Андрей Фефелов «ГОЛОС ВНУТРЕННИХ КЛЮЧЕЙ, СЕМЯ БУДУЩИХ ЗАЧАТИЙ...»
Андрей Фефелов «ГОЛОС ВНУТРЕННИХ КЛЮЧЕЙ, СЕМЯ БУДУЩИХ ЗАЧАТИЙ...»
Громадный город в полночь спит в берлоге. И немота его нарушена едва — шипением колес и криками зарвавшихся гуляк…
Мутнеют звезды — будущее слепо! Сон фолиантов пыльных и молчанье укромных фресок. В зев ночного неба уходят шпили каменных строений. Свет редких окон, блеск ночных надгробий… Тяжел как мир каскад напластований — расколотый рекою Третий Рим.
Тиранят память канувшим величьем, терзают ум загадкой поколений: храпящий лев, закрывший морду лапой; прикрученный к подшипнику орел; единорог, прибитый к небесам.
Дыхание таинственных бульваров исполнено невидимой тревогой в тот миг, когда почившие века свой танец медленный тихонько зачинают. С легчайшим плеском все часы Москвы свой прерывают ход. И прекращают — мерцать и прыгать буквы на табло. И чудится хрустальный перезвон, как будто бы с полсотни колокольцев — взывают к ветру! Где-то в вышине Георгий змия пикой попирает. А на холмах соцветиями зданий мерцает Вечный Град, воспламеняясь желанным и немыслимым рассветом. В лучах которого, увитые плющом, янтарно светятся фасады пантеонов. И золотыми гроздьями пылают ряды веселые соборных куполов. Космические конусы Кремля теряются среди листвы весенней, как витязи, семь сталинских высоток вокруг него стоят! А где-то там… Далекие, как ангельские трубы, грохочут трассы будущей России.
Когда летят по струнам, как по рельсам, стальные перезвоны поездов, тогда, попав в великие объятья, в нежнейшие тиски грядущей жизни Восток и Запад пожимают руки. И тают километры пустоты. Империя земли, воды и света, огня и воздуха — суть завтрашней страны. На фоне облаков дрейфуют мирно — чудовища благие цеппелинов. А реки переполнены ладьями и баржами, скользящими по водам.
Плотины, станции, каналы, шлюзы, храмы — страна священных рек и рощ, открытых ветру. Страна морей и новых городов, затерянных в пространствах вдоль дорог. Стальной Великий путь пересекает чело материка и перламутром — сияют пики Нижнего Памира.
Крестами, звездами, пшеничными гербами, хвощами мачт антенных в свет несется родная сторона. И ожерелье столиц сияет: ярмарка народов, журчание имен знакомых с детства. Парад культур, наречий, и ландшафтов — цветное одеяло континента! Сокровища, разбросанные в текстах, сокрытые в намоленных озерах, как чудный Китеж-град, где непрерывно старается неведомый звонарь…
Бездонный город в полночь спит в берлоге. Утопия утоплена была, погружена во тьму морских глубин! Как поплавок, утянутый грузилом, — легла на дно, погрязла в темноте, застряла в гнили сероводорода. Скукожилась и, лопнув по краям, залипла в зоне сжатий и давлений. Но вот тихонечко, как будто субмарина, она пошла наверх и тихо вышла в наш мутно-серый слой.
Сегодня-завтра — её со взрывом выбьет на поверхность, в пространство волн и солнечных лучей, под жгучую лазурь в кипящий пенный мир… Она подскочит выше. И воспарив, как сказочный корабль, пробьет собой кисейные покровы — молочных облаков. И окунувшись в светящиеся сини стратосферы, уйдёт в чернила космоса — туда! К пылающим колесам мирозданья. Уже за ними пребывает Вечность, с улыбкою взирая на движенье проснувшейся души…
Великая мечта родится вновь, и оживёт убитый воин! Мертвою водою облиты раны, сросшееся тело лежит недвижно в лоне континента. Готово всё — мы ждем живой воды, великой цели придающей смысл земному бытию!
Когда случится чудо — зеркальный хлад очей растопят слезы. Окоченелость рук заменит сила, тоска сменится мукой пробужденья. И первый вздох младенческий раздастся, как грохот грозовой, несущий жизнь полям. И дрогнет воскрешенное пространство. Поднимется Империя из праха — взойдет колосс в титановых доспехах, как часовой Земли в плаще из плазмы. На полюсе рыдающих ветров он встанет вновь хранить покой и мир.
"Один среди враждебных ратей —
Не их, не ваш, не свой, ничей —
Я — голос внутренних ключей,
Я — семя будущих зачатий".
1