АГЕНТСТВО “ДНЯ” Николай Анисин ЗАПРОС НА БАБУРИНА

АГЕНТСТВО “ДНЯ”

Николай Анисин ЗАПРОС НА БАБУРИНА

ИСКУССТВЕННЫЕ ЗВЕЗДЫ на политической сцене могут блистать долго лишь в благополучной стране. В стране же голодной, в стране с распадающимися системами жизнеобеспечения Моське с блеском трудно изобразить, что она сильней слона.

В России лимит на околпачивание граждан не исчерпан, ибо мы узрели только край пропасти, а не саму пропасть. Но 98-й год - не год 92-й. И ныне кукле от МВФ - Кириенко, в отличие от той же куклы - Гайдара, уже немыслимо придать образ великого реформатора, как и немыслимо коммерсанта от политики Жириновского выдать за народного мстителя.

Кто в нашей политике есть раздутое прессой ничтожество, а кто - Личность, кто склонен служить себе, любимому, и дядям с мошной, а кто стране - из рейтингов не высвечивается. Суть и потенциал политика определяют по следам, оставленным им в минувшем.

У Сергея Бабурина в начале 90-х была самая настоящая слава. То есть широкая известность, основанная на признании его дара в политике. Тогда фигура Бабурина привлекала не меньше внимания, чем сегодня фигура Лебедя. Но Лебедь выплыл из политического небытия не сам по себе. Своей популярностью он обязан и тем, кто оплачивал статьи о нем китайца Мин-кина из “Московского комсомольца”, и тем, кто без конца посылал к нему в Приднестровье телекамеры, и уж, разумеется, тем, кто вложил огромные деньги в его рекламу на президентских и губернаторских выборах. Бабурин же прорвался на политическую сцену без блата и, кроме себя, никому и ничем за популярность собственного имени не обязан.

Весной 90-го Бабурин был лишь одним из тысячи с лишним народных депутатов РСФСР. Летом 91-го он стал главным претендентом на второй по значению пост в республике - пост председателя Верховного Совета, который только что оставил избранный президентом Ельцин. Сам Ельцин, все его тогдашнее окружение, все кумиры так называемой демократической общественности жаждали видеть председателем Руслана Хасбулатова. Но большинство на депутатском съезде составляли люди без четкой политической ориентации, которые с одинаковым недоверием воспринимали как лозунги рвавшейся к власти авантюрной “Дем. России”, так и сохранявшей пока власть импотентной Компартии. В результате кандидат демократов Хасбулатов - в двух турах голосования уступил независимому депутату Бабурину, хотя квалифицированного большинства ему для победы не хватило. Его, пусть и относительный, но успех был предопределен не политической одежкой, а достоинствами личности. Голосуя за Бабурина, депутатство голосовало за молодого, энергичного человека, который выделяется среди тысячи депутатов характером, умом и интуицией и который при всем том был настроен на разумное обновление страны.

После августовских событий 91-го волна демократического угара накрыла депутатский съезд, и Хасбулатов взял верх. Бабурин остался рядовым членом Верховного Совета, но из центра политической жизни сделавшийся суверенной России не исчез.

Его фамилия звучала в эфире и мелькала на газетных полосах не только благодаря прямой трансляции речей со съездов народных депутатов. Бабурин летит на Дальний Восток и начинает там разворачивать кампанию по срыву переговоров о передаче Японии Южных Курил. Бабурин едет на Северный Кавказ и ходит под пулями, пытаясь остановить осетино-ингушский конфликт. Бабурин собирает в своем кабинете депутатов, которые поднимают шум на депутатском съезде и заставляют-таки российские власти прекратить вооруженную агрессию Молдовы против Приднестровья. Бабурин во главе делегации Верховного Совета прибывает в Севастополь - на митинги возмущенных насильственной украинизацией города и потом сколачивает группу депутатов, которая пробивает постановление парламента о незаконной передаче Крымской области из РСФСР в УССР…

Массовая пресса восторга от деятельности Бабурина не испытывала, но не замечать ее не могла, и потому старательно охаивала. Брань разными людьми воспринималась по-разному. И фамилия рядового депутата Бабурина склонялась на тот или иной лад едва ли не в каждом российском доме.

Славу, как установил писатель Бальзак, при желании всегда легко превратить в нечто съедобное. Например, в хлебную должность в исполнительной власти.

Депутат по кличке “Голенище с усами” - Александр Руцкой, замеченный широкой публикой благодаря разводу с правоверными коммунистами, перекочевал в кресло вице-президента. Депутат с обликом тараканчика - Сергей Шахрай, проявив доблесть в овладении съездовскими микрофонами перед телекамерами, сделался вице-премьером правительства РФ. Вечно сеющий скуку депутат Сергей Филатов запомнился зрителям новостей сидением за столом президиума Верховного Совета, и стал главой президентской администрации.

Кого хоть как-то знают в народе, тому охотней внемлют и верят. Режим Ельцина от избытка народного доверия никогда не страдал, и потому постоянно вербовал в свой аппарат известных политиков. Причем не только тех, кто, подобно Шахраю и Филатову, изначально представали перед Ельциным с выражением: чего изволите?

Лебедь четыре года пошвыривал камушки в кремлевский огород. Но ему все проказы простили, когда его популярность понадобилась Ельцину, и он в 96-м получил пост с широчайшими полномочиями.

Рыбкин шесть лет носил маску коммуниста-оппозиционера, голосовал в свое время на депутатском съезде за отставку Ельцина, но это ему нисколько не помешало после обретения паблисити в роли спикера Думы занять место в ближнем президентском окружении.

ЦЕНА ИЗВЕСТНОСТИ у Бабурина в первой половине 90-х была не меньше, чем у Лебедя и Рыбкина. Но его даже не пытались позвать во власть ни для того, чтобы ослабить оппозицию в Верховном Совете в 93-м, ни для того, чтобы прибавить голосов Ельцину в 96-м. Причина отсутствия ангажемента - довольно проста: Бабурин по своей природе оказался непригоден к политическому торгу ради личных интересов, что творцам российской демократии стало очевидно еще семь лет назад.

До избрания в депутаты Бабурин был деканом Омского университета. Жил с родителями на окраине города и на работу ездил полтора часа с двумя пересадками. Его семья, как и любая другая, стояла в очередях и не надеялась, что завтра стиральный порошок снова будет в продаже. У Бабурина не было оснований любить власть партноменклатуры и, стало быть, дружить с Омским обкомом. И поэтому в мае 90-го он в числе только что избранных провинциальных депутатов, неладивших с местной бюрократией, получил приглашение на съезд “Демократической России”, которая готовилась поставить Ельцина во главе Верховного Совета РСФСР.

Бабурин сам хотел перемен в стране и обещал добиваться их своим избирателям. Поэтому для него разжалованный партийный функционер Ельцин, который бил себя в грудь и клялся, что не может есть икру, когда у соседки нет денег на аспирин, был предпочтительней, чем любая действующая номенклатурная шишка, выставленная в противовес Ельцину ЦК КПСС. Не расходился Бабурин с “Дем. Россией” и по другому важнейшему вопросу повестки дня предстоящего депутатского съезда.

Его анонимный биограф из справочника “Кто есть кто”, изданного в минувшем году, замечает: “Сейчас Бабурин не любит вспоминать, что он голосовал за полный суверенитет России и, стало быть, и за развал СССР”.

В этой фразе три утверждения. Два из них - абсолютно лживы. Бабурин не только не отказывается вспоминать голосование за Декларацию о суверенитете - он включает в книгу “Российский путь: утраты и обретения”, изданную им в том же 1997 году, стенограмму своего выступления на I Съезде депутатов про ту саму Декларацию. Данное выступление напрочь опровергает вторую ложь анонимного биографа: голосуя за суверенитет РСФСР, Бабурин не голосовал за развал СССР. Заглянем в стенограмму съезда:

“Мы должны заявить в Декларации о суверенитете о том, что Российская Федерации будет не только пользоваться теми богатствами, которые находятся на ее территории, но и обладать в полном объеме правом владения, правом распоряжения.

Как соединить, казалось бы, несоединимое - экономическую заинтересованность россиян с интернационализмом? Я убежден, что эти вещи соединить можно и нужно. Одна из наиболее ярких наших особенностей состоит в том, что Российская Федерация никогда не бросала других в беде. И ныне мы должны быть готовы помогать нуждающимся на основе взаимной ответственности и взаимной выгоды”. Устами депутата Бабурина о суверенитете РСФСР говорил рядовой трезвомыслящий мужик из Сибири. Ему, страдающему от бездорожья и тесноты в своей квартире, надоело слушать рассказы о превосходных автотрассах и роскошном жилье в Латвии и Грузии. Этот сибирский мужик больше не желал, чтобы РСФСР была сырьевым придатком для Прибалтики и Закавказья. Но не желал он и перекрывать движение товаров и людей по одной шестой суши границами и таможнями. И потому предлагал ничего не разваливать, а перестроить отношения внутри единого союзного государства “на основе взаимной ответственности и взаимной выгоды”.

Декларация о суверенитете РСФСР была своего рода скальпелем. Сибирские и уральские, псковские и ярославские мужики рассчитывали прооперировать им живой, но больной организм Советского Союза. Московские же джентльмены, толпившиеся вокруг Ельцина, планировали этому скальпелю иное применение.

Депутат из Омска Сергей Бабурин не знал секретов столичной политической кухни. Но обладал инстинктом русского государственника и патриота. И, не видя изначально в играх околоельцинской тусовки ни намерений сокрушить СССР, ни, тем более, планов распродажи советской империи, он, тем не менее, не ринулся в ее распахнутые объятия. Все депутаты из провинции, приглашенные накануне первого их сбора на съезд движения “Дем. России”, вступили в это движение. Все, кроме Сергея Бабурина.

Его роман с “демороссами” завершился на стадии знакомства. И чем успешней они набирали силу и яснее декларировали свои истинные цели, тем больше он от них отдалялся.

В Верховном Совете, избранном I съездом депутатов, вокруг Бабурина объединяется группа единомышленников, которые не горели желанием следовать указаниям ЦК КПСС и входить во фракцию “Коммунисты России”, но и не хотели исполнять установки доминировавшей в парламенте “Дем. России”. То есть не хотели крушить союзный Центр, поспешно заменять партийную вертикаль власти в РСФСР на президентскую и копировать западную модель экономики.

Эта группа образует фракцию “Россия”. Собственных сил для победы в завязавшейся схватке с “Дем. Россией” у нее не хватало. Фракция же коммунистов, сбитая с толку метаниями Горбачева, сохраняла нейтралитет, что позволило Ельцину за две недели получить пост президента, за два месяца обрести фактическую независимость от высших органов власти СССР и потом разгромить трусливую союзную бюрократию, попытавшуюся поставить его на место.

Бабурин и фракция “Россия” никоим образом не были причастны к действиям ГКЧП, и им ничто не мешало, сохраняя лицо, признать триумф “Дем. России”, отказаться от противоборства с ней и тем самым обеспечить себе безоблачное существование в новой народившейся системе власти. Но в то самое время, когда Александр Яковлев под одобрительный рев толпы “деморосов” у Дома Советов требовал расправы над всеми, кто так или иначе потворствовал ГКЧП, Бабурин едет защищать обвиняемых в идейной подготовке путча русских писателей, у которых демкомиссары вознамерились отобрать их особняк на Комсомольском проспекте. Когда же Ельцин, вопреки всем законам, издает указ о роспуске КПСС, то Бабурин, никогда не питавший симпатий к ее здравствующим вождям, заявляет, что остается членом запрещенной партии и не собирается из нее выходить. Чуть позже он войдет в редколлегию газеты “День”, которую пресса победившей демократии именует фашистской, и станет выступать на митингах, где скандируют: “Банду Ельцина - под суд!”

ПОСЛЕ АВГУСТА 91-го Бабурин не поступился ни единым принципом, не отрекся ни от одного своего политического союзника, ни разу перед столпами режима Ельцина не прогнулся, чем отрезал себе все пути к государственным постам в этом режиме.

Превратить славу в нечто съедобное ее обладатель вполне может и, оставаясь в оппозиции к исполнительной власти,- без всяких должностей в последней. Это убедительно продемонстрировал Владимир Вольфович Жириновский. Пятилетку своей известности он употребил во имя и во благо собственной семьи и партии, которая, в меру браня власть и час от часу оказывая услуги ей и капиталу, сделалась весьма богатой корпорацией, имеющей все: парк автомобилей, в том числе 13 “мерседесов”, офисы в каждом областном и каждом крупном районном городе, деньги на партаппарат, на издание газет и книг, на пышное празднование юбилея вождя…

Бабурин в конце 91-го вместе с несколькими народными депутатами РСФСР учредил движение “Российский общенародный союз”. Его влияние в Верховном Совете вряд ли было сильней, чем ныне у фракции Жириновского в Думе. Но тогда парламент играл в деловой жизни страны более значительную роль, и шуры-муры с председателем РОСа Бабуриным вожделели завести самые разные свежевылупившиеся бизнесмены, для которых важно было - не какого цвета кошка, а способна ли она ловить мышей. Депутаты из РОСа могли приносить пользу людям из числа разбогатевших на реформах “шоковой терапии”, и, стало быть, могли по-тихому закладывать материальную базу своего движения ограбленных этими реформами и не испытывать при том никаких угрызений совести, ибо деньги - это оружие, и главное - не как оно добыто, а на какие цели направлено.

Шансы на вооружение РОСа Бабурин до кончины Верховного Совета практически не использовал. Не использовал, вероятно, потому, что в то время абсолютно не стремился заиметь собственную, подконтрольную ему лично, мощную массовую политическую организацию.

Через три месяца после I съезда РОСа, в феврале 92-го, Бабурин выступил с инициативой объединения красных, коммунистических партий и движений - с белыми, патриотическими. К осени того же года эта идея воплотилась в структуре Фронта национального спасения. Бабурин, являясь де-факто лидером парламентской оппозиции, мог с полным правом претендовать на первую роль и в оппозиции внепарламентской. Но он даже не попытался забрать бразды правления в ФНС, и руководителем его исполкома был избран Илья Константинов.

Возглавив РОС и став одним из пяти сопредседателей Фронта национального спасения, Бабурин, по сути, остался политиком-одиночкой, политиком-горланом, но не главарем.

РАССТРЕЛ ДОМА СОВЕТОВ заглушил трепетание всех голосовых связок, и с лидерством в оппозиции Бабурину пришлось расстаться. Квелое его движение было допущено до выборов в Думу, но подписей собрало в обрез, и когда двадцать тысяч из них после налета ОМОНа исчезли, оно не попало в избирательные списки. Бабурин прошел в Думу по одномандатному округу в родном Омске. В новом парламенте его узнавали, но замечали редко. Сольные партии для политиков-одиночек в Думе не предусматривались. В ней могли солировать только предводители депутатских ватаг: Зюганов, Жириновский, Явлинский…

К очередным парламентским выборам в 1995 году страна начала подзабывать Бабурина, и его совместный с плачущим большевиком Николаем Рыжковым избирательный блок “Власть - народу!” пятипроцентный барьер не перешагнул. Но фракция КПРФ добавила к числу их сторонников из депутатов-одномандатников несколько депутатов-коммунистов, и в результате родилась депутатская группа “Народовластие”, от имени которой Бабурин получил пост зампреда Думы.

Деятельность его на этом посту, как и в роли председателя РОСа, около двух лет в поле зрения широкой публики почти не попадала. Не попадала до октября прошлого года. Тогда лидеры нынешней парламентской оппозиции: Зюганов, Рыжков и Харитонов - сняли с повестки дня Думы вопрос о недоверии правительству Черномырдина, а Бабурин начал собирать подписи депутатов за возвращение к недоверию. Это заставило Зюганова заявить журналистам: “Мы, распределяя посты в Думе, выдвигали условие - по всем важнейшим вопросам предварительно консультироваться с нами. Бабурин это обязательство не выполнил”.

Данное заявление нельзя было рассматривать иначе, как приговор: мы Бабурина сделали зампредом Думы, мы его и разжалуем. Но исполнения приговора не последовало ни в октябре 97-го, ни в июне 98-го. Почему?

Недоброжелатели Бабурина из оппозиции оставили его в покое отнюдь не из милости, а потому что неожиданно для себя вдруг выяснили: за два с половиной года пребывания в тени Бабурин незаметно нарастил мускулатуру, при которой его трудно без последствий переставить с места на место. В бытность депутатом Верховного Совета он чурался черновой оргработы. В бытность запредом Думы, оказывается, ею не гнушался. На последнем съезде его РОСа участвовали делегаты из 62-х субъектов Федерации. Среди них были местные законодатели и 11 депутатов Госдумы. Еще два десятка думских депутатов готовы присоединиться к Бабурину, если он со своими сторонниками выйдет из “Народовластия” и объявит о создании новой депутатской группы, разрушив тем самым рыжковскую.

К своему образу яркого политика-оратора Бабурин мало-помалу прибавляет черты крепкого политика-организатора, что при безупречной его репутации непреклонного слуги Отечества может привлечь к нему множество людей из самых разных групп населения.

С 91-го года Бабурин и его РОС пишут в их документах: экономические реформы в России должны опираться на наши национальные традиции, и мы должны прежде всего создавать условия для развития отечественного предпринимательства.

Сейчас власть, дабы вырваться из финансового кризиса, начнет драть три шкуры не с олигархов-компрадоров, составляющих ее опору, а именно с отечественных коммерсантов и промышленников. Национальный бизнес вынужден будет защищаться и, соответственно, политизироваться, и не исключено, что он в значительной своей части может сделать ставку на Бабурина, патриотизм которого не нуждается в доказательствах.

Около половины респондентов в некоторых опросах на предмет “Кто есть кто в российском политике” считают, что Бабурин является одним из лидеров КПРФ. Его приверженность принципам социальной справедливости - очевидный факт для огромного числа граждан. Как очевидно для них и то, что Бабурин, в отличие от многих деятелей Компартии, никогда не сюсюкал с поправшей эти принципы властью и никогда не вступал с ней в сомнительного свойства компромиссы.

Запрос на Бабурина в обществе появится. Появится, если в надвигающейся смуте он найдет способы предъявить стране те качества политика, которые у него есть в наличии.