Коллективное руководство

Коллективное руководство

— Любое мало-мальски сложное понятие потому и является сложным, что имеет много аспектов, выходящих за рамки слова, описывающего это понятие. Особенно если это иностранное слово, не имеющее корней в нашем языке.

Скажем, понятие «демократия» описывает государственные органы, над которыми народ имеет власть («демос» — народ и «кратос» — власть) и которые по этой причине призваны служить только интересам народа. Пока демократия существовала в пределах греческих городов-полисов с населением в несколько тысяч человек, это было очевидным. По мере внедрения этого понятия в практику многомиллионных государств, первичный смысл демократии был начисто утерян и заменен понятием «выборы государственных органов». Этот первичный смысл был утерян до такой степени, что когда сегодня АВН говорит, что для получения власти (создания демократии) народ должен получить право поощрять и наказывать власть, то против этого выступают те, кто искренне считает себя демократом. При том, что именно избранные в России вроде бы всеобщим и тайным голосованием на альтернативной основе органы власти так издевались и издеваются над народом — тем самым, который как бы имеет власть, что этому трудно найти прецеденты во всей мировой истории. Дело дошло до того, что «первому демократическому президенту» потребовался специальный закон для его защиты от уголовной ответственности.

Похоже обстоит дело и с понятием «коллективное руководство». Под этим понимается некий руководящий орган, состоящий более чем из одного человека, и где все его члены имеют равное право голоса. Но дело не в голосовании, поскольку оно к управлению не имеет никакого отношения. Управление — это область знаний, поэтому голосующий член коллективного органа является управленцем только тогда, когда ясно понимает, как принимаемое решение скажется на управляемой организации. Если он этого не понимает, то он балласт, не имеющий никакого значения.

Возьмите барана, оформите на него документы депутата Госдумы и научите его тыкать копытом в ту кнопку, на которую укажет пастух. И этот баран будет управленцем?

Это трудно понять, поэтому я специально прошу. Сбросьте шоры с глаз и поймите: управленец — это не голосователь, управленец — тот, кто умеет управлять. И коллективный орган управления, чтобы соответствовать этому понятию, должен состоять только из тех, кто умеет управлять. В противном случае даже при формальном наличии коллективного органа, состоящего из голосователей, управлять будет не коллектив, а либо те члены коллектива, кто умеет это делать, либо люди, формально находящиеся вне этого органа, которые будут готовить от его имени решения, а голосователи за эти решения будут голосовать. При таком балласте управляющий орган может состоять и из тысячи человек, а управлять все равно будет кто-то другой.

Ярким примером такого органа является Государственная дума, в которой голосователи открыто занимаются тем, что голосуют за то, что скажут их начальники. А начальники — за то, что скажут те, кто дает им деньги или имеет над ними власть. И реально руководят эти последние, находящиеся вне Думы, а «коллективное руководство» под вывеской «Дума» является дорогостоящей фикцией.

— А существует ли реальное коллективное руководство на практике? — Идеальным коллективным органом является «Собор», широко распространенный в русской общине в прошлые века, где решения принимались единогласно. В связи с единогласным правилом принятия решений большинство в соборе не давило меньшинство своим количеством, а объясняло меньшинству, почему это решение надо принять. И, наоборот, даже один человек имел возможность объяснить остальным членам собора суть своего варианта решения, и все обязаны были его слушать, поскольку без его голоса решение не состоялось бы. Каждый член собора действительно был управленцем, поскольку голосовал за лично им осмысленное решение, и потому собор действительно является коллективным руководящим органом. Однако особенностью собора являлась явно выраженная коллективная ответственность этого коллективного органа. Скажем, русская община несла коллективную ответственность деньгами за ошибки всех своих решений. А кардиналам, соборно избирающим Папу Римского, зримую коллективную ответственность создают, запирая их в комнату, в которой они безвыходно находятся до тех пор, пока единогласно не проголосуют за одну кандидатуру. Без зримой ответственности соборность превращается в польский сейм, уничтоживший Польшу как великое государство.

— Простите, но и сталинское Политбюро ЦК ВКП(б) до войны несло коллективную, причем серьезнейшую ответственность за последствия своих решений. Несло тем, что в случае потери большевиками власти членов Политбюро, скорее всего, уничтожили бы. Но разве это делало Политбюро по-настоящему коллективным руководителем? Разве в нем не Сталин все определял? — А почему? Если в коллективном руководящем органе наличествуют малокультурные люди, не имеющие достаточных знаний для управления и надеющиеся на то, что какие-то другие члены этого органа найдут нужное решение, то такие «члены руководящего органа» за это решение просто тупо проголосуют. И объяснят, что проголосовали так потому, что «верят вождю». Но управление и вера — это разные вещи, поскольку управленец управляет своим умом, а верующий в вождя — это голосовательный балласт коллективного органа. Что верующий есть, что его нет, а на содержание вариантов решения это не повлияет.

— Получается, критерием руководителя является его грамотность, знание дела, если их нет, то он не руководитель, какую бы должность ни занимал? — За него будут реально руководить другие. Усугубляет положение с участием в управлении членов руководящего органа и их специализация. Этим они как бы получают оправдание своей низкой культуре — они-де в этом вопросе не специалисты, а специалисты в других вопросах. Но и как от специалистов от них бывает мало толку, поскольку они уверены, что раз они большие начальники, то могут не знать подробности даже своего дела — это обязан знать их аппарат. Таким образом, вместо начальника решения принимает аппарат, поскольку именно аппарат эти решения готовит начальнику на подпись. Но и чиновники аппарата при малокультурном, малознающем начальнике тоже быстро становятся уверены, что подробности обязан знать кто-то другой. В результате даже при большом количестве членов «коллективных руководящих органов» на самом деле руководить, даже в непродажной и некоррумпированной системе управления, может черт знает кто.

— Не думаю, что так могло быть в СССР даже перед его развалом. Все же управленцев государственного аппарата подбирали очень ответственно.

— Ага! Из деток номенклатуры, из евреев, из москвичей, не желавших работать на заводе руками. Приведу из своей тогдашней практики пример того, во что с точки зрения знаний превратилось «коллективное руководство» СССР как руководитель страны. В конце 1980-х мне приходилось работать «с газет». То есть начинать действовать, как только какое-то постановление Совмина появлялось в печати, поскольку в дальнейшем оно могло быть изменено. И вот было опубликовано совместное постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР о расширении самостоятельности в области внешнеэкономической деятельности, а в нем глаз зацепился за слово «бартер». Что такое «бартер», я понятия не имел, а просмотрев все словари, не нашел этого слова. Во время очередной командировки в Москву в свое министерство зашел в Управление внешнеэкономических связей выяснить, что же такое бартерные операции. И попросить, чтобы мне, парню из захолустья, объяснили, что же это такое. Работники Управления сначала меня вообще не поняли, стали выяснять, откуда я узнал это слово и какое оно имеет отношение к ним. Я объяснил, и народ засуетился, сообразив, что это, оказывается, по их специальности. Побежали выяснять у начальства, но безрезультатно, подтвердив мое невысокое мнение и о тогдашнем Министерстве черной металлургии СССР (Минчермет), и о московской интеллигенции, которая в газете «Правда» привыкла читать только фельетоны. Но меня так просто не выпроводишь, поэтому меня связали с тем отделом Совета Министров СССР, который готовил текст этого постановления.

И тут дело приняло вид скверного антисоветского анекдота, поскольку и в Совмине никто не знал, что означает слово «бартер» в совместном постановлении Совмина и ЦК КПСС, текст которого сами клерки Совмина и написали. Но там тоже поняли, что это скверный анекдот, и тут же дали мне телефон человека из Министерства иностранных дел, который непосредственно написал этот пункт постановления. Я позвонил, объяснил, что мне нужно, и почувствовал, что человек на другом конце провода явственно обрадовался моему звонку. Он тут же заказал мне пропуск и предложил приехать в МИД на Смоленскую площадь. Принял радушно, объяснил, что бартер — это товарообменная операция, что он ожидал бурной реакции от всей промышленности СССР на предложенное им право заводов проводить бартерные операции, но почему-то все молчат, и я вообще первый позвонил…

Вот и оцените, что из себя представляли члены тогдашних коллективных руководящих органов СССР — Совмина и Политбюро ЦК КПСС, если даже специалисты из их аппаратов не знали, о чем именно написано в мудрых указаниях их руководителей.

— А Сталин был компетентным руководителем?

— Описан, возможно, реальный случай, который служит хорошим примером, даже если он выдуман. В понедельник некто потребовался Сталину, но этот некто был пьян и через секретаря сообщил, что он якобы на охоте. Говорят, что во вторник во время встречи Сталин посоветовал ему брать пример с члена Политбюро товарища Ворошилова, который на охоту ходит по субботам, в воскресенье похмеляется и в понедельник уже свежий, как огурчик.

А как отдыхал сам Сталин? А вот прочтите его письмо жене, Надежде Аллилуевой (Татьке), написанное им во время лечения на Кавказе 14 сентября 1931 года (выделения в тексте сделаны Сталиным):

«Здравствуй, Татька!

Письмо получил. Хорошо, что научилась писать обстоятельные письма. Из твоего письма видно, что внешний облик Москвы начинает меняться к лучшему. Наконец-то!

«Рабочий техникум» по электротехнике получил. Пришли мне, Татька, «Рабочий техникум по черной металлургии ». Обязательно пришли (посмотри мою библиотеку — там найдешь).

…Продолжай «информировать».

Целую. Твой Иосиф.

P.S. Здоровье у меня поправляется. Медленно, но поправляется» .

Представляете, как хорошо было быть членом коллективного руководящего органа, если в нем был Сталин? Допустим, поступил к тебе, как к члену коллективного руководящего органа, вопрос по металлургии (а Политбюро решало практически все вопросы страны). Тебе нужно учебники брать или на заводы ехать разбираться с подробностями, чтобы принять нужное решение, на это время тратить, умственные извилины напрягать. А тут берешь и посылаешь вопрос Сталину — пусть он разбирается, пусть он тратит время, он же вождь, а ты в субботу — на охоту. А потом голосуешь за предложение Сталина, поскольку «веришь вождю», и, кстати, веришь не без оснований, поскольку Сталин действительно разобрался с твоим вопросом. Представляете, как удобно иметь вождя? Сколько сил это экономит и сколько славы приносит: мы! Члены Политбюро! Решили!

— Значит, вождь — это потребность управленцев-бездельников?

— Для народа вождь нужен как объединяющий фактор, а для управленцев — именно для этого.

В 1927 году Сталин попросил пленум ЦК освободить его от этого счастья быть вождем — попросил освободить себя от должности секретаря ЦК. А когда пленум категорически отказался отпускать Сталина, то он попросил хотя бы упразднить должность Генерального секретаря. Пленум категорически отказался удовлетворить даже эту просьбу. И пленум можно понять, и Сталина. Если Сталин будет просто секретарь, как и четверо других секретарей, то кто же из них будет вождь? Как же тогда будет с этим «я верю вождю»? Ведь тогда самим придется работать! А Сталин хотел, чтобы и остальные работали. Тоскливо ему было в ситуации, когда по-настоящему и посоветоваться было не с кем — никто не хочет знать тонкостей решаемых вопросов, все хотят обойтись скороспелым умствованием, все хотят вопросы решать без предварительного их обдумывания — проголосовал, и все!

Вывод: в коллективном руководящем органе, даже при наличии коллективной ответственности, будут приниматься решения того, кто обладает максимальным авторитетом. А в органе, члены которого ленятся или не способны разбираться во всех возникающих вопросах, максимальный авторитет будет у того, кто обладает знаниями для решения этого вопроса. Итак, сначала авторитет, потом знания.

— Но откуда знания у Сталина — у этого недоучившегося семинариста?

— Чтобы напомнить, откуда у Сталина взялся авторитет, еще раз сообщу, что в его библиотеке было 30 тысяч томов книг, из которых 5,5 тысячи были им изучены и исчерканы его пометами. Прикиньте, сколько вы прочитали книг за свою жизнь, чтобы понять, насколько энциклопедическими знаниями обладал Сталин. Следовало бы, чтобы все члены Политбюро обладали такими же знаниями, тогда Политбюро действительно было бы коллективным руководящим органом и вождями были бы все члены Политбюро. Однако они ленились эти знания приобретать, поэтому Политбюро было коллективным руководящим органом лишь номинально — основную массу решений давал Сталин, остальные за эти решения голосовали. Кстати, по простым вопросам, в которых члены Политбюро разбирались и сами, решения Сталина иногда и не проходили, как было в случае с Бухариным и Рыковым, которых Сталин предлагал всего лишь выслать из Москвы. Но остальные члены ЦК настояли на отдачу их под суд.

Обратите внимание, что у Сталина не было секретов от членов Политбюро — у него не было тайных знаний. Сталин обладал открытыми знаниями, т. е. такими, которые могли знать и другие члены Политбюро, да они не хотели трудиться и этими знаниями овладевать, или им ума не хватало для их понимания. Но уже обладание открытыми знаниями, не известными другим, дает знающему члену коллективного органа теоретическую возможность провести через этот орган любое решение — как полезное организации, так и вредное.

— Непонятно.

— Тогда давайте в качестве примера сначала рассмотрим гипотетический случай манипулирования членами коллективного руководящего органа на конкретном примере.

СССР в августе 1939 года заключил с Германией договор о ненападении на условии, что Германия предоставит СССР кредит на закупку в Германии образцов оружия, боевой техники и оборудования для их производства и заключит торговое соглашение для этих же закупок. В ответ СССР обязался поставлять Германии сырье, в том числе и железную руду, но в договоре о поставках немцев «обули». Суть вот в чем. Из железной руды в доменных печах получают чугун, но, чтобы его получить, нужно иметь в руде не менее 50 процентов железа, иначе чугун выплавить невозможно — доменная печь выйдет из строя. Но в договоре с немцами этот нижний предел содержания железа не оговорили. Немцы полагали, что мы будем поставлять им железную руду такую, как используем в доменных печах сами, то есть не менее чем с 50 процентов железа. А цену они назначили за тонну железа в руде, то есть две тонны руды с 50 процентов содержанием железа вкупе содержали в себе одну тонну железа. Вот за эту одну тонну железа мы и брали деньги. Но при добыче руды получается и много руды с содержанием железа менее 50 процентов, эта руда шла в отвалы, поскольку, повторю, в доменную печь ее кидать нельзя. А если поставлять немцам руду с содержанием железа более 50 процентов, то ее самим не хватило бы, поэтому мы начали поставлять им отвалы с низким содержанием железа. Скажем, отгрузит СССР четыре тонны руды с 25 процентами содержания железа, т. е. в этих четырех тоннах содержится одна тонна железа. Вот «по-честному» и брали с немцев как за одну тонну.

Немцы, когда поняли, что их «обули», прислали в Москву своего министра внешней торговли с претензиями. Сталин с ним лично переговорил и отбил претензию тем, что у немцев есть обогатительные фабрики, которые построены специально для переработки такой руды и повышения содержания железа в рудном сырье, поступающем в доменную печь. На этих фабриках немцы могли руду с низким содержанием железа перемолоть, потом флотацией отделить железо, это железо окомковать и дать в доменную печь. То есть немцы все же могли эту руду использовать. А СССР не мог, поскольку у нас в 1939 году не было обогатительных производств, и, кстати, эти производства у немцев как раз и закупались. Поэтому Сталин сказал:

— Вы сначала поставьте нам обогатительные фабрики, мы их запустим, начнем обогащать руду сами, вот тогда и будем поставлять вам то, что можно грузить в домны без обогащения.

Немец попробовал было возмущаться, однако Сталин начал возмущаться со своей стороны: немцы обязались поставить образцы артиллерийских орудий, перископы для советских подводных лодок, поточные линии для производства снарядов — почему задерживают поставки? Немец начал оправдываться, что им самим не хватает, а Сталин: ничего не знаем! Мы вам руду поставляем без задержек, и вы не срывайте поставки!

Почему Сталин смог так четко отбить немецкие претензии? Потому, что он на отдыхе не на охоту ходил и в воскресенье не опохмелялся, зато он изучил подробности черной металлургии, и это позволило ему лично «обуть» немцев так, что СССР получил от немцев современное вооружение почти задаром — за сырье, которое СССР выбрасывал. Это реальный случай.

А теперь предположим, что Сталин на Политбюро обсуждает, какую руду поставлять немцам. Теоретически Сталин мог сообщить остальным членам Политбюро об обогатительных фабриках у немцев и предложить поставлять им породу с отвалов под видом железной руды. А мог и не сообщать этого, а предложить поставлять немцам руду с 60 процентами железа, уменьшив этим поставки богатой руды на доменные печи СССР и уменьшив производство чугуна в стране. Поскольку ни у кого из членов Политбюро не было таких знаний по металлургии, как у Сталина, то прошло бы любое из предложенных им решений. Конечно, реальный Сталин никогда ничего не сделал бы во вред СССР, но я дал этот гипотетический пример для показа того, как с помощью знаний можно сделать из коллективного органа управления послушный инструмент, даже без пресловутых угроз «стереть в лагерную пыль».

— Вот уж действительно: «Знание — сила!» — Еще какая сила! Управление — это знания, вернее, умение применить знания. Государственное управление — это практически энциклопедические знания. Члены коллективного органа управления, не стремящиеся такими знаниями овладевать, всегда будут не управленцами, а марионетками в руках тех, кто такие знания имеет. Поэтому коллективного руководства не будет.

— Так что делать, чтобы коллективное управление было?

— Конечно, надо объяснять тем, кто стремится в политику, что они обязаны лично овладевать всеми подробностями вопросов, по которым они будут голосовать, что им нужно стать самыми знающими людьми в стране. Но сами понимаете, что от подобных объяснений толку ноль. Скажем, из нынешних депутатов вообще единицы поймут, о чем это вы говорите, но и они не почешутся — зачем? Что, им без этих знаний плохо? Аппараты Думы и президента какие-то там законопроекты пишут, а депутаты свои карточки для голосования бригадирам сдают, и бригадиры за всех скопом голосуют. Ну что еще нужно такому «государственному деятелю» для счастья?

Вот поэтому АВН и предлагает свой закон, главная цель которого — угрозой возможного тюремного наказания отпугнуть от государственных выборных должностей тупых уродов, а толковых людей, ставших депутатами, заставить вникать во все вопросы.

— Про АВН я уже все понял.

— Хорошо, подытожу. В коллективном управляющем органе, укомплектованном малокультурными людьми (в смысле — не умеющими пользоваться теми знаниями, которые требуются для личного решения всех государственных вопросов), диктатором автоматически становится самый авторитетный, а при равном исходном авторитете — самый знающий.

Вот теперь давайте вернемся к шантажу элиты СССР элитой Запада.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.