Людмила Лаврова ПОКОЛЕНИЕ ПОТСМОДЕРНИЗМА ("Осколки", литературно-публицистический журнал, №1, октябрь 2000 г., Москва)

Людмила Лаврова ПОКОЛЕНИЕ ПОТСМОДЕРНИЗМА ("Осколки", литературно-публицистический журнал, №1, октябрь 2000 г., Москва)

Не получилось написать просто рецензию на творчество молодых людей, объединившихся в журнале "Осколки", тоненьком сборничке, только что увидевшем свет. Изданный на скромные студенческие гроши инициативной группой начинающих поэтов и прозаиков, он неожиданно вызвал по прочтении мысли, далекие от того, что мы еще по привычке называем литературой.

Каждый раз, когда предлагают прочесть рукопись совсем молодого автора, возникает чувство удивления, замешанное на цинизме: надо же, пишут еще! Без надежды издаться и быть услышанными, пишут, несмотря на тотальный прессинг СМИ, "употребляющих" общество, как планктон, пожирающих любую попытку социальной рефлексии. "Обработка" молодежной аудитории на этом фоне особенно агрессивна. Диктат всяческих музканалов и р/с, до тошнотворности глянцевых "Омов" — это нечто вроде кувшина для выращивания будущего умственного и нравственного компрачикоса.

Беснующиеся толпы подобных особей от 14 до 18 лет можно было увидеть в первую новогоднюю ночь 2000 г. на Манеже и Красной площади, покрытых толстым "ковром" осколков от разбитых в животном чувстве восторга десятков тысяч бутылок из-под спиртного. Массовый психоз-2000, умело инспирированный СМИ, сбил молодежь в гигантское стадо. Чему же оно так радовалось, чего ожидало? Удовольствий, жратвы, судорог случки, одним словом — кайфа?

И вот — "Осколки". Некогда Большого стиля, традиции, философии в мире потсмодернизма и постистории, в действительности симулякров. На обложке графика Василины Орловой: город без людей. Пустота. Чтобы выйти на эти улицы, требуется отвага. Антоний Падуанский проповедовал рыбам. К кому обращаться теперь? Куда пойти сегодня испытывающему искус творчества человеку? Где найти слушателей для первой робкой "проповеди"?

"Толстые" журналы — это, как правило, бастионы "своих", есть печальный опыт заинтересовать некоторые из них неизвестным именем, знаю. Издательства? Да, их много, но на глазах судьба способной студентки Литинститута, тщетно толкавшейся со своей прозой по московским издательствам и получившей в результате ценный совет. Нынче она его и выполняет с успехом: сорганизовавшись еще с несколькими, не менее способными людьми, "строгает" девушка и Ко по роману в месяц, рифмуя "любовь" и "кровь" с "жареной" атрибутикой криминальных хроник бульварных газет. И за это "варево" хорошо платят и дают полосные рекламы в "Книжном обозрении". Рынок, господа!

По правде говоря, тот факт, что кто-то из нынешних двадцатилетних (и около) выбирает одиночество писателя, путь самостоятельных раздумий над собой и происходящим вокруг, с прагматической точки зрения никак не объясним. Как уже говорилось, денег это занятие не приносит, славы — тоже. Такие начинания (а у ребят есть намерение продолжать), как журнал "Осколки", скорее, отчаянный поиск единомышленников, создание определенной среды, где творческая личность не ощущала бы себя изгоем. Ведь наше общество мало того, что раздроблено и ценностно дезориентировано, его молодая часть вообще лишена какой-либо культурной почвы. Осаждаемая соблазнами богатства и успеха, с одной стороны, а с другой — "пулеметным техно" и провалами наркорая, что выбирает (кроме пепси) молодой человек, переступающий порог школы? Да и есть ли у него, по большому счету, выбор? Даже у тех, кто, по замечанию современного философа В. Кутырева, "по/д/саженный": "...Богатство... сколько дает, столько и забирает. Дает извне, а отнимает изнутри, особенно у тех, кто его "получил" — украл или от родителей... этим людям надо сочувствовать. Они — паразиты, — без корней, строятся на чужом фундаменте и со второго этажа. По/д/саженные. Большинство из них делает не то, что хочет. Это значит, живет не своей жизнью. Люди с отношениями, но без свойств" ("Разум против человека. Философия выживания в эпоху постмодернизма").

Для многих страшно это додумать до конца, но ведь придется, если хотим остаться как народ: сегодня востребовано и успешно то, что работает на разрушение, на деструкцию во всех сферах нашей жизни. Культура — ядро народного самосознания, и на нее направляется главный удар. Вот социолог Б. Грушин в полосной публикации "НГ" прямо декларирует: русизм — помеха для либеральных реформ и вхождения в мировую цивилизацию, уже вырастает (или выращивается?) новый тип личности евро-американского склада, и это благо.

И вот на "Эхо Москвы" выступает некто Б. Зосимов, создатель и идеолог российской версии MTV, которое направлено прежде всего на молодежь. MTV-Раша представляет собой, по замыслу Зосимова, не просто развлекательный музыкальный канал, а "школу" — тот самый "кувшин", — где формируется "новый российский человек", видимо, уже без "русизма". Зосимов не скрывает, что занимается зомбированием, так и сказал в эфире, но ведь это на пользу, уверен он. Человек, довольный собой и своей деятельностью, Зосимов уверен, что молодежь должна забыть о прошлом, все советское, русское обязано отмереть. Жить здесь и сейчас, существовать в ритме и тональности незатейливых песенок-штамповок о личном счастьице, "колбаситься" под них на дискотеках и не думать ни о чем "плохом". Долой старичье с его навязчивыми попытками "ограничить" "свободу", "осмыслить" прошлое и сегодняшний день! Программируя ублюдочные потребности, дизайнеры Зосимова закладывают подобную же, ублюдочную, сущность индивида, которой можно с легкостью управлять.

Помнится, в начале "перестройки" идеолог р/с "Свобода" Б. Парамонов сетовал, что в России много пишут стихов. Этот несомненный атавизм, говорил он, будет мешать либерализации общества и реформам в экономике. Еще бы, личность, одаренная творческой фантазией, способная к саморефлексии — трудноуправляема. И потом — само наше слово тянет нас в глубины исторических архетипов России, в ее прошлое, в культуру. Не потому ли столь часто мелькают в рекламе, в названиях некоторых газет — буквы "латиницы", вторгающиеся в привычный кириллический ряд, наводняют издания уголовный жаргон, мат, иностранные словечки. Это — проект "новый язык", тот самый настигший нас новояз, чтобы скучной архаикой, пригодной для узкого круга маргиналов, выглядели Пушкин и Достоевский, Бунин и Толстой, Горький и Шолохов.

Поколение — заветное слово для трудящихся над образом России-мутанта. Вот эпизод из недавней ТV-программы. Ведущий опрашивает молодежь лет 15-16: "Кто сказал "поехали" и махнул рукой?" — ответа нет. Показывается фотография — ответа нет. "Как же так, — изумляется ведущий. — Это же первый космонавт в мире, наш Гагарин!" "Да, — невозмутимо возражает девушка, — но ведь он из другого поколения".

Педофилия как следствие торжествующей педократии — это, конечно, тема другой статьи, — но как мертвое явление она захватила и нас, иначе чем объяснишь такое огромное количество молодящихся "жеребиц" и "жеребчиков" на страницах модных журналов, на экране и тусовках "элиты". Мысли "агу" и чувства "агу", агу-культура и агу-ценности, коротенькие, как у "благоразумного" кукольного Буратино. Куклы, марионетки — кругом. Куклы покрупнее дергают за ниточки. Тотальная цивилизация кукол, управляемая биржевыми индексами мировой финансовой олигархии.

Оказавшиеся на крошечном плацдарме личной свободы "Осколки" не пытаются создать альтернативную реальность, они отвечают существующей, как, например, Сергей Шабуцкий в следующих строках:

Нынче наши песни — потсмодернизм.

У кого короче, тот и модней.

Нынче наше творчество — поиск цитат.

Кто раньше это понял, тот теперь богат.

"Мы ходим по свету, собирая свою жизнь по кусочкам, мучительно пытаясь найти себя в этом мире... нас пытаются загнать в рамки, подчинить себе наши жизни и наши мысли, обрести власть над нашей свободой, данной нам от рождения... мы не должны задыхаться в пустоте, мы есть, и нам есть что сказать... мы протягиваем руку всем, кто согласен с нами", — вторит ему Евгений Назаренко в программном материале "Призыв к объединению!"

Поколение "потсмодернизма", издевательски переставляя буквы в довлеющем ныне термине, пока хоть таким путем стремится разрушить заданные им параметры существования. Пытаясь понять Къеркегора как человека, не только мыслителя, Роман Шебалин в эссе "Она обнимает облако..." как будто призывает читателя отойти от упрощенных и навязанных схем в познании ближнего. Другого. В конечном счете, и себя, автора, и тех, кто объединился с ним под одной обложкой.

Они говорят с нами, эти молодые, языком утрат, "потерь", по выражению поэта Дениса Карасева, и в небольшом, поражающем меткостью наблюдений рассказе Василины Орловой "Ожидание" — это ощущаешь особенно остро.

Главная же потеря — потеря Целостности образа мира — это не дефект восприятия реальности авторами журнала. Это статус-кво того бытия России, в каком она входит в новое тысячелетие.

Ковер из бутылочных осколков на Красной площади... осколки юных душ, тянущихся к соединению. Для меня — два символа уходящего времени.

Потсистория, потсмодернизм, потсиндустриальное общество, что там еще? Нате!