И заживо в танке сгорел
И заживо в танке сгорел
Они сражались за Родину
И заживо в танке сгорел
СУДЬБА
Последняя папина открытка
с фронта от 02.10.1943 г.:
«Дорогие мои! Давно не писал вам, всё не было возможности. Сегодня можно отправить. О том, что я жив и здоров, писать не стоит, эта открытка сама подтверждает это. Вот уже почти месяц, как я на фронте. Жизнь очень интересная. Наша часть идёт вперёд, освобождая деревню за деревней. Радостно видеть лица людей, которые теперь опять стали полноправными советскими гражданами, без боли нельзя смотреть на выгоревшие деревни. Да, он жгёт всё подчистую. Обо мне не беспокойтесь, вполне возможно, что опять не смогу долго писать, это значит, что мы движемся быстрее нашего тыла.
П/п № 73795 Гампер С.Л.
Просмотрено военной цензурой 14246».
Написано карандашом. Аккуратным бисерным почерком.
После форсирования р. Десны войска 65-й армии вели напряжённые бои на Гомельском направлении. Главные силы продвигались на запад к р. Сож. Разведка установила, что долина реки покрыта кустарником, редколесьем, а в некоторых местах сплошным лесом. Пойма изрезана старицами, небольшими озёрами и на всём протяжении заболочена. Русло реки извилистое, с большим количеством рукавов, т.е. правобережье представляло сложную водную преграду для танков и артиллерии. Было решено, что наиболее удобные места переправ – излучины реки в районах деревень Новые Терешковичи и Шарпиловка.
К исходу 30 сентября 1943 года инженерно-сапёрная бригада (подполковник Габер Иван Иванович) начала строительство тридцатитонного моста. В помощь ей было привлечено до трёхсот человек местного населения с тридцатью шестью подводами. К утру 4 октября строительство моста завершено, на западный берег р. Сож переправились два отдельных танковых полка и сосредоточились в лесу западнее Новых Терешковичей. Значит, всю ночь до 11 часов утра, когда началось наступление, папа, конечно, не спал. Наверно, выбравшись из душегубки своего «Валентайна» (британский пехотный танк МК-III), он, прислонясь к какому-нибудь дереву, курил и, возможно, писал нам свою наипоследнейшую весточку (до нас она, конечно, не дошла) или просматривал карманный англо-русский словарик… Уж не помню, откуда до меня дошла такая характерная подробность его фронтовой жизни – в перерыве между боями, когда товарищи уходили на танцы или ещё куда, папа упорно занимался английским, за что получил прозвище Наш профессор.
Мама рассказывала о своей последней встрече с отцом… Как он надеялся, что их часть получит наши танки, куда более прочные и надёжные, чем «Валентайны».
Танки атаковали передний край обороны противника западнее деревни Черничье и после трёхчасового боя вошли в деревню, прорвав сильно укреплённый оборонительный рубеж. Папиного танка среди них не было.
Из донесений о безвозвратных потерях 45-го отдельного танкового полка на 05.10.1943 года: «За день полк потерял сгоревшим МК-III – 1 шт.»
В этом танке и сгорел мой отец, лейтенант Гампер Сергей Леонидович, командир танкового взвода. До войны он успел окончить физмат ЛГУ. Зимовал на Земле Франца Иосифа. Со школьных лет главным его увлечением была радиотехника, он даже смастерил в подарок семье радиоприёмничек в спичечном коробке...
Гомельский краевед Михаил Адамович Тарасовец буквально по метрам и по минутам восстановил события того далёкого утра.
«До сих пор неплохо сохранился след на месте выхода танков на берег. Они прошли через линии окопов по низине, выйдя на позицию батареи, раздавив немецкие пушки».
Видимо, первым вышел на эту позицию папин «Валентайн» и лишённый возможности маневра был обстрелян с левого фланга. «С большой долей вероятности можно утверждать, что стреляла 88-миллиметровая зенитка, т.к. никаких других немецких противотанковых средств в этом районе не было. Именно здесь, в самом узком месте на излучине, и был подбит всего один танк, он неплохо проутюжил немецкие окопы – весь был обвешен проводами и колючей проволокой. Этот танк один из очевидцев боя назвал необычным. Ещё некоторое время он двигался по инерции – экипаж был уже мёртв. Этот «необычный танк» обеспечил проход пехоты в тыл противника.
После боя экипаж был предан земле непосредственно возле подбитой машины. Командир захоронен отдельно, экипаж – отдельно. Позже все захоронения были перенесены в деревню Старые Дятловичи. Спустя годы в деревне Чёнки был воздвигнут мемориал, и каждого погибшего в ближайшем районе перевозили на бронетанковых лафетах. Их имена выбиты на гранитной стене».
…Примерно в эти же первые числа октября 43-го года маме то ли приснился, то ли привиделся отец: он как бы парил перед окном в своём стареньком довоенном пальтишке и, смущённо улыбаясь, произнёс: «Я убит»…
Мама, конечно, никому об этом не рассказала, но спустя несколько дней пришла похоронка: «Гампер С.Л. во время боя при форсировании р. Сож 8 октября 1943 года геройски погиб и похоронен со всеми почестями».
В мою детскую память навсегда врезалось: мама, схватившись за живот, как будто надломилась и завыла. Потом мне объяснили, что на фронте погиб папа, только об этом не надо говорить бабушке, которой в этот момент дома не было.
В моём сознании не умещается, что значит «погиб». Это проходит мимо меня, но бабушке не говорю, молчу.
Ещё одна незатянувшаяся зарубка в моей памяти: бабуля бьётся головой о стенку. Догадываюсь – кто-то проговорился.
Маме не однажды снились вещие сны. В своём предсмертном бреду она повторяла: «грязь», «вода», «колючая проволока». Подробностей гибели отца мама не знала – не дожила. Только теперь, прочитав документы и письмо краеведа, я начала связывать этот мамин бред с реальностью – эту колючую проволоку, которой был обвешен подбитый папин танк, болотистую октябрьскую хлябь…
Почти до конца своих дней бабушка ждала сына. Много было у неё разных предположений, где он и почему не сообщает нам о себе. Наиболее впечатляющий вариант: папа потерял в бою руки и ноги и теперь находится в инвалидном доме на о. Валаам. После Победы спустя несколько лет стали появляться слухи, что одиноких и наиболее безнадёжных раненых свозили именно туда. А папа, зная, что у бабушки и мамы на руках неходячий ребёнок-инвалид, т.е. я, парализованная до его призыва в армию, принял решение как бы навсегда исчезнуть из нашей жизни.
Вот моё первое стихотворение «Памяти отца»:
Там за синими перелесками
Лишь фанерные монументы.
Мы убитым отцам ровесники –
Так развязываются легенды.
Даже стариться вы не можете…
Только карточки выгорают.
Только матери ждут:
«а может быть…»
Только дочери вырастают.
Всю жизнь я думала, что папа утонул вместе с танком при переправе через реку Сож. Утонул или сгорел? В снах нередко являлся мне то горящий, то тонущий танк, но отцовское лицо не выплывало из чёрной воды, не воспаряло над пламенем.
Только два года назад в моей жизни появился однофамилец Иван Гампер из г. Усинска (Республика Коми), который много лет посвятил своему фамильному древу и знает судьбы десятков, а может быть, и больше Гамперов, проживавших и проживающих в нашей стране и за её пределами. Благодаря ему я смогла узнать подробности гибели моего отца.
С одной стороны, до слёз больно, что я одна, без мамы, мысленно прожила последние папины дни и часы. А с другой стороны – под силу было бы ей это?
Все знают, что самая важная в жизни пора – детство. Только у меня оно не сложилось, его переехала война.
Галина ГАМПЕР, САНКТ-ПЕТЕРБУРГ
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии: