Денис Тукмаков ПИСАТЕЛЬ РУССКИЙ, ГРАЖДАНИН И ВОИН (“Круглый стол” в Союзе Писателей России)

Денис Тукмаков ПИСАТЕЛЬ РУССКИЙ, ГРАЖДАНИН И ВОИН (“Круглый стол” в Союзе Писателей России)

Вопрос взаимоотношения русской армии и русской литературы — один из наиболее труднопостигаемых. Уже лет двести великие писатели и мыслители наши пытаются осознать, что есть такое воинское поприще и слава победы, как верно раскрыть подвиг героя и общее предназначение войны, какими красками изобразить душу солдата и мудрость генерала, какие слова отыскать для врагов и поражений. Каждый автор решает это по-разному, и споры не утихают.

Недавно одна такая дискуссия разгорелась на "круглом столе", что провел Союз писателей России. Собрались известные прозаики, поэты, журналисты, критики: Ганичев и Лыкошин, Проханов и Шурыгин, Верстаков и Беличенко, Н.Иванов и Числов, Переяслов и Мустафин, Носов-Пахомов и Баранова-Гонченко. Они жарко возражали, сомневались, отвергали — согласия вновь не было достигнуто. Может быть, оттого, что их устами спорили друг с другом два вечных архетипа русского писателя-баталиста — две крайние ипостаси, что никогда не сойдутся — которые удивительным образом уживались в каждом из спорщиков "круглого стола". Гражданин и воин. Вития и рубака. Целитель душ и демон битвы. Им и слово.

Гражданин. Русскую армию и русскую литературу все последние годы гнобили, смешивали с грязью, посыпали позором. Либеральный режим через подручных ему СМИ изображал армию как обломок тоталитаризма, с "дедовщиной", с бездарными генералами и тщедушными, голодными солдатами. Русского же писателя представляли на уровне уличного националиста, как злобного ностальгирующего критикана, как скучного кондового графомана. Наши враги оторвали армию от исконной русской метафизической традиции великих воинских подвигов и спасительного единения с народом. Но так же, как русская армия прорывалась через этот поток лжи и ненависти, так и наша патриотическая литература все эти годы сопротивлялась режиму. И в конце концов наша армия и наша литература воссоединились на последней чеченской войне, идут ныне рука об руку, вместе сражаются против врагов Отечества. В этом их общность.

Воин. Против врагов? Едва ли русские писатели укажут сегодня на своих истинных врагов. Поддерживая армию, разве они не пособничают тому самому режиму, что столько лет нещадно уничтожал все русское? Литература сопротивлялась? Да те крохи "сопротивления", что в громадном большинстве своем проявляют сегодня "радеющие за народ" русские писатели, останутся никем не замеченными и забудутся завтра же. Легко сопротивляться, издавая свои сборники стихов, разъезжая с вечерами по стране и раз в десятилетие отказываясь от кремлевских наград. Интересно, как повели бы себя патриотические писатели, если б в стране правил не Ельцин, а Пиночет или Гитлер?

Впрочем, единство армии и литературы все же существует. Проявляется оно в потусторонности, в выходе за пределы обыденного, в неповторимом опыте соприкосновения с обжигающей истиной на грани жизни и смерти. Только тот боец, что выдержал хоть один бой, может считаться настоящим солдатом. И только тот литератор, что на собственной шкуре изведал адскую бездну небытия, может считаться истинным писателем.

Гражданин. И все же это не совсем так, особенно когда речь идет о войне. Писатель или хороший журналист тем и отличаются от солдата, пишущего домой бессвязные письма, что, пропуская через себя войну, они потом переосмысливают ее с высот художника, народного витии, мудреца. Одного только боя или экзистенциального переживания на грани смерти для этого явно недостаточно. Каждый фронтовик скажет вам, что войну лучше понимает не солдат, а генерал. И как генерал, писатель мыслит вселенскими категориями, переживаниями, образами, он выстраивает свой собственный храм, в ослепительном блеске которого первоначальный опыт окопов и госпиталей проступает едва заметно. Все дело в том, что понять войну можно лишь после войны, по прошествии времени, отрешившись от ослепляющей ненависти и оглушающей боли. Разве великий Толстой не пример тому?

Воин. В корявых письмах солдата всегда содержится больше правды о войне, чем в самом гениальном художественном произведении — хоть Толстого, хоть Шолохова. Как только писатель начинает удаляться от искренности окопной правды, как только он становится над войной, превращаясь в судью, витию, кого угодно, — злой дух лжи и неправдоподобия окутывает его произведение. Правда войны — в гари и копоти, в крови и вопле раненого, в тех слезах, что текут из глаз бойца, потерявшего за ночь десяток друзей. А досужие рассуждения о том, "кто виноват" да "что делать" — это все глупости и суета, не имеющие ничего общего с жизнью. Хочешь узнать войну, хочешь написать о ней правду — не просто пару раз слетай в Чечню, не просто распей два литра спирта с лейтенантом, заслужившим орден, — а сам возьми автомат, повоюй с полгода да убей побольше врагов или сам будь убитым! Спросите любого на войне: солдат презирает писаку. Презирает за его бесцельное и бессильное прожигание жизни за бумагомаранием. Поэтому писатель, если хочет сохранить уважение бойца, о котором пишет, сам должен стать солдатом.

Гражданин. Как только писатель берет в руки автомат — он как писатель умирает. Он может стать отличным стрелком или звонким репортером, но раз и навсегда перестанет быть целителем душ человеческих. А что касается правды — ее, общей для всех, не существует. Более того, как раз "правда о войне" меньше всего нужна нам сейчас. Нам требуются героика, пропаганда, миф. В жесточайших условиях информационной войны, когда либеральные СМИ ежечасно наводняют телеэкраны гробами и стонами вдов с единственной целью — добиться прекращения войны и тем самым вновь сокрушить русскую армию и спасти террористов, — в таких условиях мы должны воспевать наших героев. Пусть страна встрепенется не от ужаса окопной правды, с ее вшами и грязью, а от подвига Шестой роты. Восемьдесят десантников — новые наши православные святые, их подвиг нужно канонизировать! И не важно, какие слова по-настоящему произносил перед смертью их комбат, вызывая огонь на себя. Важно, чтобы в великом русском мифе о Шестой роте эти слова запечатлелись в мраморе и бронзе, звали на бой и новые подвиги.

А сильнее всего эта идеологическая война идет за души самих воюющих солдат. И мы обязаны сегодня создавать солдату оправдание того, что он делает. Он должен знать: то, что он совершает, называется подвигом. Иначе воевать нормально невозможно — это наши солдаты и офицеры сполна оценили в прошлую чеченскую войну. Нам нужно написать для фронта новые романы и сложить новые песни — и тогда наш солдат будет вооружен оружием не слабее, чем "Калашников"!

Воин. Да солдату не нужна никакая ваша героика и мифология. Он вообще не читает ни "Завтра", ни "МК" и не смотрит телевизор. Солдат черпает героизм и дух стоицизма из себя самого, из своих боевых товарищей — из самого пекла войны. Та же Шестая рота — она что, читала Проханова? Разве ее героизм основывался на какой-то там пропаганде? Они забыли даже мифы о Матросове и панфиловцах — и все равно, наперекор всему, совершили смертельный подвиг. Это означает, что информационные войны и пионерское воспитание — еще далеко не все, что нужно мужчине, чтобы достойно сражаться и достойно умереть.

Героика действительно нужна. Но не солдатам — они без ваших мудрствований знают, как надо мочить гадов и где спрятать последнюю гранату — для себя. Мифы о подвигах нужны обществу. Они нужны голодным рабочим из бедных провинций, которые берутся не за топоры, а за бутылку водки. Они нужны держащимся на плаву горожанам, что пристроились в конторах, торгуют на рынках, глядят бесконечные сериалы. Они нужны отцу погибшего солдата и тому пареньку, который завтра отправится на фронт.

А еще героика нужна самим писателям. Тот выездной пленум Союза писателей, о котором мы нескончаемо трубим, гораздо больше оказался полезен для мастеров пера, чем для армии. Писатели приобщились к войне, к своей воюющей армии, вдохнули полной грудью дух искренности, чистоты и победы, что витает на фронте.

Гражданин. "Очиститься на войне!" Подумайте, о чем вы говорите? Война — это величайшее несчастье для человечества, и кто, как не писатель, должен возвещать об этом обществу? Война — это мерзость и грязь. И чтобы солдаты не утопли в этой грязи, которую для них, к тому же, без конца перемешивают либеральные СМИ, они должны уцепиться за подвиг, за песню, за нового героя. И здесь ему на помощь приходит русская литература.

Воин. Героя нельзя создавать за письменным столом, он не может конструироваться наподобие "робота-трансформера" из сотен безымянных, но реальных судеб: что-то взять от одного, а что-то украсть от другого. Пропаганда, героика — это всегда немножко, но ложь. А на лжи не воздвигнешь царства. Подвиг солдата — это как раз адский ежедневный труд его — не только на передовой, но и в тылу, и на отдыхе, и в смраде госпиталя, и по возвращении домой. Ваша идеальная Шестая рота, со всеми пафосными наслоениями, с ангелами, взирающими с небес, но без грязи и пота ежедневных, ничем не примечательных лишений, — едва ли совершила свой подвиг. Подвиг рождается не из лжи, а из бытописания войны.

Гражданин. Да, речь идет, конечно, не о лжи, а о гражданской позиции, о философском отношении писателя к войне, об общей трагедии народов, постигшей нашу страну. Из окопов этого не разглядишь.

Воин. По крайней мере, враг из окопов виден лучше. На войне все ясно: увидел врага — стреляй в него. Когда пролетаешь на бреющем над "тропой волков", что кровавой ниткой тянется среди болот и минных полей на юго-запад от Грозного, проникаешься истиной войны: смерть врага — высшее благо. Вместе с ней приходит гордость и необыкновенное счастье. Писатель, испытавший подобное, способен до конца своих дней правдиво писать о гордости и счастье.

Гражданин. Над той тропой писатель может испытывать лишь одно ощущение — трагедии. Смертный запах крови — самый скорбный запах на Земле. В отношении же к врагу русская литература всегда отличалась христианской добродетелью, подавая пример всему обществу. Без сострадательного и прощающего отношения к противнику, без метаний и чувства вины немыслима русская литература. Вспомните дневники Достоевского времен Русско-турецкой войны! В душе устояться должно что-то, ибо нормальное состояние человека — не война, а мир. Тем и отличаемся мы от зверей и дикарей.

Воин. Ваши терзания, духовные поиски, самокопания поистине отвратительны. Попробуйте привить их солдату — и тот сейчас же погибнет, будет раздавлен невероятной тяжестью войны, против которой можно выстоять лишь кремнем. Оставьте ваши рефлексии и противоречия себе, когда будете копаться на грядках собственной дачки. Но не смейте учить вашей бессильной "правде жизни" армию — иначе армия вся превратится в писателей.

Гражданин. Абсолютно не согласен с вами!..

…И так без конца. Наверное, подобный вечный спор с самим собой сильнее всего обнажает душу истинного русского писателя.

Денис ТУКМАКОВ