Непотопленный островок интеллекта Александр Механик

Непотопленный островок интеллекта Александр Механик

Небольшая высокотехнологическая компания принципиально не дает откатов, не берет кредиты и постоянно судится с госорганами. Государство ей пока только мешает, но фирма жива и надеется на промышленное возрождение России

section class="box-today"

Сюжеты

Технологии:

Все в разведку

Лучше только танки

/section section class="tags"

Теги

Наука

Технологии

/section

В предыдущем номере нашего журнала опубликована статья «Инновационное дао Поднебесной», в которой рассказывается об успехах инновационного развития Китая. В частности, о поддержке, которую китайское правительство оказывает своим национальным чемпионам в инновационной сфере, благодаря чему они развиваются с необыкновенной быстротой и занимают ведущие места на мировых рынках. На Пуцзянском форуме, где присутствовал один из авторов той статьи, обсуждали результаты исследования российских технологических «газелей», входящих в рейтинг «ТехУспех», который составляет Российская венчурная компания (РВК) с партнерами. Это быстрорастущие средние инновационные фирмы, достигшие оборотов в сотни миллионов — миллиарды рублей. Но их результаты разительно отличаются от результатов китайских компаний. Если китайская фирма вырастала за 15–20 лет до миллиардных оборотов в долларах, то наша — в рублях. Причины такого разрыва мы решили рассмотреть на примере ООО «НПП “Резонанс”» из Челябинска, которое в 2013 году вошло в топ-50 рейтинга «ТехУспех» с оборотом более 400 млн рублей. Интервью с основателем и владельцем «Резонанса» Владимиром Коровиным мы публикуем сегодня.

figure class="banner-right"

var rnd = Math.floor((Math.random() * 2) + 1); if (rnd == 1) { (adsbygoogle = window.adsbygoogle []).push({}); document.getElementById("google_ads").style.display="block"; } else { }

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

Главных причин, как ясно из интервью, две. Во-первых, отсутствие спроса на инновационные изделия, который должна порождать промышленность, а во-вторых, плохой инвестиционный климат, главная составляющая которого — отношения между бизнесом и государством, точнее, конкретными государственными учреждениями, такими как прокуратура, налоговые органы, местные власти. Мы часто слышим жалобы предпринимателей и чиновников на плохой инвестиционный климат, присущий российской экономической системе, но не всегда точно понимаем, в чем именно состоят проблемы. Господин Коровин на примере своей компании их демонстрирует.

Генеральный директор ООО «НПП “Резонанс”», д. т. н. Владимир Коровин

 

— Компания «Резонанс» действует в сфере приборостроения. Мы разрабатываем и изготавливаем электронные приборы и электрооборудование для тракторов, автогрейдеров и прочей тяжелой техники. Вся продукция высокотехнологична. Как правило, с применением микроконтроллеров, электроники.

Самый большой объем занимают системы защиты грузоподъемных кранов. Они по математической модели крана определяют уровень его нагрузки, обеспечивают защиту от перегрузки, от опрокидывания и столкновения.

Есть немного заказов от оборонки, хотя в эту сторону мы не стремимся. Есть лицензия Роскосмоса на космическую деятельность и отдельные заказы по космической тематике. Но они в общем объеме выпуска продукции особой роли не играют.

В прошлом году мы организовали машиностроительное подразделение предприятия, разработали гусеничный бульдозер и изготовили его первый образец.

— Сами разработали бульдозер?

— Да, сами. Слегка необычно для нас, казалось бы. Вдруг из приборостроения решили в машиностроение удариться. Но машину мы сделали, показали на выставке СТТиТ-2014 в Москве. Машина неплохая получилась. Того же класса по тяговому усилию, как и машина ЧТЗ массой 17 тонн. Но уже другого технического уровня: гидростатическая трансмиссия, развитая система контроля и диагностики, удобное джойстиковое управление. Собираемся выпускать их сами в объеме порядка десяти штук в месяц.

Сейчас строим производственные корпуса специально под это производство. Есть инвестиционный проект, закупаем высокотехнологичное оборудование. Эта тема быстро развивается. Используя опыт тракторостроителей Челябинска и учитывая косность ведущих зарубежных тракторостроительных компаний, вполне реально создать машину с выдающимся соотношением цены и качества.

— Как развивался «Резонанс»?

— Компанию мы создали еще во время СССР — в 1991 году. Практически сразу после того, как в августе 1990 года вышло Постановление Совета министров СССР «О мерах по созданию и развитию малых предприятий». Тогда у нас была порочная идея заниматься только разработкой документации, действовать как инжиниринговая фирма. Продавать на заводы документацию на изделия.

Сначала нам казалось, что эта стратегия себя оправдывает. У нас была успешная разработка электронного счетчика электроэнергии. Мы получили патент на изобретение, заключили лицензионный договор с электротехническим заводом и передали эту разработку в серийное производство. Было выпущено порядка 20 тысяч штук этих счетчиков. Мы были воодушевлены и наивно полагали, что станем сказочно богаты. Но затем завод просто перестал платить. Мы не получали ни копейки и забросили эту тему. Считали, что малому предприятию бесполезно биться с крупным заводом. Разработка постепенно устарела, и производство изделий нашей конструкции было прекращено.

Тогда нам стало окончательно ясно, что нельзя заниматься только разработками. Оборот и прибыль компании в первую очередь должны быть от производства. Жизнь показала правильность этого подхода.

— Вы существуете двадцать три года, наверняка за это время менялся коллектив. Как вы решаете кадровые проблемы?

— К сожалению, за эти годы произошла деградация социального потенциала страны. Попробуйте найти, например, хорошего токаря, фрезеровщика. Система профтехобразования разрушена. Стимула нет, потому что нет промышленности. Нет промышленности, и наука не востребована. В результате разрушается корпоративная культура, наработки, взаимоотношения. А это все строится многие годы.

— А вы сотрудничаете с какими-то научными центрами, институтами и учебными заведениями?

— Сотрудничаем с Южно-Уральским государственным университетом. Это бывший Челябинский политехнический институт. Там есть светлые головы и опытные специалисты. Еще осталась люди со старой закалкой, с большим опытом. Но попытки проведения с ними совместных работ, как правило, заканчиваются неудачей.

Да, федеральные университеты сильно поддерживают. Но, как говорится, не в коня овес. Для того чтобы что-то сделать, нужна корректная постановка задачи, нужны реальные требования, нужен реальный объект. Нужно какое-то изделие, запущенное в производство. Значит, должен быть полный цикл: научные исследования, конструкторско-технологическая разработка, внедрение в производство, выпуск, поставка продукции. Когда промышленности практически нет, разработки университетов не нужны никому. Поэтому они привыкли работать сами на себя. Заканчивается все каким-нибудь отчетом, изготовлением какого-то макетика, про который потом забывают.

А когда ставишь конкретную задачу с жесткими требованиями по характеристикам изделия, срокам, ответственности, то тебя уже не понимают. Они от такого стиля работы, который сформировался, в частности, во времена СССР при создании ракетно-ядерного щита, давно отвыкли.

— Чем вы занимались прежде чем создать фирму?

— После института я попал на оборонный завод по производству электрооборудования для бронетанковой техники. Там я отработал почти десять лет. Потом меня переманили в Челябинский филиал Научно-исследовательского тракторного института. Там проводились очень сложные по тем временам и интересные работы по созданию радиоуправляемого бульдозера. Это была программа Госкомитета СССР по науке и технике. В 1986 году эти бульдозеры были направлены в Чернобыль. И мы вместе с ними. С Чернобылем, с работой бульдозеров в тех условиях и с проявлением негативных и позитивных черт характеров участников тех событий связана масса ярчайших впечатлений.

Кран «Ивановец» с прибором безопасности на телескопической стреле

Потом наступила эпоха гласности, перестройки. Разрешили создавать малые предприятия. И мы решили попробовать. Нас было трое. Один очень грамотный человек, к сожалению, эмигрировал в Израиль. Третий уехал на Север. Я остался до конца. Хотя защитил докторскую диссертацию и мог перейти на работу в университет. И вот уже двадцать три года занимаюсь этим предприятием.

— Какие факторы определили ваш успех? Все-таки столько лет простоять и успешно развиваться… У нас мало компаний, которые сумели выдержать столько лет успешной деятельности.

— Я бы сказал, твердость и последовательность в своих действиях. Например, часто бывает ситуация, что на компанию наезжают или предъявляют претензии какие-то органы власти. В этих случаях в других компаниях нередко пытаются «договориться», дать взятку. На наш взгляд, это ошибочная позиция. Мы, если считаем, что правы, несем не конвертик, а заявление в прокуратуру, в суд, в ФСБ. Поднимается шум, который коррупционеры не любят. Естественно, по всем или почти по всем таким заявлениям будет отказ. Но проблема, как правило, решается. Желание поживиться за наш счет исчезает. Мы из-за такой позиции отчасти прослыли скандалистами. Прошли через уголовное преследование.

— Даже так?

— Да, было. Это история с центральным аппаратом Ростехнадзора по приборам безопасности грузоподъемных кранов. Когда мы увидели, что это интересная тема и что мы в состоянии разработать и выпускать такие приборы, мы выяснили, что на всей территории страны на все крановые заводы без исключения такую продукцию поставляет один-единственный завод. И были письма и рекомендации центрального аппарата Ростехнадзора, даже нормативные, применять только приборы этого завода.

Мы решили, не зная, что нас ждет, приборы сделать лучше и дешевле. Полагая, что покупать будут у нас. Преодолевая барьеры, сделали образцы, провели испытания. Получили поддержку крановых заводов и местного управления Ростехнадзора.

А потом центральный аппарат Ростехнадзора разослал по всей России инструктивное письмо: наши приборы не применять. Без какого-либо обоснования причин. И начала раскручиваться спираль конфликта. Нас обвинили, что мы делаем продукцию, опасную для потребителей, и возбудили уголовное дело. Это было явно заказное уголовное дело. Не было никакого правонарушения, пострадавшего, материального или морального ущерба. А уголовное дело возбудили. Но мы и здесь продолжали действовать последовательно.

В конечном счете эта история закончилось нашей победой. Уголовное дело было закрыто в связи с отсутствием события преступления, все вопросы были урегулированы, барьеры сняты. А все наши недоброжелатели в центральном аппарате Ростехнадзора там уже не работают. И сейчас мы по объему выпуска приборов безопасности грузоподъемных кранов в России занимаем почти половину рынка. Вот такая ситуация.

К нам иногда обращаются: давайте, мы вам даем заказ, но взамен вы дадите такой-то откат. И многие ведь соглашаются. Мы же неизменно отказываемся, хотя при этом теряем заказы. Мы рассуждаем так: если наша продукция нужна, ее купят и без всяких откатов. Если же не особо нужна, то надо совершенствовать продукцию или переходить на выпуск другой. В общем, вот такая позиция: никому и никогда никаких взяток, никаких откатов. И по этой же причине мы не имеем из бюджета ни копейки. Не участвуем ни в каких тендерах. У нас убеждение, что честным путем, без откатов, выиграть нельзя. Может быть, где-то и можно, но надо столько попыток делать, что не стоит на это тратить время.

— А финансирование? Вы пользуетесь банковскими кредитами?

— Нет. Только за счет собственных средств. Мы работаем на свободном рынке. Если бы был разумный процент, то можно было бы об этом подумать. А так, брать кредиты — значит ухудшать финансовое состояние компании. Рентабельность у нас, конечно, не слишком велика, но в целом достаточна для того, чтобы развиваться за счет собственных средств. Это тоже для приборостроения и машиностроения достаточно редкий случай.

Я не исключаю, конечно, что мы будем брать кредиты, если в этом будет необходимость. Но пока не вижу, что спрос настолько велик, чтобы оправдать привлечение сторонних средств для развития. Сейчас ведь основная проблема предприятий — ограниченность сбыта продукции.

Многие машиностроительные предприятия России нередко работают по два-три дня в неделю. Объемы производства на этих заводах — это жалкая тень объемов выпуска во времена СССР. Они не могут продать свою продукцию. В этих условиях и нам брать кредит, запускать большой цех не имеет смысла. Экономическая ситуация в стране не позволяет развиваться. Понятно, что мы будем стараться увеличить свою долю на рынке, обеспечивая лучшее соотношение цены и качества своей продукции по сравнению с конкурентами. Но когда экономика в целом пикирует… Мы же не на Луне находимся.

— А вы не пытались выходить на внешние рынки?

— Выходу на внешние рынки мы придаем особо важное значение. Поставляем в Египет, Италию, Польшу, Бразилию, Индонезию и в другие страны. Но пока в небольших количествах. С этим тоже большие проблемы. Надо оформлять сертификаты, наша продукция относится к продукции двойного значения и требует экспертизы и так далее. Политика, проводимая нашими органами власти, не ориентирована на стимулирование поставок на внешние рынки.

— Сталкиваетесь с конкуренцией со стороны иностранных компаний?

— На зарубежных рынках сталкиваемся. А на внутреннем рынке в нашей сфере со стороны иностранных компаний конкуренция небольшая. Дело в том, что им требуется еще решать вопросы эксплуатационного сопровождения продукции. У нас-то по всей стране есть около ста сервисных центров. Мы их специалистов периодически собираем, обучаем, обеспечиваем материалами. Организовали даже некоммерческое партнерство по нашей тематике. А когда зарубежные компании предлагают свои приборы, то завод — изготовитель кранов спрашивает: «Если я у вас куплю ваш прибор, поставлю его на кран, кран пойдет в Якутию или во Владивосток и там выйдет из строя, то каковы будут ваши действия?» На это должен быть внятный ответ. А его часто нет. Это затрудняет выход на рынок иностранных компаний. Хотя, конечно, сильные зарубежные компании легко это организуют. Дело еще и в том, что российский рынок для зарубежных компаний относительно небольшой и малопривлекательный.

— То есть особого интереса пока нет.

— Какой интерес? Если продавать телевизоры, холодильники, то рынок России очень большой. А если продавать компоненты для строительно-дорожной техники, то сейчас на отдельно взятом заводе выпускаются десятки машин в месяц. У лидеров машиностроения максимум сто-двести штук. Для крупных западных фирм это мелочь.

Пульт управления краном разработки НПП «Резонанс»

Но по готовой технике, по бульдозерам, естественно, конкуренция очень серьезная. Она в основном будет определяться поставкой техники из Китая. Они продают очень дешево. Отчасти это обусловлено тем, что Китай проводит активную политику стимулирования поставок на экспорт. То, чего у нас нет.

— Какие основные проблемы вы видите для себя в нашей экономической жизни?

— Проблема номер один — деградация промышленности. В последнем докладе ФАС России «О состоянии конкуренции в Российской Федерации (за 2013 год)», представленном в правительство РФ, указано, что количество предприятий, выпускающих машины и оборудование, в нашей стране ежегодно сокращается. Сейчас их всего лишь 0,8 процента от общего количества предприятий. И особенно быстро прекращают свое существование предприятия в высокотехнологической сфере.

А сейчас еще санкции Европы. Мы уже начинаем ощущать это.

— Если не секрет, в чем?

— Пока был только один случай. Мы заказали оборудование для изготовления жгутовой продукции. Нам сказали: «Извините, из-за санкций поставки не будет. Возвращаем ваши деньги». И это первая ласточка.

Но главная проблема — действия органов власти. Сейчас у нас, например, налоговая проверка продолжается девятый месяц.

— Девятый месяц?!

— Они по закону имеют право проводить проверку два месяца, продлевать еще на два месяца. Получается четыре. И вправе на шесть месяцев приостанавливать проверку. Вот они к нам приходят, два-три дня там попроверяют, выдадут кучу требований: «Предоставьте то, то и то». Объявляют перерыв, приостанавливают. Потом, через пару недель, возобновляют…

Последняя стадия: они у нас для проверки запросили всю конструкторскую и технологическую документацию. Хорошо, что хотя бы согласились взять ее в электронной форме. Конструкторский отдел неделю работал, чтобы извлечь из базы данных пять тысяч файлов и преобразовать их в нужный формат. Сейчас дальше они анализируют. Ждем очередного требования. Буквально террор.

— А они объясняют, зачем налоговой инспекции конструкторская и технологическая документация?

— Они ничего не объясняют. Но смысл понятен. Им нужны доначисления налогов, штрафы, а у нас нарушений пока не нашли. Вот и хотят проверить себестоимость, то есть посчитать, сколько каких материалов, компонентов в изделиях. И проверить, не закупили ли мы лишние детали, не уклонились ли от налогов. Это уже какой-то цирк и маразм.

Еще тут явилась к нам прокуратура с проверкой нелицензионного программного обеспечения американской компании Autodesk Incorporated. Причем привлекли для проверки только специалистов этой компании, что предопределило результаты проверки. США против России ввели санкции. Компания Autodesk Incorporated разослала письмо всем своим партнерам с приложением списка предприятий на 14 страницах, которым запрещена поставка программ, их обновление и сопровождение. Это практически все ведущие предприятия оборонного комплекса страны. Получается, что прокуратура, действуя внутри России, фактически присоединилась в санкциям США и добивается, чтобы Autodesk Incorporated взыскала с нас миллионы рублей за использование их программного обеспечения. Лучшего применения прокурорским полномочиям не нашлось. И время для защиты интересов американской компании выбрано очень «удачно».

Бульдозер разработки НПП «Резонанс»

А потом прокуратура пришла еще раз и увидела, что мы проводим капитальный ремонт здания. Это замечательная возможность выявить «нарушения» и привлечь к ответственности. Говорят: «О нет, это не капитальный ремонт. Это у вас реконструкция». И нам предписание: прекратить эксплуатацию здания. А как прекратить? Что это значит? Там оборудование стоит. Уволить около сорока сотрудников?

Мы опять стали действовать в нашем стиле. Не прекращаем производство, начинаем оспаривать. Представили экспертное заключение уполномоченной компетентной организации. Там сказано, что это не реконструкция, а капитальный ремонт, что это законно. Но я уверен, когда будет суд, что бы мы ни говорили, суд будет на стороне прокуратуры. Когда спорят два хозяйствующих субъекта, то суд еще может принять справедливое решение. Ему без разницы, в чью пользу принять, если ему не заплатил никто. А если с органом власти, то, как правило, хоть ты десять раз прав, суд будет искать малейшую возможность, чтобы принять сторону органа власти.

Всем органам власти глубоко безразличны проблемы предпринимателей. Формально в прокуратуре созданы органы по защите их прав. Есть уполномоченный по правам предпринимателей. Но у него и полномочий-то должных нет. Прокуратура пришла, выдала требование прекратить эксплуатацию здания. Какие экономические потери понесет предприятие — прокуратуру не интересует. Налоговая инспекция терроризирует, отвлекает от работы, ей наши проблемы тоже совершенно безразличны. Местные органы власти, администрации области, города и района ведут себя так же. За все двадцать три года деятельности предприятия ни разу не было такого, чтобы кто-то от органов власти пришел и спросил: «Какие у вас проблемы? Чем вам помочь?» Полнейшее безразличие.

— Что сейчас беспокоит вас больше всего?

— Проблема выживания предприятия. В условиях ухудшающегося экономического положения моя основная задача — хотя бы сохранить коллектив конструкторов, технологов, квалифицированных рабочих. Я надеюсь, что доживу до того времени, когда политика все-таки изменится. Ведь возродить былое могущество России, вновь сделать ее мощной промышленной державой можно лишь опираясь на еще не потопленные островки научно-технического интеллекта, к которым относится наша компания.