Тит ЦАРИ И ПСАРИ (Еще раз о судьбе уникального памятника)

Тит ЦАРИ И ПСАРИ (Еще раз о судьбе уникального памятника)

“Петровский замок. Мрачно он

Недавнею гордится славой...”

Александр ПУШКИН

Ночная Москва, как всегда, поражает своей странной красотой. Подтеки внешней подсветки центральных улиц превращают дома в резные хрустальные ларцы, между которыми — черные бреши, уводящие прочь от тусклых утомленных предутренних реклам и вывесок в жаркий искристый мрак родных, преисполненных архитектурного сумасшествия переулков.

Этот город видел все. И уже ничем не удивишь этот город. Светится он обреченно, как сигнальный огонь гигантской тонущей лодки — России, медленно опускающейся в море средневекового хаоса.

Справка

Петровский подъездной дворец — шедевр национальной архитектуры, создан несколькими поколениями выдающихся архитекторов, скульпторов и живописцев, творение М.Ф.Казакова и О.Р.Монферрана. Это памятник Русско-турецкой войны 1768-1774 гг., пантеон русской воинской и государственной славы, что отражено в богатейшем скульптурном и живописном декоре парадных помещений и фасадов. Является памятником мировой истории. Начиная с Екатерины II, в нем останавливались и жили все российские императоры. Стены этого дворца помнят многих европейских монархов, политиков, деятелей культуры, среди которых австрийский император Иосиф II, Наполеон Бонапарт, Шарль де Голль...

"Завтра" уже писала о трагической ситуации, сложившейся вокруг шедевра отечественной архитектуры, культового для Москвы строения — Петровского подъездного дворца. После передачи в мае прошлого года дворцового комплекса в ведение Московского правительства случился чудовищный прецедент — старинные интерьеры дворца были разграблены, пропало около десятка произведений искусства, включенных в каталоги главных музеев страны.

Но то, что происходит сейчас с Петровским дворцом, заставляет забыть даже о судьбе старинных скульптур, бра, ореховых шкафов и ваз. Ибо за "реконструкцией" дворца маячит образ многоаспектной катастрофы, связанной не только с понятиями "культура", "архитектура", "городская среда". Еще непоправимее будет социальный урон от действий московских властей. Безапелляционные и незаконные действия в направлении реконструкции дворца окончательно подведут черту под понятием о феодально-олигархическом обществе, закрепят в сознании факт установления особого типа культуры — патрицианско-плебейского, при котором "элита" имеет возможность наслаждаться произведениями высокого искусства, а "быдло" должно, давясь поп-корном и сахарной ватой, довольствоваться дешевыми массовыми зрелищами, которые стали визитной карточкой пореформенной Москвы.

Но что же, собственно, творится с Петровским подъездным дворцом? Теперь уже можно восстановить картину произошедшего с достаточной ясностью. Начиналось все довольно безобидно. Но чем дальше развивалась затеянная вокруг дворца интрига, тем больше вопросов возникало к ее главным участникам, тем большее недоумение вызывала позиция ответственных лиц и организаций. Пока в конце концов история не превратилась в настоящую аферу с четко выраженным уголовным подтекстом.

Итак — все по порядку. Май 1997 года. Здание Петровского дворца занято управлением Военно-воздушной инженерной академии имени профессора Жуковского.

Юрий Лужков обращается к правительству России с просьбой передать памятник архитектуры в муниципальную собственность города Москвы в целях создания условий для его реконструкции. Лужков в официальном послании пишет следующее:

"Авиаторы России в честь 850-летия основания Москвы выражают желание внести свой вклад в формирование культурного облика столицы России".

"По согласованию с министром обороны Российской Федерации Военно-воздушные силы готовы перевести управление академией в другие имеющиеся у них фонды.

Правительство Москвы в качестве ответного шага предоставит бесквартирным военнослужащим жилую площадь в г.Москве, эквивалентную площади комплекса зданий памятника архитектуры "Дворец Петровский путевой".

Оставим на совести хозяйственника Лужкова апеллирование к мнению безвестных "авиаторов России", а также конкретную и странную привязку площади предоставляемого военнослужащим жилья с размерами старинного дворца, памятника мировой архитектуры. Не будем нажимать на правовой аспект, связанный с темой достаточно произвольного использования муниципального жилого фонда... Не будем рассматривать приоритеты "бесквартирных военнослужащих" московского округа перед инвалидами и многодетными московскими семьями (тем более, что впоследствии из переданных Министерству обороны квартир только две достались собственно слушателям академии — похоже, остальные квартиры разобрали многодетные и бесквартирные генералы МО).

Обратим внимание лишь на то, что Лужков предлагает готовить Петровский дворец к реконструкции.

Как известно, реставрация и реконструкция — совершенно разные вещи. Этот факт закреплен и в российском законодательстве. Закон об охране и использовании памятников истории и культуры запрещает реконструкцию.

Именно на это обращал внимание тогдашний первый заместитель министра культуры К.А.Щербаков в своем письме, направленном одновременно председателю правительства, президенту и мэру Москвы (№ КХ-П16-16798 от 31.05.1997)...

Щербаков, ссылаясь на действующее законодательство, предлагал подготовленный московским правительством проект постановления о передаче в собственность Москвы Петровского дворца доработать в следующим ключе:

"В указанном проекте, — пишет Щербаков, — следует формулировку "для реконструкции" заменить на "для проведения научной консервации и реставрации", а также дополнить проект положением о необходимости заключения новым пользователем охранного договора по использованию памятника в соответствии с действующим законодательством."

"В проекте данного постановления следует также изменить формулировку "в муниципальную собственность" на "в государственную собственность города Москвы".

Таким образом Министерство культуры выделило те основания, на которых должен покоится акт передачи дворца в руки московских властей.

Действительно, через какое-то время, а именно 6 февраля 1998 года, выходит указ президента Российской Федерации "О передаче памятника градостроительной архитектуры федерального (общероссийского) значения — Петровского путевого дворца — в государственную собственность г. Москвы".

В этом указе черным по белому написано: "Принять к сведению согласие правительства Москвы обеспечить проведение работ по научной консервации и реставрации комплекса зданий Петровского путевого дворца, соблюдение условий его использования в дальнейшем как памятника истории и культуры федерального (общероссийского) значения.

То, что Лужков "кинул" российское законодательство и своего президента, ясно из того, какую именно "реставрацию" и "консервацию" затеяли московские власти. Это видно уже в постановлении Лужкова о Петровском замке (май 1998 года), где четко и ясно, опять же черным по белому написано: "Поручить департаменту внешних связей и управления государственного контроля охраны и использования памятников истории и культуры г.Москвы привлечь на конкурсной основе компанию для управления реконструкцией и выполнения функций технического заказчика".

Еще до появления названного постановления глава упомянутого департамента, известный деятель московской группировки Иосиф Орджиникидзе, побродил по дворцу и отчитался Лужкову в письме, где сообщал некие сведения о дворце. Центральная-де часть находится в нормальном состоянии. А флигели в худшем виде. Там не сохранились детали интерьера и неплохо бы приспособить их под гостиницу. А дворец в целом "использовать исключительно в интересах мэрии", устроив здесь Дом международного сотрудничества Москвы для организации приемов и презентаций.

"Качественная реконструкция Комплекса по этой схеме, — пишет Лужкову Орджоникидзе, — позволит подключить его к одной из международных высококлассных гостиничных систем типа "Лучшие гостиницы мира".

Уровень гостиницы должен быть таким, чтобы в ней останавливались главы государств, мэры городов, видные общественные и политические деятели и другие высокопоставленные лица. Для этих целей необходимо оборудовать в Комплексе апартаменты класса "люкс", президентские номера, а также создать все сопутствующие условия для проживания в гостинице клиентов такого уровня — спортивный клуб, ресторан, служба сервиса.

В этом случае Комплекс может активно использоваться для представительных целей мэрии, размещения гостей города по специальным тарифам, проведения других крупных городских мероприятий на коммерческой основе. Финансирование или частичное дотирование городских мероприятий может осуществляться за счет доходов от эксплуатации Комплекса. Эти доходы могут позволить также обеспечить окупаемость затрат на реконструкцию объекта".

Что хотим, то и сделаем... "В целях совершенствования культурного облика города" заделаем в Петровском замке пятизвездочный отель. Быстро, грубо и умело.

Реконструкцией, конечно, будет заниматься ЗАО "Стольный град", 70% акций которого принадлежит московской мэрии и деятелям, с ней связанным. Проектом "приспособления" замка под гостиницу займется главный архитектор Государственного управления охраны памятников города Москвы Алексей Куренной, человек без ученых степеней, без искусствоведческого и реставрационного образования. Согласует проект "приспособления" руководитель того же управления Булочников. Плевать, что законодательство четко разделяет организации, исполняющие проектную документацию, и организации, ее согласующие. Сами себе закажем, сами утвердим и исполним. В Москве построена идеальная система управления. Создан, так сказать, закрытый цикл.

В создании проекта реконструкции Петровского дворца примет участие "Моспроект-2". В качестве независимого эксперта выступает сотрудник "Моспроекта-2". Исполнитель и рецензент подчиняются одному начальнику, личному другу Лужкова Михаилу Посохину.

Упомянутая рецензия — прелюбопытный документ. Для того чтобы так цинично подогнать историю и первоначальное назначение дворца под текущие нужды начальства, надо, очевидно, обладать редким даром логической инверсии.

Эксперт Т.Н.Энговатова в своей рецензии на проект приспособления к современному использованию Петровского дворца определила его первоначальную функцию как "гостиницу дворцового ведомства". "Ансамбль за декоративными стенами и башнями содержал апартаменты в главном здании, помещения для свиты в циркумференциях, банно-прачечныый комплекс и поварню во флигелях, конюшню и каретный сарай.

Огромный по объему проект ответил на "запрос" сегодняшнего дня — памятники старины должны жить "естественной жизнью" и выполнять “естественную для них функцию".

"Постановка нового объема (ресторана) на заднем дворе напоминает прием устройства келий в монастырях".

"Проект в целом в комплиментах не нуждается, только в заинтересованной дружественной критике".

Это был приговор Петровскому дворцу как памятнику архитектуры. Госпожа Энговатова, мало кому известная дама из Моспроекта-2, создала новую концепцию использования памятников истории. Ее рецензия, объективно выведшая на передний план банно-прачечные характеристики творения Казакова, окончательно развязала руки новым властителям — любителям нажиться на императорских апартаментах.

Бесполезно кричать о том, что большую часть времени, помимо функций загородной дачи императорской фамилии, а также высшего военного учебного заведения, дворец использовался как музей. Как до революции 1917 года, так и после дворец посещали горожане (во времена Академии Жуковского для организации экскурсии в Петровский дворец необходимо было подать заявку от организации). Но кого это волнует? Пусть народ ходит на Манежную площадь лакать зловонную жижу из церетелиевских резервуаров. В Петровский дворец "населению" путь заказан.

Проект реконструкции дворца предполагает тотальное уничтожение Восточного двора и сохранившегося старинного сада.

Градостроительно-чистая мысль Казакова, его блистательная модель организации пространства, включающая два равнозначных двора, будет полностью похерена. Сейчас человек, выходящий с заднего крыльца в сад через открытые ворота, может видеть километровую перспективу главной аллеи Петровского парка. Скоро узкая щель между старинным корпусом и рестораном не позволит взглянуть как следует на крыльцо, не говоря уже о самом корпусе здания. То есть задний фасад дворца невозможно будет даже сфотографировать.

Сооружение, возникающее вместо заднего двора, имеет два яруса, один из которых — подземный. Там устроится гараж для VIP-персон на 45 машиномест, а также огромный плавательный бассейн с кабинками саун. На поверхности же в высоту ограды появится одноэтажное здание ресторана (на 150 мест), напоминающее по стилю мавзолей Мао (две лестницы на "трибуну", стойки и пилоны, выполненные в кондовом "фашистском" духе, характерном для "Моспроекта-2"). В центре сего сооружения планируется возведение стеклянной пирамиды — непременного оккультного атрибута архитектурного стиля современной Москвы, "концентратора торсионных полей".

Сейчас общая площадь замка — 9203 кв. метра. Площадь нового строительства планируется в 5000 кв. метров. Данная пропорция указывает на тот факт, что мы имеем дело даже не с реконструкцией — речь идет об излюбленном мэром Москвы капитальном строительстве на месте старинного памятника архитектуры, из которого вытряхивается содержимое.

Парадную анфиладу в Петровском дворце делят на кабинки, апартаменты и клозеты. В угловых частях главного корпуса дворца должны расположиться четыре "президентских" номера. Раньше здесь были спальни Августейшего семейства. Теперь здесь в гордом одиночестве может выспаться какой-нибудь "высокий гость" (явно не из европейских политиков, которые не станут компрометировать себя актом проживания в бывшем музее, отнятом у народа).

Композиция второго этажа будет необратимо изуродована. Утверждение неграмотного в данном вопросе Орджиникидзе о том, что интерьеры периферийных помещений утрачены, — смехотворно. Никаких излишеств в императорских покоях никогда и не было. Паркет, обои и мебель менялись каждое десятилетие. Старинные бра "утрачены" после того, как дворец был передан в руки Лужкова (ответственность за расхищение несет московская власть — Лужков ключи от Академии получил 24 июня, старинные шкафы и светильники исчезли 27 июня, скульптура "Аллегория Рима" итальянского скульптора Лоренсо Бартолини, за которой охотился музей имени Пушкина, исчезла уже 30 июня).

В спальне Великих княжен, Императора и Императрицы, остались роскошные мраморные камины. Неужели их "приспособят" под ванны типа "джакузи"? Или, может быть, их вывезут в другое "представительское помещение"? В уборной императрицы планируется прорубить пол, и до второго этажа из подвала запустят громадные представительские лифты (по спецзаказу будут пропилены старинные подвальные своды). Окажутся разрушенными также перекрытия из лиственницы, сработанные еще при Николае I. Грабеж и уничтожение национального достояния — вот что скрывается за идеей "приспособления" замка под гостиный двор экстра-класса.

Концепция возрождения банно-прачечного комплекса предполагает устройство во флигелях технических помещений. Но постройки, помимо главного корпуса, не могут не считаться музейной ценностью. Ведь в них жили министры императорского двора, Великие князья, а новомосковские эксперты относятся к ним, словно к казематам.

Однако представителям московской олигархии дворца показалось мало. Сейчас общая площадь замка составляет 3,2 га, но авторы проекта решили "примыслить" к замку Петровский парк. Очевидно, он должен стать местом уединенного отдыха новых вельмож, навещающих московского мэра. Площадь Петровского парка 78,8 га.

Как нам стало известно, в ближайшее время будет изменена транспортная ситуация в районе дворца, под его стенами перестанут ездить автомобили. Сам же парк планируется огородить трехметровой высоты решеткой и оборудовать системой охраны и сигнализации. В ночное время парк будут охранять собаки. Изъять из городской жизни целый парк — не проблема для современных феодалов. Развлечения господ требуют расчистки пространства. Влюбленные парочки, дети в колясках, играющие в шахматы старики пусть довольствуются пыльными дворами Ленинградского проспекта. Произведение садово-паркового искусства станет достоянием немногих.

Прямо за замком находится храм Благовещенья. Его настоятель, присутствовавший на обсуждении проекта, сделал робкую попытку возразить против "огораживания" Петровского парка.

— Помилуйте, если будет ограда и пропускной пункт, то как же ко мне прихожане ходить будут?

— По пропускам, отче, по пропускам,— успокоил главный архитектор Москвы Александр Кузмин.

Что же говорить о самом дворце, который как режимный объект будет недоступен населению.

Реконструкция дворца обойдется городской казне, по предварительным данным, в 46 миллионов долларов.

Строительство нового представительства такого же класса выйдет, с учетом оригинального проекта, в два раза дешевле. Зачем же, рискуя репутацией и тратя бешеные бюджетные средства, Лужков добивается реконструкции Петровского замка?

Попытаемся ответить на этот вопрос, после того как выясним, откуда город берет средства на столь дорогостоящее мероприятие.

Оказывается, департамент внешних связей правительства Москвы находится в предбанкротном состоянии. Откуда же деньги? ГУОП Москвы использует средства, полученные от приватизации и аренды памятников архитектуры в городе Москве. По договоренности с федеральным правительством арендная плата от использования памятников архитектуры в Москве не идет в российский бюджет, а оседает на специальном счете ГУОПа. С этого счета, по идее, деньги целевым назначением должны идти на реставрацию московских памятников, находящихся в аварийном состоянии. Теперь же средства ГУОПа очевидно, перекочуют на счета ЗАО "Стольный град" — на реконструкцию Петровского дворца. Но в Москве 3000 памятников. Многие из них находятся, мягко говоря, в неблестящем состоянии. А "охранные" деньги пойдут на уродование казаковского шедевра.

Кстати, по слухам, уже создана коммерческая дирекция по использованию дворца в сфере бизнеса. Средства налогоплательщиков, как всегда в последнее время в России, будут пущены на обеспечение чьих-то частных интересов. Вероятно, второй "императорский" этаж будет сдаваться в аренду Иосифу Кобзону.

Но все же, в чем тайна интереса Лужкова к Петровскому подъездному дворцу (именно так официально называется означенное произведение архитектуры). Существует версия, согласно которой Юрий Михайлович Лужков, возросший на городской окраине, к концу жизни потянулся к искусству. В книге Лужкова о своем детстве "Мы дети твои, Москва" ничего не сказано о впечатлениях от посещения какого-либо музея или картинной галереи. Зато есть живописные картины ловли спиннингом презервативов из Москвы-реки с Краснохолмского моста. Есть купание в фекальных отстойниках мыловаренного завода (с летальным исходом). Недавно Лужков признался, что курить он начал в 8 лет, поэтому приходилось промышлять сбором "чинариков". Исследователи ситуации вокруг Петровского дворца утверждают, что желание "володеть" произведением такого класса, как Петровский замок, есть форма своего рода сублимации неутоленной тяги к прекрасному.

Но сдается, что ситуация не столь прозрачна. Один человек присутствовал на приеме, устроенном Ельциным в Кремлевском Сенате. Вот что он рассказал.

— Лужков, это было видно по его глазам, был ошарашен убранством отремонтированного Екатерининского зала Сената. Он не сводил глаз с роскошно убранного купола. Казалось, что у него перехватило дыхание...

Исходя из этой информации, возможен вариант, при котором Лужков пожелал, используя старославянское выражение, "восхитить" образ верховной власти в России. Очень возможно, что именно Петровский дворец станет центром предвыборной кампании Лужкова, который обеспечит сакральную преемственность власти новоявленного кандидата в президенты. Тени русских императоров призваны на помощь в предвыборной борьбе.

Главный, парадный зал Петровского дворца буквально напичкан державной символикой. Портреты великих князей Рюриковичей, изображения царей, лепнина с государственными гербами — все это сохранилось за время советского правления.

Очень возможно, что Лужков, создавая "гостиничный комплекс", на самом деле строит себе альтернативную Кремлю, столь же значимую в историческом и идеологическом плане резиденцию.

Недаром Петровский дворец ассоциируется с именем Наполеона Бонапарта, который останавливался здесь во время грандиозного пожара Москвы 1812 года. Дерзкий корсиканец перешагнул через все условности и установил во Франции единоличную диктатуру, позднее объявив себя императором. Почему бы не выбрать для себя сходную программу крепкому хозяйственнику, внешне похожему на Бенито Муссолини?

Или, может, все гораздо проще? Налицо комплекс мелкого царька, феодала? Хочется обзавестись семейным гнездышком, оградиться стенами от нервного движения уличных толп?

Ведь построили же себе Руслан Аушев и Кирсан Илюмжинов по замку-резеденции. Глядишь, и другие региональные бароны, прикрываясь некоей территориально-этнографической мечтой, бросятся строить себе каждый по мини-Кремлю. Говорит же губернатор Белгородчины об особости "святого Белогорья", а фон-Россель Екатеринбургский наметил выпуск "уральских франков"...

Очевидно, что феномен московского сепаратизма еще не изучен. Однако материал для постановки проблемы "провинциального синдрома москвичей" имеется уже в достатке.

Идея "свободной Московии" вряд ли понравится Верховному пациенту.

Менее всего хочется влезать в мучительные и в своем роде "эротические" отношения между президентской властью нынешней России и мэром Москвы. Эти отношения, похоже, строятся по принципу "любовь — ненависть", и для анализа таковых требуется опытный психоаналитик.

Однако в деле о спасении Петровского дворца требуется обратить внимание на то, что действия Лужкова в отношении памятника федерального значения нарушают не только Конституцию РФ, но и конкретный указ президента.

Автор может показаться наивным, но хочется верить, что, как правило, разрушительная конъюнктура кремлевской политики, нынче связанная с максимально возможным давлением на "лучшего мэра", поможет спасти от поругания романтический и таинственный архитектурный ансамбль и поспособствовать тому, что Петровский дворец перейдет в ведение Исторического музея и сам станет музеем. Аминь.