Убеждение, а не «позиция»

Убеждение, а не «позиция»

6 марта исполнилось бы 85 лет Анатолию Петровичу Ланщикову. Он служил офицером, работал учителем средней школы. В 33 года избрал нелёгкую стезю литературного критика, а в последнее десятилетие жизни чаще выступал в жанре политической публицистики. В 60-90-е годы XX века Ланщиков стал одним из наиболее читаемых литературных критиков. Кому-то может показаться, что те споры отбушевали и ушли в прошлое. Но, перечитывая сейчас работы Ланщикова, видишь, насколько в пору так называемого застоя люди мыслили масштабнее и точнее, чем в нынешнее неустойчивое время. Насколько слово Ланщикова, касалось ли оно Чернышевского и Толстого или его живых современников – Астафьева, Рубцова, Жигулина, вскрывало жгучие вопросы современности и было обращено с точным прогнозом в будущее. В своих порой открыто дискуссионных размышлениях о движениях художественной мысли, о творчестве Ю. Бондарева, В. Белова, В. Шукшина, В. Астафьева, В. Быкова, Ю. Казакова, А. Битова, В. Аксёнова и других критик затрагивал самые актуальные проблемы советской литературы.

Ланщиков входил в группу литературных критиков, объединившихся вокруг журналов "Молодая гвардия", «Наш современник» и «Москва» вместе с Вадимом Кожиновым, Михаилом Лобановым, Юрием Селезнёвым, Петром Палиевским, которых в кулуарах принято было именовать «русской партией», а публично – исключительно в ироническом, если не в уничижительном контексте – «консерваторами», «ура-патриотами» и «славянофилами». Сегодня многие их мысли разделяют наиболее здравые политики и писатели.

Книга Ланщикова «Череда окаянных дней» в конце 90-х явила одну из самых мужественных оценок новой русской смуты. Его острое, заинтересованное, прочно укоренённое в почву отечественной и мировой культуры, глубоко гражданственное слово содержало ответы на многие судьбоносные вопросы, которые поныне терзают каждого русского. Поколение Ланщикова и его близкие друзья почти все уже ушли. И нам кажется в эти дни правильным вспомнить давние заметки об одной из главных книг своего товарища одного из единомышленников Анатолия Петровича и непререкаемого авторитета национально мыслящей интеллигенции Вадима Валерьяновича Кожинова.

Ясно помню, как почти треть века назад мой друг – увы, давно уже покойный – поэт Анатолий Передреев, который обладал редкостным чутьём ко всему значительному в отечественной культуре, обратил моё внимание на ещё не известное мне до того имя – Ланщиков. Он, в сущности, только начал тогда свой путь в нашей критике и публицистике, но, познакомившись с его сочинениями, я с тех пор обязательно вчитывался во всё подписанное его именем. И сегодня могу с уверенностью сказать, что работы Анатолия Ланщикова принадлежат к наиболее долговечному из опубликованного с середины 1960-х до конца 1990-х годов.

Почему это так, можно объяснить, исходя из сопоставления двух слов: «позиция» и «убеждение». Слова русского (как, впрочем, и каждого) языка создаются не по чьей-либо субъективной воле, но, так сказать, эпохой и имеют гораздо более существенное значение, чем осознают многие из тех, кто их употребляет. Мы постоянно читаем или слышим из уст наших современников: «моя позиция такая-то». Но необходимо понять, что «позиция» – это «местопребывание» или же «точка зрения», каковые в данный отрезок времени «выгодно» было занять или высказывать – и затем заменить иной «позицией».

А в том, что писал Анатолий Петрович Ланщиков, выражалась не «позиция», но убеждение (основанное на понимании ). Убеждения не «меняют» в зависимости от «обстоятельств»; они могут – и должны – развиваться , но не потому, что возникли иные «обстоятельства», а потому, что углубилось понимание . И основной смысл вышедшей в свет в конце 1998 года книги Анатолия Ланщикова «Череда окаянных дней», которую он посвятил Василию Белову, не противоречит, скажем, смыслу его книги «Вопросы и время», изданной двадцатью годами ранее, в 1978 году, и включавшей в себя главу о том же Василии Белове...

Правда, в книге 1998 года ставятся подчас такие проблемы и обсуждаются такие события и факты, о которых не было речи в книге 1978 года, но это обусловлено не сменой убеждений автора, а либо тем, что двадцать лет назад существовала весьма жёсткая «цензура», либо тем, что определённые факты попросту не были известны.

И можно с полным правом сказать, что Анатолий Ланщиков принадлежит к очень немногим критикам и публицистам своего поколения, которые могут сегодня переиздать свои статьи и книги, опубликованные в 1960-х – начале 1980-х годов; большинство его коллег постыдились бы это сделать...

Как представляется, главное достоинство сочинений Анатолия Ланщикова – настоятельная устремлённость к осмыслению современной литературы и жизни в свете многовековой истории, притом не в духе эффектных экскурсов в прошлое, а на основе серьёзного его изучения и понимания. И в новой книге Ланщикова эта устремлённость воплотилась, пожалуй, с наибольшей последовательностью и весомостью.

Книга состоит из трёх разделов: «Технология выживания или технология жизни?», «50 лет Великой Победы» и «Национальный вопрос в России», но при освещении этих «тем» так или иначе затрагивается, в сущности, всё историческое бытие страны, хотя цель автора и нерв его книги – современность.

Не скрою, что ряд положений Анатолия Ланщикова я мог бы оспорить; но, во-первых, речь идёт о «частностях», основное содержание книги обладает истинной объективностью и взвешенностью, а во-вторых – уже хотя бы в силу этой взвешенности, – тут возможен только развёрнутый, обстоятельный спор, для которого потребовалось бы, пожалуй, написать свою книгу примерно такого же объёма...

Наконец, то, что я считаю «дискуссионным» в книге Анатолия Петровича, не являет собой её «недостаток»; речь идёт о плодотворной дискуссии, и спорное (на мой взгляд) в книге не менее интересно и важно для её читателей, чем бесспорное (опять-таки, понятно, на мой взгляд).

Не сомневаюсь, что любой человек – между прочим, даже независимо от его убеждений! – с интересом прочитает новую книгу Анатолия Ланщикова.

Вадим КОЖИНОВ

1999 г.

Теги: Ланщиков , Кожинов , Палиевский