Апостроф
Апостроф
Кирилл Курбатов
22 августа 2013 0
Общество
Виталий ТРЕТЬЯКОВ. Из СССР в Россию и обратно. Воспоминания. М.: Ладомир, 2013, 264 с., 1000 экз.
Не так давно на полках книжных магазинов столицы появилась выпущенная издательством "Ладомир" первая книга серии "Из СССР в Россию и обратно. Воспоминания". Её автором является человек, которого не без оснований принято считать одним из основоположников отечественной журналистики, - Виталий Товиевич Третьяков, бывший главный редактор "Независимой газеты", автор учебника "Как стать знаменитым журналистом" и ведущий программы "Что делать?" на канале "Культура".
На вопрос о причинах создания этой книги автор отвечает, что считает непростительным не поделиться с читателями своим уникальным опытом - тем более, что не каждый известный человек, по мнению автора, способен целиком и полностью открыть душу перед читателем и выложить начистоту всё, что с ним происходило на протяжении его жизни. Но самая главная причина, побудившая Третьякова к созданию этой книги, заключалась, оказывается, именно в "любви к России, которая в те годы называлась СССР", и физическом неприятии потока клеветы и грязи, который ежедневно на неё вываливается. Ибо "Правда даже сегодня важнее и интересней Лжи, Обмана, Полуправды и Умолчания".
Интересно, что в те годы, когда Третьяков руководил "Независимой газетой", именно в ней появлялись такие знаковые публикации, как, например, статья советника Ельцина профессора Анатолия Ракитова, где целью "реформ" провозглашался "слом всей русской цивилизации". Но ведь главный редактор - это, условно говоря, машинист тепловоза, который не выбирает маршрут движения, а должен успешно довести весь состав от одной станции до другой, даже если дорога ему активно не нравится. Так сказать, ничего личного. Свободные люди в свободной стране
По словам Третьякова, основная цель его новой книги заключалась в том, чтобы показать "историю моей жизни на фоне истории моей страны". Неторопливая манера повествования больше всего напоминает длинные рассказы почтенного отца семейства, собравшего всех своих детей, внуков и правнуков у приветливого камина в старом загородном доме. Виталий Третьяков, если не с сыновней любовью, то, по крайней мере, с неким восторженным интересом, подробно повествует о родных и близких, иллюстрируя свой рассказ довольно качественными фотографиями, а также описывает самые яркие воспоминания детства (которое пришлось как раз на 1953-1964 годы, между сталинской и брежневской эпохами).
Рассказывает о том, что его семье - причём не только родителям, "ныне здравствующей Нине Ивановне" и "умершему в 1986 году фронтовику Товию Алексеевичу, названному, будучи неожиданным ребенком в честь одного из библейских персонажей", но и всем многочисленным родственникам, пришлось пережить на протяжении ХХ века. В частности, его деда по материнской линии, сельского священника, не покинувшего служение, несмотря на все опасности, вначале "раскулачили", а затем расстреляли, реабилитировав только в 80-е годы.
Но тема "сталинских репрессий" вовсе не является доминирующей в повествовании - как не была она доминирующей в жизни страны того времени.
Причем автор очень сожалеет о том, что, повзрослев, выбросил все свои дневники того времени, поскольку многие краски и подробности прошлого оказались утрачены. Но даже без них детские впечатления автора выглядят наиболее яркими: как лечили рыбьим жиром, как использовался телефон из спичечных коробков, как устраивались застолья с песнями в подмосковной Балашихе, как правильно вынимать занозу, как учили зажигать газовую конфорку, как была перепугана его родная Большая Коммунистическая улица убийствами маньяка, представлявшегося работником МОСГАЗА.
Очень трогательно, по-детски наивно рассказано о первой любви: "Звали её Наташа. Фамилии не помню. Лица не помню. Помню только имя и само чувство". А вот описание Тани Кисель: "Там были книги. Именно этим в первую очередь мне и запомнилась дружба с ней". Увлекательным выглядит подробное описание всех детских игр того времени, деревенского быта (походов за навозом и за грибами), учебы в школе.
Вообще, эти мемуары Третьякова проникнуты некоей грустью и ностальгией по счастливому детству, которое пришлось на тот период, когда эхо недавней войны начало утихать, жизнь каждый год изменялась к лучшему, у людей было ощущение себя как части не только великой нации, но и всего человечества, перед которым пали все преграды прошлого, а тайны космоса и микромира, казалось, будут вот-вот открыты
Что касается языка книги, то он выглядит в целом тяжеловатым (длинные предложения и обилие вставных конструкций - видимо, из-за того, что автор явно хотел написать её "не по-журналистски", и даже не "по-писательски" , а "по-левтолстовски"). И, на мой взгляд, уверенность автора предисловия Сергея Есина в том, что эта книга будет востребована читающей публикой, "открывающей книгу перед сном и достающей её из портфеля или сумочки в метро", выглядит не вполне обоснованной. Вряд ли из затеи Виталия Товиевича выйдет хотя бы новое "Детство. Отрочество. Юность". Хотя поклонники его творчества (возможно, такие тоже существуют) могут иметь на этот счёт совсем иное мнение.