Нина Краснова КУВАЛДИН И ЕГО УПРЯЖКА. К 60-летию
Нина Краснова КУВАЛДИН И ЕГО УПРЯЖКА. К 60-летию
В одну упряжку впрячь не можно
Коня и трепетную лань... –
сказал когда-то Пушкин. Но Кувалдин опровергает эту, казалось бы, несомненную истину всей своей жизнью и деятельностью и самим собой, то есть своим собственным примером. Он впрягает в одну упряжку, в свою литературную колесницу, и коня, и трепетную лань, и вола, и лебедя, и рака, и щуку, и являет их всех один в своем собственном лице, единый во всех лицах, и везет её в своем направлении, как литературный Геракл.
Кувалдин – и швец, и жнец, и на дуде игрец, как он говорит о себе и как говорят о нем все, кто его знает.
Он и писатель, он и издатель, причем – первый частный издатель в нашей стране. Он – писатель-издатель, издатель-писатель. В 1988 году он с рублем в кармане зарегистрировал свою фирму, а потом организовал свое собственное издательство "Книжный сад", чтобы не зависеть ни от каких издателей, и стал издавать книги – и свои собственные, которые не мог издать в советское время, потому что они выбивались из всех советских литературных рамок, и книги тех писателей, которые ему нравятся.
...За семнадцать-восемнадцать лет Кувалдин издал около двухсот наименований книг тиражом 1 млн экземпляров. В том числе книги Льва Копелева, Семена Липкина, Фазиля Искандера, Льва Разгона, Лидии Чуковской, Льва Аннинского, Станислава Рассадина, Ирины Роднянской, Лазаря Лазарева, книги стихов Евгения Блажеевского, Игоря Меламеда, Кирилла Ковальджи, дневник Юрия Нагибина, первые книги Александра Тимофеевского, Евгения Бачурина...
...В годы перестройки многие инициативные люди ринулись в предпринимательство и многие захотели организовать свои издательства, но мало кто потянул это дело, а из писателей его не потянул никто, только один Кувалдин. Потому что его собратья по перу ничего тяжелее пера никогда не поднимали и ничего, кроме как писать книги, не умели, да и писать-то мало кто из них умел хорошо. Чтобы быть издателем, надо быть еще и хозяйственником, надо заводить свои склады для хранения бумаги и тиражей книг, надо искать и находить бумагу, катать рулоны в типографию, грузить тонны бумаги и книг в вагоны и самосвалы, а потом разгружать их... то есть выполнять тяжелую физическую работу, рутинную работу, к которой у нас никто из служителей муз, людей в белых перчатках, не приучен... И Кувалдину приходилось и приходится быть еще и хозяйственником, и администратором, и бухгалтером, и редактором, и корректором, и макетировщиком, и верстальщиком, и погрузчиком-разгрузчиком... Кувалдин – выдающая творческая личность, человек феноменальной силы воли, сверхвысокой активности, целеустремленности, колоссальной внутренней энергии, невообразимого бесстрашия и универсальных возможностей, энтузиаст, подвижник, "конь-огонь", у которого все в руках горит. И это – "неистовый" человек, как говорят и пишут о нем его коллеги, одержимый великой идеей литературного бессмертия, спасения души в Слове, переложения души в буквенные знаки. И притом это человек, который не боится черной работы. Как и герой его повести "Стань кустом пламенеющих роз" солдат-интеллектуал Аргунов, который и с удовольствием читает серьезные книги, и с удовольствием же разгребает лопатой уголь в кочегарке и сбрасывает его в люк. Его приятель Велдре наблюдал за ним и ему "видно было", что Аргунову "по душе эта черная, в прямом смысле, работа".
...В повести Юрия Кувалдина "Стань кустом пламенеющих роз" солдат советской армии Аргунов читает своим товарищам по казарме стихи опальных и запрещенных тогда поэтов Ахматовой, Пастернака, Мандельштама, Волошина, книги Гроссмана, Бердяева, которые давала и присылала ему из Москвы его подружка Марина, книги "Хранитель древностей" Домбровского, "Котлован" Платонова, зарубежную поэзию Гийома Аполлинера, Жозе-Мариа де Эредиа... Читал он солдатам и Солженицына, которого знал со школы и считал гениальным писателем и считал, что стыдно не знать Солженицына:
"– Мы все в школе только и говорили об "Одном дне Ивана Денисовича". О, это надо пережить, почувствовать! Я читал журнал ("Новый мир" с этой повестью Солженицына. – Н.К.) и не верил, что журнал читаю! ...Вся текущая литература как бы... умерла. Да что там умерла! Ее как будто и не было.
– Я от тебя первый раз слышу об этом Соложенкине... – сказал внук латышского стрелка, гарнизонный художник Велдре".
Аргунов читал солдатам вслух и "Один день Ивана Денисовича", и "Случай на станции Кречетовка", и "Матренин двор", и "Для пользы дела", "кормил их политикой"...
Потом он получил от Марины переплетенный машинописный "томище романа "В круге первом" и письмо Солженицына к IV съезду писателей – "вопль против возврата к... сталинизму" и против цензуры в литературе... Стал и его читать в кругу солдат... Из-за чего и сам оказался "в круге первом", попал в поле зрения сотрудников КГБ и был исключен из комсомола... Майор Ефимов упрекнул его: "Вы же комсомолец. Должны были сразу дать этому письму оценку и выбросить его в помойку. А вы привезли его сюда и читали". А полковник пригрозил ему: "Учти, парень, жизни тебе больше не будет. Мы сделаем так, что тебя нигде и никогда на работу, а тем более в институт не возьмут!" А сейчас по роману "В круге первом" снят многосерийный одноименный фильм, премьера которого недавно прошла на экранах телевидения, а в театре Юрия Любимова на Таганке уже в течение многих лет идет спектакль "Шарашка" по этому же роману, с участием Валерия Золотухина.
...Прототипом Аргунова является сам Кувалдин. Это он в советское время доставал и читал и давал читать своим товарищам вещи запрещённых писателей, которые теперь перестали быть запрещенными и которыми теперь Россия гордится перед всем миром. Это он пропагандировал Солженицына и его письмо к IV съезду писателей и его повести и романы, за что и пострадал в молодые годы.
Он, с большим риском для себя, для своей безопасности не только доставал, но и сам, авторучкой, переписывал стихи Бродского, как какой писарь, и своими руками перепечатывал на машинке вещи Булгакова, Хармса, Введенского, и Копелева, и Мандельштама, и Гумилева, и Волошина, и Цветаеву... и того же Солженицына... За все это Кувалдина могли посадить в тюрьму. С ним многие боялись общаться. И других остерегали от него: "Ты с ним не связывайся. А то тебя посадят".
"Без политики ничего не бывает", – говорит Аргунов. – "А розы на снегу?" – спрашивает его художник Велдре, который рисовал агитплакаты и розы. – "Если поискать, то (и в розах) тоже политика отыщется..."
...В 90-х годах Кувалдин опубликовал в "Независимой газете" свое эссе "Одномерный Солженицын", где пересматривает прозу Солженицына новыми глазами и пишет, что Солженицын во многих своих вещах не художник, а публицист и политик и тем и был интересен читателям 60-х годов, но не надо было ему убивать в себе художника, потому что художник – главнее и ценнее любого политика.
..."Великое искусство всегда выше политики!", – говорит герой Кувалдина по фамилии Велдре. И его устами говорит сам Кувалдин.
...В 90-е же годы взошла и литературная звезда Юрия Кувалдина, и его стали наперегонки печатать "толстые" журналы: "Новый мир", "Знамя", "Дружба народов", "Стрелец", "Континент", "Время и мы"...
Потом у него выходили книги "Так говорил Заратустра" (1994), "Кувалдин-Критик"(2003), "Родина" (2004), уже меньшими тиражами (поскольку система книгораспространения в нашей стране развалилась), но каждая из книг Кувалдина была большим и неординарным событием в литературном мире и вызывала активную реакцию у читателей, у кого-то позитивную, а у кого-то негативную, но она никого не оставляла равнодушным и поднимала "много шума" не из ничего.
Чтобы не быть зависимым ни от каких журналов, чтобы "не ждать милостей от природы" и не ходить на поклон к редакторам, Юрий Кувалдин в 1999 году создает свой журнал "Наша улица", так же, как он создал свое издательство "Книжный сад".
...Юрий Кувалдин по существу всю жизнь был самиздатчиком. И продолжает оставаться им до сих пор. Раньше он пропагандировал опальных писателей, к числу которых принадлежал и сам в советское время, а теперь пропагандирует авторов своего журнала "Наша улица", издает их и выводит на литературную арену. Он делает свой журнал, как Феллини начинал делать свои фильмы, когда у него гроша за душой не было и никто не верил, что он сможет сделать хороший фильм. Феллини открывал миру новых звезд кино, а Кувалдин открывает новых звезд литературы, которым сам же и помогает стать ими, с которыми работает как режиссер с артистами, учит их высокому искусству литературы. Он открыл читателям "Нашей улицы" звезду Чукотки Анжелу Ударцеву, "королеву бомжовых тем" из города Певека, он открыл нового Василия Белова – главного "деревенщика" "Нашей улицы" Сергея Михайлина-Плавского, которого считает лучше и Белова, и Распутина и даже лучше Астафьева... Он открыл блестящего культурологического и краеведческого эссеиста Эмиля Сокольского из Ростова-на-Дону... В "Нашей улице" печатались материалы Виктора Астафьева, Льва Аннинского, Виктора Бокова, Кирилла Ковальджи, Александра Тимофеевского, Евгения Бачурина, Евгения Блажеевского, Александра Еременко, Владимира Бондаренко, Сергея Мнацаканяна, Виктора Широкова, Славы Лёна, Елены Скульской (Таллин), Андрея Яхонтова, Евгения Лесина, Надежды Горловой... и Нины Красновой, автора этих строк... беседы с артистами, композиторами, режиссерами, деятелями культуры – с Олегом Ефремовым, с Аркадием Райкиным, с Алисой Фрейндлих, с Олегом Табаковым, с Никитой Богословским, с Александром Чутко, с Анатолием Шамардиным, с Юрием Любимовым, с Валерием Золотухиным... с президентом Фонда интеллектуально-культурных программ Сергеем Филатовым, с главным редактором газеты "Слово" Виктором Линником... За 7 лет Юрий Кувалдин выпустил уже около восьмидесяти номеров журнала.
...Кувалдин пишет о Нагибине: "Он был трудный человек, но таким и должен быть хороший писатель". Кувалдин тоже – не легкий человек, а очень трудный. Он человек конфликтный. И мало с кем даже из своих друзей может все время жить в мире и дружбе. Пожалуй, только с теми, кто находится от него на "дистанции огромного размера" и с кем ему редко приходится общаться, и лучше – не с глазу на глаз, а виртуально. Да и то... Он мог бы сказать о себе словами Есенина: "Средь людей я дружбы не имею"... О Кувалдине его же друзья, сочувствуя ему, говорят, что никто так не умеет превращать своих друзей в своих же врагов, как Кувалдин, который как бы подтверждает правильность слов Высоцкого, который говорил: "Нет у человека врага сильнее, нежели он сам".
Кувалдин воюет со всем литературным миром, один против тьмы, как Дон Кихот с ветряными мельницами или как Илья Муромец. И в первую очередь с "толстыми" журналами советского времени, которые едут на своих старых заслугах, как столбовые дворяне ехали на заслугах своих предков. "Новый мир" нашего времени – это, по его мнению, не передовой для своего времени "Новый мир" Твардовского, это уже совсем иной журнал, а название у него старое. Кувалдин считает, что сотрудники старых "толстых" советских журналов не имели права приватизировать эти журналы и пользоваться их названиями и старыми брэндами, а должны были создать свои новые журналы, нового времени, и показать, на что они способны. В пику им всем он в 1999 году, на стыке двух тысячелетий, и создал свой журнал – "Наша улица", новый журнал художественной литературы, который по своей сути является новым самиздатом, как и книги "Книжного сада". Это единственный новый и единственный независимый литературный журнал нового времени, не зависящий ни от кого, в том числе и от Кремля, – журнал писателя Кувалдина, в котором Кувалдин печатает то, что он хочет, то есть свои вещи и вещи тех своих авторов, которые ему нравятся. Кувалдин издает его по своему вкусу, один, на пару со своим сыном, художником-нонконформистом, фигуративным экспрессионистом, лидером авангарда Третьего тысячелетия Александром Трифоновым... и таким образом доказывает, что один человек способен заменить собой целый штат сотрудников и выпускать свой журнал, если, конечно, этот человек – Кувалдин. Про тех, кто критикует "Нашу улицу", он, защищаясь от них, говорит: "Они даже свою стенгазету сделать не смогут, не то что журнал. Поэтому их мнение ничего не значит".
...Фамилия Кувалдин как нельзя лучше подходит к нему. Кувалдин кует литературу и пробивает своей кувалдой дорогу себе и своим авторам и, как Данко с пламенным сердцем, как бесстрашный Гарибальди, ведет их за собой в вечность.
"Не вы делаете литературу, но я", – говорит он "толстым журналам" в полемическом запале, со всей своей категоричностью, вызывая и принимая их огонь на себя.
...В своей повести "Осень в Нью-Йорке" Кувалдин пишет: "Чем обыкновенный человек отличается от необыкновенного?.. Великими идеями и замыслами..." Развивая этот афоризм, я сказала бы, что необыкновенный, а тем более великий человек отличается от обыкновенного не только великими идеями и замыслами, но и – главное – воплощением их в жизнь. Как талантливый человек отличается от неталантливого своим талантом. А что такое талант, по Кувалдину? Талант – это не только особый творческий дар, какие-то исключительные природные способности человека. Но и реализация этим человеком своего творческого дара, своих способностей, своего творческого потенциала и своих творческих планов.
..."Каждый художник обладает смелостью, без которой талант немыслим", – пишет Юрий Кувалдин. Он и сам обладает небывалой смелостью, смелостью писателя, для которого нет запретных тем и который не боится писать о самом запретном, и смелостью издателя и главного редактора журнала, для которого "нет преград ни в море, ни на суше" и который ничего на свете не боится и делает все, что хочет, и все, что считает нужным.
На обложку 2-го номера "Нашей улицы" за 2006 год он поместил портрет Федора Крюкова и написал под ним: "Автор романа "Тихий Дон" Федор Крюков". И сам же написал о нём, и в этом номере, и еще раньше, во 2-м номере за 2005 год, привлекая внимание читателей к этой трагической фигуре. И не боится шолоховедов, которые могут за это растерзать его, как персы растерзали Грибоедова в Тегеране и как попытался сделать это Феликс Кузнецов в "Дне литературы".
...Кувалдин – человек повышенной солнечной активности, человек-турбогенератор, человек-мотор, вечный двигатель, который заставляет крутиться вселенную вокруг себя, который и сам работает с утра до ночи, и заставляет всех вокруг себя работать. У него – сверхмощное биополе. Кто попадает в его биополе, тот становится человеком повышенной творческой активности, повышенной работоспособности... и начинает творить чудеса, делать то, чего он никогда не смог бы сделать раньше и чего он никогда не смог бы ожидать сам от себя.
...Кувалдин думает о высшем смысле жизни, а высший смысл жизни для него состоит в том, чтобы писать свои вещи и печатать их, чтобы потом войти с ними в бессмертие и встать на одну полку с классиками человечества, и все время он работает над собой. В отличие от тех людей, о которых говорит его герой Клоун:
– Смотришь на людей и видишь, что никто из них не думает ни о смысле жизни, ни о Боге и не работает над собой!
...Больше всего Кувалдин не любит просить денег на поддержку своего журнала "Наша улица", брать шапку и обходить с нею спонсоров. Но ему приходится делать и это:
"Ни в жизнь не стал бы я просить для себя. Скорее бы уж умер с голоду на улице. Но ради литературы я нашел в себе силы поступиться гордостью..." – признается он.
Бог помогает ему. И на ловца и зверь бежит.