Владислав Шурыгин-старший ВЕЛИКИЙ МАРИНЕСКО (Жизнь и подвиг советского подводника)
Владислав Шурыгин-старший ВЕЛИКИЙ МАРИНЕСКО (Жизнь и подвиг советского подводника)
Даже сегодня, когда отошли в мир иной почти все его именитые недруги, а те, некогда молодые и борзые, что травили и унижали его по указке именитых, ныне полысели да пополнели, пообломали некогда бойкие перья, когда стараниями неутомимых альбатросов-исследователей и поддержкой верных боевых соратников, завеса тайн, наветов и запретов вокруг его имени наконец сдернута, — говорить и писать о нем все равно непросто. Слишком неординарный он был человек. Маринеско.
...В 30-м году Саше Маринеско было семнадцать лет. Он, курсант Одесского мореходного техникума, проходил практику на четырехмачтовом паруснике "Товарищ". И в один из солнечных черноморских дней — на спор ли, от избытка ли чувств, — Саша сделал стойку на руках на марсовой площадке мачты... Марсовая площадка во всей своей решетчатой изогнутости едва ли составляет два метра и находится в двадцати с лишним метрах над палубой.
Курсантов мореходных училищ, тех, кому предстояла двухмесячная морская практика на паруснике, уже загодя в месте приписки судна тренировали лазить по вантам, расходиться по реям и работать на них по уборке и закреплению парусов. Знаю по себе, как на первых порах подрагивали колени, руки боялись отрываться от спасительных скоб реи... Каким ненадежным и зыбким казался перт — канат, в который упирались наши башмаки-"гавы", и только по которому можно было двигаться вдоль реи... Работать на высоте 20-30 и более метров — нет, это непросто, к этому надо было привыкнуть, побороть в себе страх, чтобы уже в открытом море надежно выполнять доверенную тебе моряцкую работу, чтобы там в какой-то счастливый миг испытать наконец ни с чем ни сравнимое чувство единения с кораблем, парусами, высотой и выгнутым у горизонта морским простором!
Скорее всего, именно такие чувства испытал Саша Маринеско, когда играючи рискнул сделать стойку на марсовой площадке. И тогда капитан "Товарища", бывалый моряк Иван Эрнестович Фрейман, сказал юноше пророческие слова: "Хлебнешь ты, хлопец, много лиха, если не научишься обуздывать свои желания, свой характер!"
Осудил, но не списал с корабля. И строго "на будущее" предупредил.
Хотим мы того или нет, но в каждом из нас живут, бродят, действуют гены тех, кто дал нам жизнь. Маринеско — не исключение. Его отец — Иона Маринеску, румын, уроженец города Галаце — красивый и гордый человек, которого глодала вроде бы навек предопределенная бедность, угнетало социальное неравенство, но он мирился с этим, потому как служил на румынском королевском флоте, где дисциплина была строгой, а души и думы простых матросов нисколько не интересовали офицеров — боярских сынков. Так было до того самого случая, пока Иона Маринеску не столкнулся с одним из офицеров, которому не понравилось, как матрос при встрече с ним вроде бы не очень быстро отступил в сторону, и глаза его "изволили смеяться"... Офицер дал кочегару пощечину и тут же получил ответный удар. По одним сведениям, тоже пощечину, по другим — чуть ли удар по голове... Его тотчас арестовали и посадили в карцер. Трибунал должен быть скорым и беспощадным, но друзья-матросы помогли Ионе совершить побег...
Кто видел Дунай — знает, какая это полноводная и сильная река... Решиться преодолеть ее вплавь даже днем способен далеко не всякий, даже сильный и решительный. Иона Маринеску, преодолевая могучее течение, плыл через Дунай к Бессарабскому берегу ночью. Скрываясь от стражи и посторонних глаз, сумел перебраться в Одессу. Изменил имя, фамилию. На молдавский манер — вместо "у" в ее конце стал писать "о" — Маринеско, и все остальное совсем по-русски — Иван Алексеевич. Там, в Одессе, женился на украинке, которая родила ему сына Александра... От отца перенял смелость и прямоту. Он с детства был приучен говорить правду, какой бы неприятной для него она ни была. Довод отца был прост: "Близкие люди за правду не убьют, а только накажут. А чужим не ври, чтобы не подумали, что Маринеско — трусы!"
ОН ВЫБРАЛ ПОДВОДНЫЙ ФЛОТ
Окончив мореходный техникум, Александр Маринеско вступил в профессию, которой он мечтал посвятить всю свою жизнь. Если бы не одна встреча в штормовом море.
...Был получен сигнал SOS, и, как оказалось, терпел бедствие торпедный катер. Тогда-то Александр Маринеско, в то время второй помощник капитана парохода "Красный Октябрь", впервые увидел военных моряков в трудной обстановке. Ему запомнились их четкость и взаимовыручка, их презрение к опасности. Запомнилось, как толково молодой лейтенант распоряжался, спасая подчиненных с тонущего корабля...
И воистину, как в песне: "На этой дубовой скорлупке железные люди плывут!" Хотелось быть таким, как тот лейтенант, наверное, тогда запала в душу мечта "круто изменить курс" и стать в ближайшем будущем военным моряком.
Судьба пошла ему навстречу. Был объявлен спецнабор штурманов в подводный флот. Маринеско решился без колебаний.
Говорят, что человека известным делают обстоятельства, в стремнину которых он заметным образом попал. Наверное, это так. Но и сам человек, будучи личностью, должен не уповать на счастливый случай, не дожидаться неординарных обстоятельств, а идти им навстречу! При этом постоянно проявлять себе в будничном и вроде бы малом.
Вспомним, как работал и служил Александр Иванович... От первых производственных премий и отреза на костюм, которым его отмечали как штурмана гражданского флота, до награждения всего экипажа подводной лодки, им возглавляемой — денежным фондом, а его лично золотыми часами от имени народного комиссара ВМФ. Это была еще не легендарная "С-13", а "М-96", "малютка". И происходило все до войны. Его отмечали как командира думающего, инициативного, решительного. Вот как рассказывает об этом переходе его службы один из обстоятельных исследователей феномена Маринеско морской офицер и писатель Виктор Степанович Геманов: "...Одним из фантастических достижений экипажа и командира было срочное погружение лодки всего за 19,5 секунд, тогда как по нормам полагалось 35! Иные командиры не верили этому!
За счет чего же были сокращены бесценные секунды? Прежде всего Маринеско стал плавать с открытым лючком носовой системы плавучести. Обычно эта система предохраняла лодку от зарывания носом в волну на ходу. Перед погружением люк открывали вручную, чтобы носовая система плавучести быстро заполнилась водой. Этим ускорялось погружение. Однако открытая носовая система на ходу — это опасно. Заполнившись шальной волной, она могла потянуть лодку на погружение независимо от желания командира. Поэтому Маринеско сначала ругали, предупреждали. Но жизнь заставила начальников изменить взгляд на существовавшие правила; строгие обстоятельства требовали одного — при открытой емкости усилить контроль, внимание командира на мостике. Надо ли говорить, как уверились после этого подчиненные, что их командир — личность творческая, ищущая, рисковая. А с таким радостнее и надежнее служится. Хоть и намного труднее..." И неудивительно, что в 1940 году на Краснознаменном Балтийском флоте лодка "М-96" занимала первое место!
Заметим, что переход Маринеско с подводной лодки "Л-1" (крупного подводного минного заградителя), где он был помощником командира, на "малютку" расценивался его товарищами — морскими командирами, как понижение. Он же видел в должности командира "М-96" возможность быть самостоятельным и инициативным.
Отсюда и выводы в его предвоенной командирской аттестации: "Должности командира подводной лодки соответствует. Достоин назначения на лодку типа "С". После кампании 1941 года может быть назначен комдивом подлодок типа "М" XII серии".
Но мирной кампании не суждено было состояться. Началась война. Обстоятельства складывались так, что участвовать в войне ни Маринеско, ни его экипажу сразу не пришлось. Командование планировало перебросить "М-96" по железной дороге на... Каспийское море.
Масштабно думало командование: у него были свои стратегические планы. Лодку начали демонтировать, готовить к переброске... И если бы такое произошло, можно почти наверняка сказать, что обстоятельства оказались бы сильнее Маринеско, и мы не знали бы его как подводника №1. Судьба распорядилась по-своему! Блокада вокруг Ленинграда замкнулась, и "М-96" осталась на Балтийском театре боевых действий. Активный Маринеско весь ушел в работу по скорейшему вводу лодки в строй. Ввел и стал буквально требовать выхода в море. Но опять же — у командования свои планы: выход "М-96" планировался "в составе лодок первого эшелона" только в июне 1942-го... Затем первый боевой поход был перенесен на август.
Наконец, поступил приказ выйти в море на поиск и уничтожение кораблей противника. "М-96" вышла — и в этом же первом боевом походе потопила вражеские транспорт!
Маринеско вообще до обидного мало рассказывал о войне. Выступал редко. Чаще за него это делали другие. Но тем дороже для нас сегодня подлинные слова Александра Ивановича о том, первом, боевом походе. В них весь Маринеско! Немногословный, ироничный, уверенный в себе и экипаже: "Прошло десять суток. Топливо на исходе. Противник не обнаружен. 14 августа утром начали обратный переход с прорывом противоположного барража. Когда прошил барраж у берега Парккала-Уд, акустик доложил, что слышит частые взрывы. Что это было? Поднимаю перископ, осматриваюсь. Вижу транспорт водоизмещением около 7 тысяч тонн и две шхуны, идущие в охранении трех катеров. Это они в порядке профилактики бросают глубинки. Лег на боевой курс, определив предварительно элементы движения транспорта. Дал залп из правого аппарата. После взрыва увидел в перископ поднятую корму с вращающимся гребным винтом: транспорт тонул. Катера сначала сбились в кучу, а потом ринулись бомбить район. Опустив перископ, оторвался".
И ни слова о том, что была бомбежка лодки глубинными бомбами, выход из строя гирокомпаса, был дерзкий, хитроумный ход, когда Маринеско увел поврежденную лодку не на те курсы, где его ждал противник, а почти к его берегам, как раз в обратную сторону! Четверо суток чинились, рискуя ежечасно. Вели разведку. Наскоро устранив повреждения, лодка погрузилась и пошла к своей базе. Двадцать линий подводных минных заграждений преодолел отважный экипаж, трижды минреп скрежетал по корпусу лодки... В завершение похода свои катера чуть не утопили лодку, приняв ее за вражескую. Опять же Маринеско нашелся: резко всплыл между заходившими на очередную бомбежку катерами, и полным набором русского мата остановил устремления катерников. За этот поход орденами Красного Знамени были награждены четверо членов экипажа, орденом Красной Звезды — восемь старшин и матросов, все остальные боевыми медалями. Маринеско 13 ноября 1942 года был награжден орденом Ленина.
Нельзя не рассказать еще об одном походе "М-96", который стал для Александра Ивановича строгой наукой и, как ни парадоксально, еще одним подтверждением его личной истины: "Командир корабля всегда прав!" В начале ноября, высаживая группу разведчиков в тыл врага, Маринеско предложил свой вариант приема на борт лодки группы после выполнения ею задания. Находившийся на "малютке" офицер штаба навязал свой план встречи разведчиков... В итоге — штормовые волны зимнего моря перевернули одну из шлюпок, и захваченный в плен штабной офицер и несколько разведчиков погибли... Ответственность за это понес штабной командир, находившийся на лодке и навязавший свой план, но и Маринеско долго корил себя за то, что не настоял на своем, более безопасном решении. Больше подобных ошибок Александр Иванович не повторял и никогда, никому не позволял на своем корабле вмешиваться в принятые им планы и решения. А это, известное дело, приводило к конфликтам с начальством...
АТАКА ВЕКА И ТО, ЧТО ЕЙ ПРЕДШЕСТВОВАЛО...
А предшествовало несколько событий. Присвоение Маринеско звания капитана 3 ранга, направление его на учебу в Военно-Морскую академию, гибель ("заговоренной" при его командовании!) "М-96"... То была тяжкая утрата, и Маринеско очень переживал, досадовал на себя: вот, мол, не ушел бы я с "малютки" уцелела бы она, как-нибудь вывернулась!
Судьба словно специально приберегала Маринеско для бессмертия! Эта не очень-то нужная ему учеба в Самарканде (куда была переведена академия на время блокады Ленинграда), полтора года неучастия в боях и походах — даже тогда, когда уже принял свою новую лодку "С-13"... Каково это было с характером Маринеско! Лишь в октябре 1944-го лодка "С-13" вышла в первый боевой поход под его командованием. Экипаж вышел отлично подготовленным, верящим в опыт и боевую удачу своего заслуженного командира.
К этому времени Финляндия вышла из войны, и наши подводные лодки перешли на новые базы в Финляндию, чем значительно увеличили свои боевые возможности. И вот уже на новом месте базирования, в финском порту, произошло это...
В новогоднюю ночь Александр Маринеско с товарищем своим, тоже капитаном III ранга, сошел на берег и, не удержавшись, заглянул в финский ресторан-гостиницу. Там финны праздновали наступивший Новый 1945 год. Маринеско и его товарищ сели за столик, к ним тотчас же подскочил официант: чего желают господа русские офицеры? "Желают выпить за скорую нашу Победу! Понимаешь? Наливай!" — и указали не на рюмки, а на фужеры! Дальше... По одной версии, русские офицеры заспорили с оркестрантами, которые отказались играть "Интернационал" под предлогом, что не знают, по другой — чуть не возникла потасовка с гостями-финнами, еще недавно официальными союзниками Германии... Но как бы там ни было, обстановку разрядила хозяйка ресторана-гостиницы, очаровательная шведка, которая увела русских офицеров к себе наверх и там ей приглянулся Александр Маринеско — крепкий, улыбчивый и добрый, как русский медведь...
Вот как, спустя много лет, седые матросы "С-13" объясняют все, что произошло с Александром Ивановичем в Турку. Вспоминает бывший шифровальщик Федор Васильевич Егоров: "...Маринеско, когда с товарищем подпил и к ним пришла эта хозяйка ресторана, ну и завелась такая шуточная беседа. Та, понимаешь, его подзадорила, как же так: ты, храбрый русский офицер, столько наград имеешь, а с женщиной переспать боишься? Ну, шутки там разные. Это его подзадорило, и он остался у нее до утра. Потом приехал жених хозяйки, с которым она накануне поругалась. Ему горничная доложила, что у хозяйки гостит русский офицер, и тогда он, недолго думая, сообщил в Союзную контрольную комиссию... Знал ведь, что русским запрещено заходить в питейные заведения, и тем более общаться с чужими женщинами! За Маринеско приехали, забрали домой. Шум большой поднялся. Вмешался СМЕРШ, это 13-я каюта на плавбазе "Смольный". Его туда вызывали и некоторых из нас. Больше всех досталось мне — я же шифровальщик, у меня секретные документы... Первым их читаю я, а затем командир. Даже такие вопросы были: а нет ли у командира с кем-то на берегу шпионской связи, не передает ли он врагам секретные данные? Я сказал, что глупость все это. Просто гульнул один раз за всю войну человек, поскользнулся малость... Вроде бы отстали".
Нетрудно представить, какой эффект у командования произвел проступок Маринеско. Это с нашим-то советским менталитетом! (Когда даже после войны в Группы советских войск, стоявшие за рубежом, офицерам несколько лет запрещалось привозить семьи, и всегда, до самого вывода Групп из Европы, запрещалась какая-либо связь с женским полом других стран!)
Ходила легенда, что вскоре после всего этого Маринеско чуть ли не самовольно вышел на "С-13" в море и, чтобы искупить свою вину, стал искать встречи с вражеским конвоем... Конечно же, это не так. Хотя его вышестоящие командиры были основательно шокировано всем происшедшим в Турку, а кое-кто всерьез опасался строгих взысканий и оргвыводов в свой адрес. Мысль отстранить Маринеско от командования "С-13" еще не обрела форму приказа, но идея такая в воздухе витала. Да и сам Маринеско чувствовал, что такое может произойти, несмотря на его былые заслуги и два боевых ордена на кителе...
Томительно тянулись дни, и вот наконец приказ — "С-13" выйти в море для поиска и уничтожения гитлеровских кораблей, эвакуировавших воинские части и учреждения из Прибалтики, которая вот-вот должна быть освобождена от немецко-фашистских войск.
Об "атаке века" написано много и подробно. Вот как о ней по горячим следам сказано в представлении на звание Героя Советского Союза, подписанном командиром 1-го дивизиона подводных лодок Краснознаменного Балтийского флота капитаном I ранга А.Орлом и датированном 20 февраля 1945 года, то есть спустя всего лишь двадцать дней после главного события в жизни Маринеско и экипажа "С-13": "...30 января 1945 года, находясь на подходах к Данцигской бухте, командир ПЛ "С-13" обнаружил, преследовал и тремя торпедами потопил шедший из Данцига немецкий лайнер "Вильгельм Густлоф" водоизмещением в 25484 тонны. Лайнер "Вильгельм Густлоф" имел длину 208 м, ширину 23,5 м, ход 15 узлов. В момент потопления на борту лайнера находилось свыше 8 тысяч человек, из которых 3700 человек — обученных специалистов-подводников, которые следовали к месту назначения для использования в предстоящих операциях немецкого подводного флота. (Сведения о потоплении лайнера "Вильгельм Густлоф" подтверждаются шведскими газетами и радиостанциям) Спасти удалось только 988 человек. Потоплением лайнера нанесен непоправимый удар по подводному флоту фашистской Германии, так как при потоплении погибло такое количество подводников, которого было бы достаточно для укомплектования 70 подводных лодок среднего тоннажа. Этим ударом "С-13" под командованием капитана III ранга Маринеско сорвала планы фашистских захватчиков на море".
Далее в представлении говорилось о еще одной мастерской атаке и потоплении одного большого корабля, внешне очень похожего на крейсер типа "Эмден", но, как вскоре выяснилось, то была не менее ценная "добыча" — военный транспорт "Генерал фон Штойбен". Водоизмещение около 15000 тонн. Транспорт перевозил 3600 танкистов. Их хватило бы на укомплектование нескольких танковых дивизий! Это все в том же походе.
Так что командир дивизиона на полном основании, суммировав к этим двум огромным потопленным кораблям еще два ранее пущенных на дно транспорта общим водоизмещением 12000 тонн (причем, один из них был потоплен артиллерийским огнем подлодки), ходатайствовал о присвоении капитану III ранга Маринеско Александру Ивановичу звания Героя Советского Союза... Что не вошло и не могло войти в представление на Героя? Прежде всего, что экипаж "С-13" ушел в тот январский поход по сути дела "штрафным". Проштрафился сам командир, проштрафились еще три моряка "эски": их в городе задержал комендантский патруль и пришлось им отсидеть на гауптвахте трое суток...
Это в наши "либеральные времена" ученые мужи, да и не ученые тоже, заговорили вдруг о влиянии войны, стрессовых ситуаций на хрупкую психику человека. И появился термин "афганский синдром". А ныне и "чеченский" тоже... Стали вдруг рассуждать, что человеку, выйдя из огня, из "смертельного круга", надо бы как-то восстановиться, реабилитироваться.
Известно также, что немецкие подводники такое право на психологическое восстановление имели. Прийдя из похода, они могли на "полную катушку" раскрутиться на берегу. Исполнительным немецким гражданам даже предписывалось — гражданкам женского пола уважить любое желание подводников — элитных воинов Рейха, и поощрялось рождение ребенка от фронтовика, а всем без исключения штатским, находящимся на отдыхе, в ресторанах, вставать при входе в зал подводников!
Маринеско, выросший в Одессе, у моря, конечно, знал знаменитую песню "Шаланды полные кефали..." и ее впечатляющие слова "... И все биндюжники вставали, когда в пивную он входил". Так что Маринеско был бы за то, чтобы финны в том ресторане Турку знали бы и эту песню, и обычаи уважать героев. Тем более героев моря!
Так что ушла "С-13" "штрафной" и с дословным напутствием командира бригады подводных лодок: "Позор смыть кровью!" Эффектно и жестко сказано: ведь кровь у подводников — это всегда, во-первых, "массовая", а, во-вторых, почти наверняка связана она с гибелью всего экипажа. Нет и, конечно, нет, чтобы кто-то даже втайне мог желать невозвращения штрафников, но то, что субъективно и объективно было сделано, а точнее — сложилось так, что "С-13" из этого похода вернуться не могла.
Уже при возвращении с такой оглушительной победой ее на возможном форваторе или курсе подхода поджидала засада — немецкая подводная лодка, специально охотившаяся за "расслабляющимися" после выхода из "смертельного круга" подлодками. "С-13" шла на оптимальной глубине, но ее на глубине и ждали!
Поклониться в ноги надо акустику Ивану Шнапцеву, который услышал подводную опасность и отслеживал ее так, что она была как бы практически видна. И она, и выпускаемые ею торпеды. Девять торпед! Несколько часов шел тот подводный поединок. Был миг, когда торпеды должны были попасть в "С-13", но здесь уже командир "С-13" Маринеско принял блестящее, неслыханное решение. Он скомандовал: "Стоп, моторы! Заполнить быструю!" Послушная командам "эска" проваливается в глубину, а над ней, одна за другой, промчались две торпеды...
И еще одно, очень важное. Лодку, в заранее оговоренном районе, не встретили наши сторожевые катера и корабль сопровождения. Она опять же на свой риск пошла под перескопом к базе незнакомым фарватером...
Пусть рассказывают, как рад был капитан I ранга А.Орел, как бежал по льду и радостно кричал: "Я знал, я знал, что вы придете с победой! Но лучше бы вместо всего этого избавили бы "С-13" от смертельного риска и явной возможности "смыть кровью"!
Скажем хоть кратко о тех особых обстоятельствах, при которых была проведена Маринеско и его экипажем атака "Вильгельма Густлофа"... В ночном штормовом море зимой, в надводном положении, атакой вдогон: пятнадцать дней экипаж "С-13" находился в штормовом море и все это время вел поиск, производил необходимые маневры. Даже когда лодка шла на оптимальной 20-метровой глубине, ее раскачивало с борта на борт, и при подвсплытии под перископ — видимость затруднялась огромными валами, захлестывавшими оптику. 20-метровая глубина спасала от донных мин и давала возможность скользить ниже рогатых шаров... Зато сколько раз леденил моряцкую душу стальной скрежет минных талрепов о корпус подлодки... Гитлеровцы, прежде чем выпускать в море транспорты, "профилактировали" районы, бомбили их не только вслепую, но и дважды почти наверняка, в непосредственной близости от скользившей на глубине "С-13"... И даже когда верхней вахтой — командиром, вахтенным офицером Львом Петровичем Ефременковым, сигнальщиками-наблюдателями Анатолием Виноградовым и Андреем Пихуром, а также гидроакустиком Иваном Шнапцевым была доподлинно квалифицирована огромная цель и совместно со штурманом лодки Николаем Яковлевичем Редкобородовым была рассчитана атака из надводного положения, — атака с первого раза не удалась! Был миг, когда от затемненной громады лайнера в сторону "С-13" рванулся корабль охранения, и лодке пришлось нырять. Но, к счастью, он не заметил ее и не засек своей гидроакустической аппаратурой... Атаку пришлось начинать заново с другого, левого борта и, что самое необычное, — со стороны берега! Расчет Маринеско был дерзок и точен: гитлеровцы ждут нападения с моря, но не с мелководья и не от своих берегов. Глубина была всего 45-50 метров, лодка шла полным надводным ходом, стремилась сблизиться с лайнером, выйти на точку возможного пуска торпед...
Это была не только "атака века", но и "гонки века", каких еще не знала история мирового подводного флота! И снова опасность — лодку заметил один из кораблей охранения! Он и подумать не мог, что идущий в бурунах, сливающийся с очертаниями берегов корабль — подводная лодка. Он замигал семафором, что-то запрашивая. И Маринеско азартно прокричал сигнальщику: "Отстучи ему скоренько какую-нибудь белиберду!" Тот отстучал. И надо же — больше запросов не было. Зато вскоре был трехторпедный залп и потопление "Вильгельма Густлофа". (Это как одновременная гибель сразу почти пяти "Титаников"!)
УМОЛЧАНИЕ И ТРАВЛЯ
Представление на Героя было со стороны командования дивизиона, и в частности капитана I ранга А.Орла, "ходом ферзем" . Еще не забылся новогодний загул лихого кап-три, а также отсидка трех матросов с "С-13" на гауптвахте, еще кто-то вверху готов был показательно покарать нарушителя дисциплины и морали, "давшего слишком большую волю экипажу", но Маринеско и его "штрафники" сами выручили себя! И не только себя, но и своих непосредственных начальников. (Им бы тоже "перепало на орехи"!)
И тот же командир дивизиона подводных лодок А.Орел, направивший представление на Героя в вышестоящий штаб бригады, сделал безошибочный и точный ход — вот, мол, какие великие дела делают мои подводники, вот и Маринеско — грешник великий, но, смотрите, как воюет!.. Скорее всего, уже тогда А.Орел знал, что дальше штаба бригады представление на присвоение Александру Маринеско не пройдет, что такую выдающуюся подводную победу, конечно же, как-то отметят, но не Золотой Звездой. Самое главное — и к командиру дивизиона, и к исполняющему обязанности комбрига Курникову никаких оргвыводов и выговоров в свой адрес за новогоднее "ЧП" Маринеско ждать не придется! Как говорится, пронесло! Но они не забыли Александру Ивановичу ничего, как ничего не простили. Будь представление на Героя искренним, будь оно написано только исключительно под влиянием осознания необычности подвига экипажа "С-13" и ее командира, то после войны, когда адмирал А.Орел стал командующим Балтийским флотом, он бы не менял своего мнения о подвиге "С-13" и ее командира. Но и Орел занял позицию, мало чем отличавшуюся от позиции командующего Балтфлотом в годы войны адмирала В.Трибуца: "О Маринеско не писать и не говорить!" Трудно было добиться ответа на вопросы "почему?" "Потому, что Маринеско — пьяница".
С обид и досады выпьешь не только сто наркомовских грамм. Когда другой командир подводной лодки и тоже в одном походе топит два корабля гораздо меньшего тоннажа, но за это получает без промедления звание Героя, а экипаж — все до единого — боевые ордена. Разве позже не достоин был этого же экипаж "С-13"? Да, лодка стала Краснознаменной. Но с каким трудом "выбивались" награды морякам. И это для таких асов-подводников, как старпом Л.Ефременков, штурман Н.Редкобородов, командир торпедистов и артиллерии К.Василенко, инженер-механик Я.Коваленко, акустик И.Шнапцев, рулевой-сигнальщик А.Виноградов, командир отделения командоров А.Пихур, торпедисты В.Курочкин, В.Абалихин, И.Павляченко, моторист А.Астахов, шифровальщик Ф.Егоров...
С самолюбием Маринеско доказывать, отстаивать, бороться за то, чтобы его подчиненных отмечали по заслугам, было непросто. Александр Иванович только на этой "стезе" нажил себе много неприятностей, заимел немало недругов. Кстати, свойство характера: когда спорил — в дипломатию не ударялся. После спора и даже ссоры вскоре о ней тотчас забывал. Но его слова и вроде бы обычные в таких случаях выражения его "оппоненты" помнили ему почему-то долго... Да, были у него личные недостатки. Ну, действительно, вне службы, на берегу мог расслабиться, принять столько, сколько душа просила, но офицерскую честь никогда не терял. Все, кто близко знал Александра Ивановича, сходятся во мнении, что сразу после войны вышел он из нее с каким-то внутренним надломом. Служить ему на флоте с такой внутренней неустроенностью было, пожалуй что, невозможно...
С годами все сплелось в один клубок — неприязнь начальства, сплетни и дрязги бытового плана, плохо скрываемая зависть некоторых из вчерашних соратников-командиров подводных лодок... Один дозавидовался до того, что в своей книге поставил под сомнение значение подвига "С-13" и ее командира, написав, что потопление лайнера "Вильгельм Густлоф" не имело ровно никакого значения. Война-то, мол, все равно шла к концу!.. По такой логике вообще не следовало и штурмовать рейхстаг, и освобождать Прагу!
А как оценить "деятельность" журналистов из флотской газеты "Страж Балтики" Одноколенко и Вербицкого? Они-то встречались с бывшими подводниками "С-13" и могли помочь восстановить доброе имя легендарного подводника Маринеско. Во всяком случае, сделать что-то заметное в этом направлении. Но они писали по указке Политуправления ДКБФ, тем самым еще на годы отодвигая "момент истины", момент воскрешения феномена Маринеско! За вероломство и фарисейство экипаж "С-13" выразил этим двоим "представителям печати" свое глубокое презрение.
Маринеско... В самой фамилии этого человека мистически плещется и живет море! А вы задумывались над цифрой "13" в его жизни и судьбе? Родился 13 января 1913 года. Командовал "эской" — всего таких лодок на Балтике в годы войны было 13. Уцелела до дня Победы одна. Его "С-13"!
Все было в жизни этого непростого человека: и взлеты, и падения. Награды и забвение. И полтора года тюрьмы, и годы крайней бедности... Сколько лет он неприметно и тихо работал в разных коллективах, и никто не знал, какая у него была боевая, героическая биография! Он и умер от смертельно неизлечимой болезни всего-то в пятьдесят лет. Сегодня есть ему памятник, есть корабль его имени. Вышел Указ о присвоении герою А.И.Маринеско звания Героя Советского Союза. (Хорошо, хоть не Героя России, ибо он-то воевал за весь Союз, за СССР.)
Писать о нем трудно — так много событий вместилось всего-то в одну его жизнь. Но я вижу, ясно вижу его, стоящего на причальной стенке, где ошвартованы современные подлодки. Прищур его добрых и зорких глаз, копну черных с сединой волос, которую одобрительно лохматит свежий морской ветер.
доступная уборка производственных помещений, услуги клининга 5 от профессионалов