алексеевичем Ильиным) я готовился с особым старанием. Предварительно, как доклад, изложил его на бумаге и копию этого текста ходатайствовал приобщить к делу. Ходатайство было удовлетворено.

В суде я изложил следующее:

«Уважаемый суд!

Меня пытаются обвинить в совершении преступления по ст. 129 ч. 2 УК РФ «Клевета». Вновь заявляю: преступления этого не совершал, никаких статей для листовки, обнаруженной гражданином Федоровым Н. В. в своем почтовом ящике, в которой он будто бы усмотрел клевету на членов его семьи, не писал. Распространением этой листовки лично не занимался, никоим образом не способствовал ее появлению.

В тот период, когда гр-н Федоров, считающий себя потерпевшим, обнаружил этот материал у себя по месту жительства и написал заявление прокурору Чувашской Республики (27 ноября 2003 года), в котором напрямую (и бездоказательно) обвиняет меня в создании этого печатного материала, в клевете, в распространении, и в котором он просит разобраться, меня вообще не было в городе Чебоксары.

Прокуратура возбудила уголовное дело. Этим она грубо нарушила ФЗ «О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации». 23 октября 2003 года я был официально зарегистрирован кандидатом в депутаты Государственной Думы РФ и оставался таковым до 16 декабря 2004 года, до момента опубликования результатов выборов в центральных средствах массовой информации.

Уголовное дело против меня (а это было именно так — в заявлении гражданина Федорова говорится о том, что клеветник только я, Моляков И. Ю., распространял, сочинял клеветнические материалы опять же только я, все материалы, присутствующие в суде, собранные до возбуждения уголовного дела и после, касаются только лично меня) было возбуждено 4 декабря 2003 года. Сделать это можно было только после ходатайства в адрес Генерального прокурора РФ и получения от него на это разрешения. Но это ходатайство и ответ на него в материалах уголовного дела отсутствуют. Только по одному этому основанию нужно уголовное дело закрывать, а приговор отменять.

Приостановить рассмотрение уголовного дела нужно было и оттого, что я обращался в Конституционный суд РФ 16 августа 2004 года. Обращение было принято к рассмотрению. Оно имеется в материалах дела. П. 3 ч. 1 ст. 238 УПК РФ «Приостановление производства по уголовному делу» определяет, что дело приостанавливается в случае принятия КС РФ к рассмотрению жалобы о соответствии закона, примененного или подлежащего применению в данном уголовно деле, Конституции Российской Федерации. Данное требование мировым судьей судебного участка № 2 Калининского районного суда г. Чебоксары Малюткиным, которым «мое» дело было принято к рассмотрению, было нарушено.

Вместо этого он принял решение об изменении меры пресечения — подписки о невыезде, вмененной мне заместителем прокурора Калининского района г. Чебоксары Толстовым, занимавшимся расследованием уголовного дела по заявлению гр-на Федорова, на арест. В следственном изоляторе я провел полгода. Но и до сих пор с меня не снята подписка о невыезде.

Причины этого произвола очевидны. Гр-н Федоров является президентом Чувашской Республики. Я давно нахожусь к нему, вернее к его политике, в оппозиции. Он никак не мог допустить моего избрания в Государственную Думу Российской Федерации. В этих целях и было инициированы уголовное дело.

Наличие личной заинтересованности в уголовном деле у следователя, прокурора, судьи является безусловным основанием для признания недопустимыми всех собранных ими доказательств (БВС РСФСР, 1988, № 5. С. 5–6; 1989, № 9. С. 6–7; БВС РФ 1997, № 3. С. 11).

От президента Чувашской Республики, естественно, зависят и прокурор Толстов, и государственный обвинитель прокурор Юркин, и мировой судья Малюткин, да и вы, Ваша честь! Об этом я заявлял еще в ходе судебных заседаний до того, как судья Малюткин принял совершенно незаконное решение о лишении меня свободы и помещении в следственный изолятор по ходатайству представителей гр-на Федорова, адвокатов Шарапова и Котока.

О личной заинтересованности судьи Малюткина свидетельствует не только то, что он незаконно изменил мне меру пресечения и (пойдя на поводу у адвокатов гр-на Федорова) поместил меня в тюрьму по статье, по которой содержание под стражей практически никогда не применяется.

Подтверждением того, что представители правоохранительных органов, задействованные в моем деле, так или иначе опасаются реакции со стороны якобы «потерпевшего» Федорова и не являются независимыми, служит факт моего шестимесячного пребывания в тюрьме. А ведь еще полгода назад я и мой представитель, адвокат Ильин, ходатайствовали о проведении судебного разбирательства без моего присутствия. Мне в этом необоснованно было отказано. Противоположной стороной я был обвинен в желании сознательно затянуть процесс, хотя все дело давным-давно можно было завершить в ходе одного-двух судебных заседаний.

Ст. 247 УПК РФ «Участие подсудимого» гласит, что судебное разбирательство в отсутствие подсудимого может быть допущено в случае, если по уголовному делу о преступлении данного уголовного дела подсудимый ходатайствует о рассмотрении данного уголовного дела в его отсутствие (часть 4).

Но у следствия и судьи была другая цель: поняв, что никаких доказательств моей вины нет, решили максимально затянуть процесс, как можно дольше продержать меня в тюрьме.

Тот же следователь Толстов, пытавшийся вести расследование по заявлению гр-на Федорова, удивительным образом продвигается по службе в последнее время. Когда он занимался моим делом в первый раз, то из помощника прокурора города Чебоксары превратился в заместителя прокурора Ленинского района города Чебоксары. А совсем недавно, уже в ходе нынешних попыток доказать мою вину, он получил почетную грамоту и был признан по результатам работы лучшим прокурором республики. Не иначе как станет районным прокурором!

Для меня ситуация абсолютно ясна. Есть здесь и личная заинтересованность, и политическая составляющая, и личная месть.

Однако из смысла ст. 381 УПК РФ «Нарушение уголовно-процессуального закона» следует, что состав суда признается незаконным, когда в рассмотрении уголовного дела участвовали: судья, срок полномочий которого истек (БВС РСФСР 1975, № 3. С. 15); судья, лично заинтересованный в исходе дела (Сборник по вопросам уголовного процесса. С. 164), (п. 13 Комментария к УПК РФ).

Мировой судья Малюткин ждал решения о своей дальнейшей судейской карьере.

Когда он, с нарушением процессуальных, норм принял мое дело к своему рассмотрению, сроки полномочий его как мирового судьи истекли. Он продолжал работать в этом качестве по временному распоряжению председателя Верховного суда Чувашской Республики П. Ф. Юркина.

В это же время он подал документы в Квалификационную коллегию судей РФ на утверждение в качестве федерального судьи. Те, кто, пытаясь угодить гр-ну Федорову и добиться для меня обвинительного приговора, выгадывал, кому из судей поручить рассмотрение дела, учитывали эти факторы.

Повторяю — говорить о независимости следователя Толстова, судьи Малюткина, государственного обвинителя Юркина (родного сына бывшего председателя ВС ЧР П. Ф. Юркина) не приходится. Все они зависят от благоволения гр-на Федорова. Зависит их карьера, материальное положение, благополучие их семей. Для них чрезвычайно важно было добиться для меня обвинительного приговора. И сделать это так, чтобы вышестоящими инстанциями он не был отменен.

Зависимостью от главы исполнительной власти Чувашии обусловлена предвзятость следствия, которое проводилось прокурором Толстовым, неадекватное поведение судьи Малюткина, противоречивый приговор судьи Рябиной, намеренное отбрасывание всех существенных доводов, которые приводил я, мои адвокаты, свидетели в мою защиту.

Уже в том, что мировой судья Малюткин, идя на поводу у представителей якобы «потерпевшего» Федорова, пытался поместить меня в психиатрическую больницу, усматриваются все признаки ст. 413 УПК РФ «Основания возобновления производства по уголовному делу ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств». Из нее следует, что преступные действия — это деяния, совершенные в результате злоупотребления должностным положением дознавателя, следователя, прокурора или судьи, совершенные из корыстной или иной личной заинтересованности в целях недопущения принятия по делу законного и обоснованного решения.

Такими преступными злоупотреблениями являются: … привлечение следователем заведомо невиновного к уголовной ответственности, повлекшее постановление необоснованного и незаконного приговора. К преступным злоупотреблениям относятся и такие действия этих лиц, как подлог процессуальных документов, умышленная порча или изменение вида вещественных доказательств, изъятие документов, протоколов следственных и судебных действий и т. д., если эти действия привели к неправильному разрешению дела (п. 7 Комментария к ст. 413).

Прошу суд обратить внимание на то, что в материалах дела неожиданно появились показания двух свидетелей, которые будто бы обнаружили (или разносили?) листовки с материалом, который гражданин Федоров посчитал клеветническим, в Ленинском районе города Чебоксары. Вплоть до окончания расследования этих материалов не было, а потом они вдруг появились. В суде первой инстанции это вскрылось, когда заслушивали показания свидетеля Абукина.

Думаю, что они сознательно помещены в дело «задним числом», чтобы оправдать факт расследования заявления гр-на Федорова в Ленинской прокуратуре г. Чебоксары, хотя сам Федоров утверждает, что листовку он обнаружил в своем почтовом ящике. Проживает же он на улице Сверчкова, в Московском районе г. Чебоксары, и дело, естественно, должно было рассматриваться в Московской районной прокуратуре г. Чебоксары. Там же, в Московском районном суде г. Чебоксары, а отнюдь не в Калининском, как сейчас, должны были бы решать, что делать с материалами расследования.

Толстов, видимо, забыл, что 5 декабря 2003 года направил в мой адрес и в адрес и.о. начальника отдела по надзору за соблюдением федерального законодательства прокуратуры Чувашии Арсентьевой З. В. ответ № 671-03 на 7-469-03 от 03.12.03 г. Он сообщал мне: «Обращение Молякова И. Ю. от 3 декабря 2003 года по факту задержания распространителей агитационных материалов в Ленинском РОВД г. Чебоксары прокуратурой Ленинского района г. Чебоксары рассмотрено.

В ходе проведенной проверки были изучены Книги учета лиц, доставленных в Ленинский РОВД и ТОМ Ленинского РОВД г. Чебоксары, в ходе чего установлено, что в период с 16.10 по 22.10.2003 г. гр. Пахомов Дмитрий Борисович, Волков Иван Александрович, Васильев Андрей Витальевич доставленными в названные учреждения не значатся.

Опрошенный Волков И. А., данные которого имеются в Книге учета лиц, доставленных в Ленинский РОВД г. Чебоксары, пояснил о том, что он ни 17.10.2003 г., ни 21.10.2003 г. в Ленинский РОВД г. Чебоксары не доставлялся.

Достаточных оснований для принятия актов прокурорского реагирования по результатам проверки не имеется».

Мои доверенные лица обратились с заявлением 3 декабря 2003 года. Толстов утверждает, что никто в Ленинском районе с моими агитационными материалами не задерживался. 5 декабря 2003 года он выслал за своей подписью в мой адрес документ, где признает: агитационные материалы моего предвыборного штаба на территории Ленинского района г. Чебоксары не распространялись. Что подтверждено Книгами учета лиц, доставленных в Ленинский РОВД и ТОМ Ленинского РОВД.

Уже в ходе рассмотрения дела у судьи Рябиной «потерпевший» Федоров окончательно запутал ситуацию своими показаниями. То он говорил, что обнаружил листовку в своем почтовом ящике, а потом заявил, что доставлена она была ему в служебный кабинет некими представителями спецслужб. Рабочий кабинет гр-на Федорова расположен в Ленинском районе г. Чебоксары.

Считаю, что нормы УПК о подследственности и подсудности грубейшим образом оттого и нарушались, чтобы всю «операцию» провести через зависимых прокуроров и судей, готовых выполнить политический заказ.

Неприятности начались, когда дело следователем Толстовым с нарушениями норм УПК было передано мировому судье Малюткину.

Выяснилось, что статьи, в написании которой меня напрямую обвиняет гр-н Федоров, я не писал. Уже в ходе судебных заседаний мной была предъявлена рукопись этой статьи, написанная не мной, а совершенно другим человеком. Есть и свидетели, подтверждающие этот факт.

А ведь на голословном утверждении гр-на Федорова, что я — создатель печатного материала, выстроено всё обвинение следователя Толстова. На нем же основано и так называемое обвинительное заключение. Да и куда было деваться прокурорам, если сам президент (!) ясно указал, кто клеветник и кто клевету распространял.

В ходе следствия мы (я и мой адвокат) предлагали прокурору Толстову выслушать свидетелей, которые бы указали, что я к написанию и распространению материала не имею никакого отношения. Сами эти свидетели ходатайствовали о том, чтобы их допросили.

Но все эти ходатайства были отклонены. Это отражено в материалах дела. Ниже я укажу те статьи УПК, которые этим были нарушены.

Следователь Толстов целенаправленно «отрабатывал» только одну, выгодную для гр-на Федорова, версию. Он не стал проверять информацию о том, что я к вышеупомянутой листовке не имею отношения. Он не удосужился найти рукопись статьи, либо иной материальный носитель, который бы доказывал, что текст создан именно мной, Моляковым И. Ю.

Толстов, видимо, был уверен, что высокие покровители в обиду его не дадут. Он сочинил обвинительное заключение, не обнаружив никаких материальных свидетельств того, что текст написан именно мной.

И вдруг появились доказательства моей невиновности! Это вызвало панику, замешательство и у гособвинителя (что ему теперь делать с обвинительным заключением?), и у представителей Федорова адвокатов Шарапова и Котока.

Нужно было срочно спасать ситуацию! Никак нельзя было отправлять дело обратно в прокуратуру.

Адвокаты Шарапов и Коток тут же заявили, что меня необходимо подвергнуть судебно-психиатрической экспертизе. Были выдвинуты нелепые доводы о ее необходимости.

Практически сразу же судья Малюткин, в точности воспроизведя доводы представителей Федорова и проигнорировав мои доводы и возражения моего адвоката Ильина В. А., вынес постановление о проведении стационарной судебно-психиатрической экспертизы. Это приостановило весь ход дела почти на пять месяцев. Всё время я находился в тюрьме.

После многочисленных проволочек, 10 марта 2005 года, было вынесено решение о незаконности постановления судьи Малюткина по поводу экспертизы. Казалось бы, можно приступать к рассмотрению дела. Но! Из тюрьмы меня выпустили только 20 апреля. Лишь 27 июня судья Рябина вынесла приговор, а апелляция началась только 11 октября.

Цель очевидна: при отсутствии уверенности в благоприятном для гр-на Федорова исходе получить как можно больше времени, чтобы решить, что делать.

В материалах дела имеется экспертное заключение специалистов Института русского языка им. Виноградова Российской Академии наук. В нем говорится, что в статье, которую обнаружил гр-н Федоров, можно обнаружить признаки клеветы. Но в экспертном заключении нет вывода, что статью написал именно я. Следователь Толстов не поставил вопрос о моем авторстве. Он сразу написал, что автор — Моляков.

После появления прямых доказательств того, что автор — не я, не только обвинительное заключение, но и текст экспертизы потеряли какой-либо смысл. Поэтому я ходатайствую об исключении ее из материалов уголовного дела.

Что должны были доказать следователь Толстов и курировавшие его прокуроры?

В соответствии в общей частью УК РФ преступление — выбираемый человеческий поступок, в котором находят выражение сознание и воля человека. Воля — это психологический критерий, характеризующий способность сознательно реагировать на события в окружающем мире, самостоятельность суждений и поступков.

Следователь Толстов должен был бы выявить и доказать признаки преступления, совершенного именно мною. Т. е. общественную опасность, виновное совершение, уголовно-правовую противоправность деяния.

Воля, лежащая в основе преступления, предполагает сознательность и непосредственность совершения деяния. Ч. 1 ст. 129 УК РФ указывает, что клевета есть распространение заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство другого лица. Ч. 2 ст. 129 утверждает, что клевета наказывается, если она содержится в публичном выступлении, публично демонстрирующемся произведении или средствах массовой информации.

В той же общей части УК преступления определяются как единичные, продолжающиеся или длящиеся, а субъективная сторона преступления — это его цели или мотивы.

Объективная сторона преступления, предусмотренного ст. 129 УК РФ, состоит в распространении заведомо ложных сведений о потерпевшем (или его родственниках, даже умерших). Это подразумевает сообщение одному или нескольким лицам вымышленных или искаженных сведений о другом человеке, его действиях и высказываниях. Ложные сведения могут быть распространены в любой форме: устно, письменно, в виде изображения, но это всегда активные действия (!).

Из ч. 1 ст. 14 УК РФ следует, что преступление — это деяние (поступок). Действие же предполагает активность, механическое движение, высказывание. Началом преступного действия признается момент его совершения либо момент возникновения угрозы причинения вреда.

Ч. 2 ст. 25 УК РФ гласит: наличие прямого умысла предполагает предвидение или желание наступления преступных последствий. Субъективная сторона клеветы, как следует из комментария к ст. 129 УК РФ, означает клевету, выраженную в прямом умысле. Оконченным преступлением клевета является в момент распространения заведомо ложных сведений.

Субъектом преступления может быть любое лицо, достигшее шестнадцати лет, которое распространяет ложные порочащие сведения о потерпевшем. Автором ложных сведений может быть как сам распространитель, так и другое лицо.

Квалифицированный состав клеветы установлен в ч. 2 ст. 129: она выражается в публичном выступлении, публично демонстрирующемся произведении или средствах массовой информации.

Публичное выступление подразумевает высказывание клеветнических измышлений при большом стечении народа, в ходе проведения массового мероприятия. Публично демонстрирующимся произведением является любое по жанру и форме произведение (книга, кинофильм, плакат, картина и т. д.). Под средством массовой информации понимается периодическое печатное издание, радио-, теле-, видеопрограмма, кинохроникальная программа, иная форма периодического распространения массовой информации.

Вывешивание в общественных местах заявлений, обращений, листовок также подпадает под признак публичности, поскольку и в этом случае факты или сведения, содержащие клевету, становятся известными неограниченному кругу людей.

Клевета отличается от оскорбления. Обязательным элементом клеветы является распространение заведомо ложных, порочащих другое лицо измышлений о конкретных фактах, касающихся потерпевшего.

Известно, что состав преступления есть совокупность объективных и субъективных признаков. Гл. 5 УК РФ говорит о предмете доказывания. Следователю Толстову после получения заявления от гражданина Федорова нужно было установить обстоятельства, относящиеся к событию преступления (его объективную сторону), виновность обвиняемого и мотивы преступления (его субъективную сторону).

При этом ч. 2 гл. 5 УК РФ предусматривает запрет объективного вменения, поскольку для признания деяния преступным необходимо доказать его субъективную сторону, в частности, форму вины.