Заговоръ 14-го Декабря. — Вступленіе на престолъ

Для того, чтобы понять и объяснить себ? исторію заговора 14 декабря надо представить себ? ту общественную и политическую обстановку, при которой протекали посл?дніе годы царствованія Александра I, при которой и пришлось Николаю вступить на престолъ. Какъ изв?стно, тогда не было еще отм?нено кр?постное право, по существу своему, по правд? сказать не отжившее вполн? и на наше время и принявшее лишь иныя, соотв?тствующія нашему времени, формы. Но въ то время пом?щики были полновластными господами надъ своими крестьянами, надъ ихъ имуществомъ и жизнью. Можно, конечно, было бы исписать 1000 книгъ, еслибы пришлось разсказывать о вс?хъ т?хъ жестокостяхъ, которымъ подвергались крестьяне со стороны своихъ пом?щиковъ, но мы приведемъ только н?сколько прим?ровъ изъ жизни кр?постныхъ за посл?дніе десятки л?тъ передъ возшествіемъ на престолъ Николая. [4] Вотъ, наприм?ръ, приказъ пом?щика Казанскаго у?зда Б?лявина своему управителю 1785 году: «О крестьянахъ, что они неимущіе и ходятъ по міру, отнюдь мн? не пиши; мн? это ножъ; я хочу воровъ разорить и довести хуже прежняго: такъ они милы мн?. Уповаю и над?юсь до тысячи рублей взыскать съ нихъ безъ всякого сумнительства. Мужикъ с?ръ, умъ не чортъ у него съ?лъ.»

Продажа крестьянъ безъ земли вошла тогда во всеобщій обычай. Въ газетахъ часто печатались такія объявленія: «Продается л?тъ тридцати д?вка и молодая гн?дая лошадь. Ихъ можно вид?ть въ дом? губернскаго секретаря» или: «Продается мужской портной, поваръ и башмачникъ; тамъ же в?нской прочной работы коляска и верховая лошадь.» Иногда кр?постныхъ крестьянъ выводили ц?лыми толпами на рынокъ, какъ лошадей на конный базаръ. Вотъ что разсказывалъ одинъ крестьянинъ Петровскаго у?зда Саратовской губерніи своему сельскому священнику: «Бывало, говоритъ, наша барыня отберетъ парней да д?вокъ челов?къ тридцать; мы посажаемъ ихъ на тройки да и веземъ на урюпинскую ярмарку продавать. Я былъ въ кучерахъ. Сд?лаемъ тамъ на ярмарк? палатку да и продаемъ ихъ. Больше всего покупали армяне. Каждый годъ мы возили. Ужъ сколько вою было на сел?, когда начнетъ барыня собираться въ Урюпино.»

«Вс?мъ изв?стно,» разсказываетъ въ своихъ запискахъ тотъ же священникъ, «что пом?щики-псари за одну борзую суку отдавали ц?лую деревню съ крестьянами.»

«Бываютъ даже такіе негодяи,» разсказываетъ въ своихъ воспоминаніяхъ о Россіи венгерскій путешественникъ Текели, «которые ставятъ на карту своего кр?постного и проиграютъ его.»

Одинъ пом?щикъ установилъ у себя такія правила: всякій праздникъ дворовые должны являться къ нему на поклонъ; за неявку тысячу розогъ. Если кр?постной не гов?лъ и не пріобщался — пять тысячъ розогъ, и т. д.

Вообще, не говоря уже о розгахъ, самыя жестокія наказанія, какъ то: ц?пи, палки, плети, рогатки — были на святой Руси въ то время и еще много л?тъ посл? повседневнымъ явленіемъ. До какого изд?вательства надъ челов?ческой личностью доходили пом?щики, можетъ указать прим?ръ пом?щика Ефимова, приказавшаго жен? своего двороваго выкармливать грудью двухъ щенятъ. Мужъ этой женщины не стерп?лъ и утопилъ барскихъ щенятъ. Тогда пом?щикъ приказалъ поджаривать ему ноги на раскаленныхъ угольяхъ.

Кр?постные крестьяне генеральши Толстой послали къ ней своего мірского челобитчика, просить о сбавк? оброка. Генеральша вел?ла обрить ему голову и бороду, над?ть ему на шею жел?зную рогатку съ заклепами, «дабы ему не им?ть покою», и заставила его съ этой рогаткой работать на кирпичномъ завод?. Другой пом?щикъ отдалъ свою кр?постную д?вушку учиться плести кружева. Когда она вернулась изъ ученія, ее принуждали работать сверхъ силы: «просиживать каждый вечеръ по дв? св?чи». Молодая семнадцатил?тняя д?вушка не выдержала и уб?жала въ Москву къ своей прежней мастериц?. Ее отыскали, заковали въ жел?зо, приковали къ стулу и опять заставили въ такомъ вид? работать. Д?вушка наложила на себя руки, но не усп?ла совс?мъ перер?зать себ? горла и промучилась ц?лый м?сяцъ. И такъ и умерла въ кандалахъ. Это вопіющее д?ло было скрыто и пом?щица осталась безъ наказанія.

Иногда пом?щики истязали своихъ кр?постныхъ просто ради забавы. Такъ одна тульская пом?щица любила щи съ бараниной, и когда ?ла эти щи, то приказывала с?чь предъ собой варившую ихъ кухарку, не потому что та дурно сварила, а просто ради своего удовольствія.

Такъ, видимъ мы, изощрялись грубые, нев?жественные пом?щики надъ своими крестьянами. Даже у самыхъ добрыхъ баръ жизнь кр?постныхъ была невыносимой. У пом?щиковъ, отъ природы обладавшихъ злымъ характеромъ, она превращалась въ сплошной адъ.

Такіе пом?щики не останавливались ни передъ какими мученіями, истязаніями и даже передъ убійствомъ своихъ подданныхъ. Въ особенности ярко показало д?ло изв?стной Дарьи Салтыковой, или, какъ называлъ ее народъ, Салтычихи, до чего можетъ доходить озв?р?вшій пом?щикъ: «Эта Салтычиха, по смерти своего мужа, тоже жестокаго пом?щика, въ теченіи шести л?тъ безнаказанно мучила своихъ крестьянъ, преимущественно женщинъ и д?вушекъ, а иногда и мужчинъ. Она била ихъ скалкой, пол?ньями, утюгомъ, плетью, жгла имъ на голов? волосы, лила на лицо горячую воду. Ея конюхи зас?кали по ея приказанію до смерти людей кнутами. И все это происходило не въ глуши какой-нибудь, а въ самой Москв?, а также въ подмосковномъ сел? Салтыковой. Вотъ н?сколько случаевъ, раскрытыхъ потомъ судебнымъ сл?дствіемъ.

Двороваго Хрисанфа Андреева пом?щица сама била кучерскимъ кнутомъ, потомъ вел?ла бить его своему конюху; потомъ выставила его на морозъ и продержала всю ночь на мороз?; на другой день опять била его палкой, жгла раскаленными щипцами и лила на голову горячую воду; когда несчастный упалъ она все продолжала колотить его. Посл? этихъ истязаній она отправила избитаго, еще живого Андреева въ свое подмосковное село, но по дорог? несчастный умеръ.

Дворовую д?вушку Петрову она забила до смерти на возвратномъ пути съ богомолья (Салтыкова, какъ и многіе подобные изверги, отличилась большой набожностью). Прежде всего она взбила ее скалкой за нечисто вымытый полъ; зат?мъ конюхъ по ея приказанію билъ Петрову кнутомъ и загналъ ее въ прудъ, а д?ло было въ ноябр?. Продержавъ ее н?сколько времени по горло въ вод?, Салтыкова вновь заставила ее мыть полъ, но обезсил?вшая отъ побоевъ д?вушка уже не могла исполнить приказанія. Тогда Салтычиха при помощи своего гайдука опять принялась бить ее и била до того, что къ вечеру д?вушка скончалась.

Подобнымъ же образомъ была забита до смерти батогами Прасковья Ларіонова. Когда ее с?кли то Салтычиха кричала: „Бейте до смерти, я сама въ отв?т? и никого не боюсь“. Когда т?ло убитой женщины повезли изъ Москвы, на него посадили ея груднаго младенца, который такъ и замерзъ по дорог? на труп? своей матери.

Салтыкову обвиняли въ убійств? 75 челов?къ. Судъ призналъ вполн? доказаннымъ убійство тридцати восьми челов?къ, въ убійств? двадцати шести оставилъ въ подозр?ніи.

Сл?дствіе о ея преступленіяхъ начиналось двадцать одинъ разъ и каждый разъ прекращалось безъ всякихъ посл?дствій.

Наконецъ, посл? шестил?тнихъ проволочекъ, состоялось р?шеніе суда, по которому Салтычиха приговаривалась къ наказанію кнутомъ и къ ссылк? въ карторжную работу. По Высочайшему приказанію приговоръ былъ изм?ненъ и было вел?но лишить преступницу дворянскаго званія, продержать ее часъ времени у позорнаго столба, а потомъ над?ть оковы и отвезти въ одинъ изъ женскихъ монастырей подл? какой-нибудь церкви, гд? посадить въ подземную тюрьму. Въ такой подземной тюрьм? Салтычиха просид?ла одинадцать л?тъ, а зат?мъ ее перевели въ каменную тюрьму, пристроенную къ церкви, гд? она прожила еще двадцать два года и даже родила тамъ ребенка отъ своего сторожа.

Вс? чиновники, высшіе и нисшіе, которые скрывали преступленія Салтыковой, остались безъ всякаго наказанія.

Александръ I въ начал? своего царствованія, сознавая весь ужасъ кр?постнаго права, носился съ мыслями объ его уничтоженіи. Но какъ изв?стно, благими нам?реніями устланъ адъ, и посл? вс?хъ хорошихъ об?щаній, что оставивъ въ полной сил? прежнее кр?постное право, ограничился ничтожнымъ указомъ о вольныхъ хл?бопашцахъ.

При Александр? не была даже ограничена власть пом?щика надъ крестьянами; въ его царствованіе крестьянъ продолжали также мучить, какъ во времена Екатерины. Одна пом?щица, важная барыня, носила фальшивые волосы, которые ей расчесывалъ кр?постной парикмахеръ. Чтобы никто не узналъ, что у нея подд?лные волосы, пом?щица держала этого парикмахера въ жел?зной кл?тк? у себя въ спальн?. Онъ три года пробылъ въ такомъ заточеніи, а когда, наконецъ, ему удалось б?жать, то на него страшно было взглянуть: онъ былъ бл?денъ и сгорбленъ, какъ дряхлый старикъ. Между т?мъ барыня обезпокоилась поб?гомъ парикмахера и хот?ла во что бы то ни стало отыскать его. Для этого она обратилась къ самому императору. Государь поднялъ на ноги всю полицію когда ему сообщили въ чемъ было д?ло. Александръ, вм?сто того, чтобы наказать ее, какъ требовалъ даже русскій законъ, позаботился лишь о томъ, какъ бы успокоить взволнованную пом?щицу. Ей объявили, что парикмахеръ утонулъ въ Нев?.

Одно изъ неисполненныхъ нам?реній Александра, было также его нам?реніе уничтожить продажу крестьянъ въ розницу, безъ земли. По конецъ своей жйзни онъ даже объ этомъ и самъ не зналъ, продаются въ Россіи люди или не продаются.

Однажды Графъ Кочубей подходитъ въ Государственномъ Сов?т? къ Николаю Ивановичу Тургеневу и говоритъ ему: „Представьте себ?, государь ув?ренъ, что въ Россіи уже давно запрещена розничная продажа крестьянъ; а между т?мъ напротивъ самого зимняго дворца, въ петербургскомъ губернскомъ правленіи идетъ постоянный торгъ людьми.“ Незадолго передъ т?мъ тамъ была продана одна старуха за два рубля пятьдесятъ коп?екъ въ двухъ шагахъ отъ царскаго дворца.