Свобода в служении

Свобода в служении

Андрей Смирнов

10 июля 2014 2

Политика Общество

Иеромонах Никон (Белавенец) о времени и о себе

Я могу себя считать коренным москвичом: в Москве находятся могилы всех четырёх прадедов. По отцу я принадлежу к довольно молодому роду военных дворян Левачёвых. Мой прапрадед Михаил Афанасьевич Левачёв, будучи крестьянином Архангельской губернии был призван в действующую армию и во время Русско-турецкой войны в начале XIX века  совершил подвиг. Была ранен, награждён знаком отличия военного ордена Святого Георгия, произведен в офицеры и по правилам начала XIX века получил права потомственного дворянства. Один из его детей, Иларион Левачёв,  с детства посвятил свою жизнь военной карьере, закончил кадетский корпус и дослужился до полного генерала от инфантерии. Скончался в 1901 году, будучи начальником Александровского военного пехотного училища в Москве. А до этого он был директором-основателем Донского кадетского корпуса в Новочеркасске, которому было присвоено имя Государя Императора Александра III. Похоронен в Москве в Донском монастыре.

Иларион Михайлович женился на дочери генерал-майора Василия Васильевича Ильина -   Екатерине Васильевне. Сам генерал Ильин по прямой линии восходил к основателю русского государства князю Рюрику. Впоследствии эта ветвь утратила княжеский титул, и были просто дворянами Ильиными, но принадлежали к московской аристократии. Некрополь Донского монастыря, где они похоронены - это родовые захоронения Ильиных.

Мой дед по отцу Василий Иларионович Левачев также посвятил свою жизнь военной карьере. Дослужился до полковника, участвовал в русско-японской войне. Был награждён за бои под Мукденом орденом Святого великомученика Георгия IV степени. А в Первую мировую войну командовал артиллерийской бригадой и был смертельно ранен в районе современной Польши на рубеже 1914-15 гг. Через сутки скончался от ран, был посмертно произведён в генерал-майоры и награждён золотым георгиевским оружием.

Мой отец Владимир Васильевич Левачев родился в 1908 году. Так что я всего на одно поколение отстаю от Императорской России. Мамы он был старше на 29 лет. Всю жизнь он проработал инженером. Скончался в возрасте 62 лет, его я застал всего лишь шесть лет своей жизни.

По линии матери с одной стороны - это древний дворянский род Белавенцев - дворяне Смоленской губернии. Прослеживается он с XV века. Мой прапрадед Павел Петрович был морским офицером, как и его братья. Один из них, лейтенант Николай Петрович Белавенец,  погиб при обороне Севастополя, его могила находится на Братском кладбище. Иван Петрович Белавенец дослужился до капитана первого ранга, был известным морским исследователем. Он изобрёл устройство против отклонения стрелок компаса на металлических кораблях, что было очень актуально в середине девятнадцатого столетия.

Мой прадед Всеволод Павлович учился в морском корпусе, но вступился  за своего товарища - морская солидарность - который, конечно, был не прав,   надерзил пехотному офицеру и был отчислен. Но это спасло его от гибели в Цусимском сражении. После революции работал инженером.

Дед, Сергей Всеволодович Белавенец,  был известным шахматистом своего времени. В предвоенную эпоху у него был третий рейтинг по Союзу, а СССР уже тогда был шахматной державой. На первенстве тридцать девятого года он занял третье место, а первое место занял Михаил Ботвинник, будущий чемпион мира. Женился он на дочери крестьянина Московской губернии Фёдора Фёдоровича  Маланьина. Такой крепкий подмосковный крестьянин, который сумел скопить достаточно денег, чтобы купить дом в Москве - двухэтажный особняк в 1-м Коптельском переулке, сильно перестроенный стоит до сих пор. Он сумел дать всем своим детям хорошее гимназическое воспитание. Надо сказать, что у сестёр моей бабушки учителем был известный московский протоиерей,  ныне канонизированный,  Алексий Мечёв.

Моя мама Надежда Сергеевна  воспитывала меня в духе любви к своему историческому прошлому. С раннего детства я ездил по музеям, по памятникам культуры. И меня всегда тянуло в храм. В самом простом, далеко не архитектурном шедевре, действующем храме я чувствовал себя очень уютно. А вот в  соборах, которые были обращены в музеи,  испытывал какой-то дискомфорт.

Где-то в пятом-шестом классе я  начал посещать храм, а  к восьмому классу  делал это достаточно регулярно. В моём классе учился Юра Тарасов, уже тогда он был большим знатоком церковной Москвы.

Как-то, это был 1979 год, он пригласил меня в Троице-Сергиеву Лавру. Я там впервые уже сознательно исповедовался и причастился Святых Христовых тайн. На следующий год во время одного из богослужений нас заметил архиепископ Питирим (Нечаев) и пригласил быть в числе молодых людей, посещающих его богослужения. Затем я был благословлён на ношение стихаря и стал иподиаконом сначала архиепископа, затем митрополита Питирима.

После школы я работал во Всесоюзной книжной палате в архиве "Советской печати", где  прочитал очень много интересной литературы. Я помню, какое большое впечатление на меня  произвёл газетный фонд 1917 года. Я погрузился в атмосферу политической борьбы и это очень сильно помогло мне понять  ключевую страницу русской истории.

***

После года работы в Книжной палате я поступил в Московский автомобильно-дорожный институт. Проучился я там четыре года, одновременно при этом прислуживая в храме у архиепископа Питирима. Совмещение привело к тому, что после четвёртого курса я был отчислен. Конечно, я сам дал повод к отчислению, затянул с сессией. Но главной причиной стала моя церковная жизнь. Мало кто помнит, что 1986 год - это  последний всплеск антирелигиозных гонений в нашей стране. Были аресты, но я ограничился попаданием в армию, о чём я не жалею. Я прослужил два года в железнодорожных войсках и до сих пор считаю наши войска самыми дружными, самыми лучшим. Закончил службу в звании гвардии старшего сержанта. Вернувшись из армии,  поступил в семинарию. Одновременно начал работать в Издательском отделе Московского Патриархата. В 1992 году я принял монашеский постриг в Троице-Сергиевой Лавре. 22 апреля того же года был рукоположен в сан иеродиакона, на следующий день - в иеромонаха, и вот уже более двадцати лет являюсь священником Русской Православной церкви.

***

Рубеж конца 80-х - начала 90-х годов - это бурное развитие церковной жизни. С сентября 1991 года я в должности заместителя главного редактора руководил общецерковной газетой "Московский церковный вестник", формально главным редактором оставался митрополит Питирим.

Дни и ночи я проводил на работе. И чувствовал, что служение Церкви для меня - основное, а возможная семейная жизнь - что-то очень вторичное. И в какой-то момент я понял: моя жизнь - это Церковь, и  ни разу не пожалел, что принял монашеский постриг. Я понимал, что моё монашество будет проходить в основном в миру, мы об этом разговаривали с митрополитом Питиримом, но он посоветовал всё-таки быть не целибатом, а иеромонахом. Конечно, я понимаю, что до монашеского идеала мне очень и очень далеко, но  всегда воспринимаю любые церковные послушания со смирением.

Когда митрополит Питирим попросил меня стать настоятелем подворья Иосифо-Волоцкого монастыря в селе Язвище в 1992 году,  я без колебаний принял это как волю Божью. И прослужил там семь с половиной лет. Что-то удалось сделать, что-то нет. Но вспоминаю свой первый приход с большой благодарностью.

***

Главное отличие людей, которые пришли в Церковь, от всех прочих в том, что они понимают своё несовершенство и хотят быть лучше. Они хотят идти навстречу Богу. На этом пути у каждого бывают и падения, и ошибки, но есть цель. И это очень важно, потому что как говорит священник к пришедшему каяться: "...пришел бо еси во врачебницу, да не неисцелен отидеши" . Вот мы все - и священники, и монахи, и миряне - приходим во врачебницу. Мы понимаем, что без помощи Божьей, без благодати Божьей, без таинств Церкви мы не можем выжить в этом мире. Но приходя в Церковь мы, к сожалению, и свои человеческие немощи в неё приносим.

Поэтому Церковь, конечно, свята, но люди, которые её составляют - грешники. И очень важно, что они понимают, что грешники. В этом и состоит коренное отличие людей, пришедших в Церковь, от тех, которые Ее игнорируют. Мы сейчас наблюдаем как люди всё больше и больше бравируют своими грехами. Самые мерзкие пороки поднимаются на пьедестал и люди дерзают настаивать на том, что это норма. Мы-то сравниваем свою жизнь с подвигом святых и понимаем, насколько мы далеко отстоим от них в нашем состоянии и понимаем, к чему нам надо стремиться.

***

Есть трагическая иллюзия,  что можно уйдя из Церкви найти какую-то другую церковную структуру, в которой не будет недостатков. Это искушение, этот путь ухода приводит в тупик, потому что везде несовершенные грешные люди. Но если в канонической Церкви люди  благодатью врачуют свою немощь, то во всех раскольнических сообществах фактически процветает дух гордыни, потому что невольно они строят свою жизнь на противопоставлении себя, как они называют, "официальной" Церкви. И неизбежным следствием этой гордыни начинается поиск врагов уже внутри этой правильной "церкви". Мы все наблюдаем процессы в Русской Зарубежной Церкви, когда часть клира и паствы не захотела воссоединяться с Московским Патриархатом и сохранить "истинную церковь".    Но не получилось - раскололись. Уже даже сложно сказать, на сколько частей, причём каждая  считает себя истинной, а всех остальных - ложными,  падшими в грех, в раскол.

***

Постоянное брюзжание, что якобы Церкви стало слишком много  - неуместно. Не Церковь себя навязывает, но люди обращаются к ней. Задача Церкви - преображать этот мир, воцерковлять его, не закрываться от живых людей с их проблемами, может быть даже, с какими-то с нашей точки зрения духовными вывертами, но не отталкивать никого.

Людям не хватает искренности в наше время. Может быть потому, что я  старался быть честным, не навязывать свою волю, понять человека, кем бы он ни был - ко мне приходят совершенно разные люди.  И из общения с каждым человеком я тоже выносил для себя некий опыт. Общение обогащает любого человека, помогает ему лучше понимать и лучше оценивать свои поступки. И я никогда не делил людей, которые ко мне обращались,  по  политическим взглядам. Если человек готов меня принимать с моими взглядами, то и я стараюсь принимать любого человека с его взглядами, если они  уж не совсем людоедские.

Воинский путь и священнический очень близки. Прежде всего, это идея служения, тот факт, что здесь ты не принадлежишь сам себе. Такой человек не может служить от девяти до шести, он служит каждую минуту своей жизни. И ощущает в себе необходимость выполнения долга.

***

Самое главное - видеть человека. Тут мне большим подспорьем служит Октябрь 1993 года, когда люди самых разных взглядов, сошлись на понимании того, что нельзя позволить одному человеку растоптать доверие всей страны. Если человек, который принёс присягу соблюдать высший закон страны, может выбросить его в помойку, то это приведёт к страшным последствиям. Собственно, так и произошло. Весь правовой хаос 90-х годов  выходит из Октября-1993.  Почему нельзя делать рейдерские захваты предприятий, если произошёл рейдерский захват законодательной власти? Почему нельзя "замочить" конкурента, если можно расстрелять парламент? За две недели в осаде  я получил серьёзный опыт нахождения общего языка с людьми разных взглядов. Я понял, что главное - это попытаться понять логику другого человека и найти не то, что разъединяет, а то, что объединяет и на этом сосредоточиться.

***

Монархистом я себя ощущал ещё с раннего детства: понимание того, что должен быть кто-то один, отвечающий за всё во мне сидело где-то уж со второго класса. Принцип разделения властей -  мне непонятен и не близок.

Чем больше живу, тем больше укрепляюсь в своём монархизме. В семье есть дети разного возраста, у них могут быть разные взгляды, порой даже некоторая конкуренция, однако они осознают, что они - одна семья. В идеале так строится нация. 

В нынешнем обществе каждый может де-факто жить при монархии. Ты воспринимаешь себя как члена большой семьи, во главе которой стоит монарх, а для этого надо только принести присягу на верность главе династии - добровольно входишь в семью. Соответственно, высшим авторитетом в светских вопросах  для тебя становится Глава Российского Императорского Дома, что вовсе не исключает подчинения в каких-то повседневных делах существующей государственной власти. Но  высший авторитет - это монарх, пусть он и  не обладает политической властью.

Чем больше людей будет ощущать себя не собранием разрозненных индивидуумов, а частичками единого целого, тем устойчивее будет и существующая государственная конструкция. Может быть, когда-нибудь она трансформируется и в реальную монархию. Государю, на мой взгляд, должны принадлежать следующие прерогативы: высшая судебная власть, когда монарх может отменить какой-нибудь приговор своим авторитетом; командование вооружёнными силами, право объявления войны и мира; внешняя политика.

А, допустим, с хозяйственными вопросами могут справляться и избранные, назначенные, в результате выборов. Монарх может назначить кого угодно председателем правительства, учитывая волю и предпочтения масс. Нормально, что в обществе может быть дискуссия о том, как управлять хозяйством, экономические модели могут конкурировать между собой. Но то, что делает государство государством, защищает его от внутренних колебаний - это, конечно, фигура монарха.

***

Как человеку монархических взглядов, мне, естественно, хотелось как-то  содействовать развитию идеи. Изначально, помимо участия в жизни Российского Дворянского Собрания, я окормлял одну монархическую организацию. Затем была попытка создания некоего объединения монархистов на более-менее компромиссной позиции, в 1996 году был провозглашён Общероссийский Монархический фронт. В какой-то момент мне самому пришлось возглавить процесс создания Общероссийского монархического движения. Так появилось движение "За Веру и Отечество",  сначала как политическое, сейчас как общественное. На первом этапе мне пришлось вообще его возглавлять. Постепенно я ушёл с первой позиции, остался только духовником, сейчас движение возглавляет Константин Касимовский.

Мой легитимизм - это верность законным представителям династии Романовых,  наши предки присягали роду Романовых на протяжении веков, "Царь", которого избирают, извините меня, называется президентом. Источником своей власти он имеет выбор народа, который может быть чисто эмоциональным... А легитимный, законный монарх источником своей власти имеет Бога и  ответственность свою он ощущает перед Господом.

Идея монархии, как государства-семьи, предполагает и главу этой семьи. Если наши предки в силу революционных событий потворствовали убийству главы семьи, способствовали изгнанию всех его родственников за пределы  Отечества, то продолжать эту измену в отношении их потомков, для меня  было бы продолжением смуты.

Поэтому я изначально стоял на позициях верности  Государю Владимиру Кирилловичу. Когда случилась неожиданная кончина Его Императорского Высочества в апреле 1992 года, я так же естественно сохранил верность и преемственность в отношении его дочери,  нынешней Государыни,  Великой Княгини Марии Владимировны. И вот уже 22 года я служу Богу, Церкви и Династии.

***

Я человек правых взглядов. Но я понимаю, что идея социальной справедливости - идея весьма актуальная. Бесконтрольный капитализм приводит фактически к утрате национального суверенитета, национальной идентичности, а человеческая личность становится всего лишь элементом в бездушной интернациональной машине по извлечению прибыли.

Православная аскетика приучает человека контролировать свои страсти. И так называемая свобода - достаточно условна. Порой  чем больше декларируется свободы, тем менее свободен человек. В тех же Соединённых Штатах, где царит культ некой абстрактной свободы, люди связаны огромным количеством условностей, стереотипов поведения. Условно говоря, надо подстригать газон определённым образом. Иначе на тебя косо смотрят соседи, значит, ты испытываешь трудности в других вопросах. Или же, если ты придерживаешься определённых взглядов, то становишься изгоем.

Если человек не учится смотреть на себя  со стороны, не пытается задуматься над смыслом жизни, то он теряет подлинную свободу.

***

Искусственное возрождение сословий -  утопия. Скорее, можно говорить о зачатках корпоративного государства, когда представители разных профессий, направлений деятельности, ощущают свою корпоративную принадлежность. И государство должно находить баланс между интересами учителей, военных, рабочих и т.д.

Можно говорить, что жива идея дворянства как  служивого сословия.  Когда сейчас Великая Княгиня возводит того или иного человека в достоинство кавалера  Императорского Ордена, тем самым он приобретает права личного или потомственного дворянства. Но эти права никак не связаны с сословными привилегиями. Это почётные корпорации, которые могут и должны помогать сохранению исторической памяти и способствовать поддержанию культа служения  своему Отечеству.

***

На Украине происходит трагическое забвение своей истории. У меня в голове не укладывается, что Севастополь, где находится могила моего предка, мог стать базой флота НАТО!  

К сожалению, независимая украинская государственность - все объективные эксперты сходятся в одном -  может формироваться только как антитеза России, потому что почвы под украинской идеей нет никакой. Малая Русь - это корневая Русь, в этой идее нет и быть не может ничего унизительного. Но в результате раздела страны тремя жаждавшими власти бывшими партийными секретарями, Малую Русь стали перевоспитывать в некую "українською незалежною державу".

Большая вина  нашей власти, что она не оказывала поддержку реально  пророссийским силам, а всё время пыталась найти в украинской элите какого-то наиболее приемлемого для себя лидера. В результате фактически избаловала эту элиту путём постоянных уступок.

Самое страшное, что гибнут люди. Конечно, я понимаю и поддерживаю жителей Юго-востока в их праве оставаться русскими людьми, живя там, где они родились.

Я особо, конечно, переживаю ещё и потому, что Александр Бородай приезжал ко мне на приход. Я венчал его друга. Для меня это не какой-то персонаж из телевизора, но человек, который молился у меня в храме. И Игорь Стрелков  состоял со мной в одной монархической организации в начале 90-х годов.

Опять-таки я считаю, что здесь особую роль играет идея российской монархии. Я никогда не был сторонником конспирологии, но, думаю, что особый приём, который некоторое время назад был оказан главе Российского Императорского дома президентом Януковичем, стал одной из причин его отвержения Западом. Потому что даже символическая  идея династии, которая объединяет на постсоветском пространстве  части и народы бывшей Российской Империи, явно пришлась не по душе тем, кто хочет навсегда расчленить единое пространство Российской Державы.

 Подготовил Андрей СМИРНОВ 

 Редакция "Завтра" сердечно поздравляет отца Никона с пятидесятилетием! Многая лета!