Анна Серафимова ЖИЛИ-БЫЛИ
Анна Серафимова ЖИЛИ-БЫЛИ
Торговать на рынке Иван Иванович начал давно. Как вышел на пенсию и занялся работой на своём земельном участке. Любовь к земле и трудолюбие позволяло получать хорошие урожаи, и излишки овощей и фруктов труженик полей понёс на колхозный рынок. Это были те времена, когда можно было и Ивану Ивановичу прийти, взять весы, гири, заплатить за место, сдать пробу урожая и встать торговать в своём родном городе или даже в районном центре.
Время шло, времена менялись. Разгромили колхозы, извели колхозников. Стали они сельхозпроизводителями, а сельхозсбытчиками стали совсем другие люди, к производству отношения не имеющие. И нравы новых торгующих менялись кардинально. Не менялся только Иван Иванович с его правилами и принципами торговли: не просто не обсчитывать и не обманывать, но и взвешивать с «походом», то есть накинуть пару картофелин — огурчиков к отвешенному килограмму.
Чудо, каким Иван Иваныч остался среди торговцев, полностью сменившихся на местном рынке на лиц политкорректных национальностей, заключалось в его фронтовой биографии и в необходимости иметь на местном рынке "местный колорит". Чтобы на недоумённые упрёки "а что это вас нет ни одного аборигена среди торгующих" вытащить как козырного туза из рукава: а вот и неправда ваша вот он, торгует! Да ещё и звать Иван Иваныч.
Уникальность Ивана Иваныча была не только в том, что он — местный. Но и в том, что он торговал честно! Сначала на него наезжали и требовали быть, как все, но потом отстали, учитывая, что распродавал он своим трудом выращенный урожай быстро, и таким образом не оттягивал клиентов и не составлял конкуренции со своим мешком картошки и парой пучков моркови.
У Ивана Иваныча единственного были не выпиленные гири и не подкрученные весы! Настоящий Иван-Дурак. Только на этой нехитрой операции, которую проделали все торговцы, он мог бы получать в два раза большую прибыль. Но Иван Иваныч не делал этого. На него "сами не местные" торговцы показывали пальцем. Учили детей: не будь таким дураком, как этот Ваня! А то будешь бедным, у тебя не будет такой машины, на какой мы ездим, такой шубы, в которой ходит твоя мама. И многих других вещей не будет, если не будешь обманывать и воровать!
Однажды серьёзно заболел сын директора рынка. Врачи не могли помочь, и только народная медицина располагала рецептом снадобья. Для его приготовления должны были быть подобраны ингридиенты по весу! В абсолютно точных пропорциях! Недовес или перевес любого из составляющих был смертельно опасен! Он бы либо убил, либо не принёс исцеления. А промедление как раз было смерти подобно. Одни за другими стали заболевать и дети других торговцев.
Но нужное снадобье никак не могли приготовить, поскольку гири всех торговцев были подпилены, а весы у всех подкручены! Если бы и другим Иванам было дозволено торговать на рынке, может, и другие пара правильных гирь нашлась бы, но из Иванов продавцом был лишь Иван Иванович! И вообще оказалось, что во всём городе не осталось ни одного эталона нормы! Все были "обманками", отступлениями от нормы. Ситуация складывалась трагическая. Обогащенные за счёт отхода от эталона торговцы не могли ни за какие деньги спасти своих умирающих детей. Шубы, машины — всё готовы были отдать, чтобы найти норму, по которой можно сверить и вымерять то, что нужно ребёнку. Но взять это было негде.
И тут вспомнили об Иване Иваныче — честном держателе эталона, шпыняемом за это, высмеиваемом, в своей честности ведущем скромный образ жизни. Только он мог спасти детей, которые умирали из-за мухляжа своих родителей, наплевавших на норму, на эталон, высмеивающих честность, порядочность, считающих, что только обман и надувательство приводит к сытой безбедной жизни, которую они и вели, но которая вот-вот могла оборваться у их детей. Иван Иваныч предоставил в распоряжение нуждающихся и весы, и гири — необходимый эталон, норму.
Честность и нестяжание Ивана Ивановича позволили спасти детей разных народов, начавшаяся эпидемия, грозившая погубить всех, отступила благодаря порядочности человека, понимающего, что такое хорошо и что такое плохо, никого не призывавшего жить не по лжи, но именно так жившего.
"Боже ты мой, — думали спасённые торгующие народы, — а если бы не Иван Иванович? Что бы было с нами и нашими детьми! Как он нам пригодился с его качествами! Да и слава Богу, что нам не надо такие качества иметь, чтобы хорошо жить. Потому что для этого есть Иваны Иванычи, благодаря которым мы припеваючи живём, а приходит беда, за их счёт и выживаем, целы-невредимы остаемся. Оставить на развод нужное нам количество Иванов, да и дело с концом. Вернее, остальным — конец. Вон нам на весь огромный рынок одного хватило. На рынках оставить по одному, а в полях пусть они и работают. Там мы им не конкуренты — пусть горбатятся. Мы присоединяемся к мировому сообществу, устами Тэтчер определившему квоту для них в 15 миллионов человек".
А Иван Иваныч вдруг задумался. А ну как и меня бы вышвырнули, и тогда ни у кого бы не осталось верной меры. Тогда эпидемия, завезенная пришельцами, распространилась бы на весь город, поразила бы и нас, наших детей. "Нет, — подумал Иван Иваныч, — если хотим жить, растить и воспитывать наших детей, если не желаем им погибели, такое положение дел — когда пришельцы перекраивают, все нормы, уничтожают наши эталоны, что делает нашу жизнь смертельно опасной, — надо немедленно и решительно менять".