Чёрное – с белым, белое – с чёрным

Чёрное – с белым, белое – с чёрным

Искусство

Чёрное – с белым, белое – с чёрным

РАЗБОР

В театре «Школа современной пьесы» зрителя спровоцировали взглянуть на хрестоматийную, раскатанную на цитаты пьесу через своего рода дихотомический фильтр. На этой сцене «Горе от ума» стало «Русским горем».

Иосиф Райхельгауз в очередной раз сыронизировал над названием собственного театра, которое сам же когда-то и придумал. Снова современность пьесы для него не датой написания определяется.

«Горе от ума», признанное одной из величайших пьес русской драматургии, по традиции понуждает постановщика и его единомышленников пробовать как можно детальнее препарировать текст, дабы полифоничность его всякому зрителю ясна была. Даже в последнем ряду галёрки. Райхельгауз со товарищи, в числе коих композитор Сергей Никитин и человек-универсал Вадим Жук, отправили полифоничность в отставку и затеяли свою игру со знаменитой грибоедовской пьесой. Никитинская музыка, уже известная как «Александра», и совершенно новая, классическое «Русское поле» и даже государственный гимн стали оправой для едких, порою циничных строк Вадима Жука. Чего стоит одно только «Славься отечество наше дымящее»! Нет, «Русское горе», конечно же, не капустник. Хотя именно к такому заключению придут многие из тех, кому каноническая классика милее импровизаций на тему. Но сегодняшняя жизнь слишком рьяно таранит многострадальную классику, чтобы не обращать на это внимания.

О том, что это именно игра с комедией, а не она сама в своей первозданности, зрителей предупреждают честно и сразу. Режиссёру играть с классикой не привыкать. «Чайка» у него и в виде детектива существует, и в виде оперетты. Чеховское «Предложение» («А чой-то ты во фраке») – так и вовсе опера-балет. Так что претензии к отсутствию некоторых действующих лиц, прославленных монологов и даже целых сцен, как говорится, не принимаются.

В сегодняшних реалиях в отличие от времён не столь отдалённых ни один из грибоедовских персонажей не монохромен. Чёрного и белого, в разных, естественно, пропорциях, хватает в каждом. Включая и Александра Андреича Чацкого. Согласитесь, человек действительно большого ума далеко не всеми в своём окружении воспринимается как господин, приятный во всех отношениях. И сегодня, как и двести, и сорок лет назад, обладателям ума (не путать с хитростью, практической смёткой и прочими столь востребованными ныне свойствами) в «отечестве нашем дымящемся» живётся не слишком счастливо. Ни в конкретно-материальном, ни в отвлечённо-творческом значении этого трудноопределимого понятия. Желающих убраться «вон из Москвы» среди них не становится меньше.

К финалу Чацкий становится весьма и весьма похож на Иосифа Бродского. Параллель не бесспорная, но отчасти объяснимая биографиями авторов спектакля, человеческая и творческая молодость которых пришлась на стык 60-х и 70-х. Но если в те времена противостояние человека и Системы рассматривалось как проявление гражданской/антигражданской позиции, то сейчас многие, в первую очередь те, кто г-ну Чацкому в ровесники годится, предпочитают не гражданскую позицию отстаивать, а своим умом обеспечивать себе и детям достойное существование за пределами родимого отечества, дым которого им совсем не так сладок, как хотелось бы.

Похоже, что играть с «Горем от ума» сейчас гораздо уместнее, чем ставить его на полном серьёзе. Так что первачей «Школы» вы в спектакле не увидите. Все роли, включая возрастные, играет молодёжь, облачённая в замысловатые бело-чёрные костюмы, позволяющие им то появляться, то исчезать среди «картонных» белых декораций, парящих на фоне чёрного задника (сценография Алексея Трегубова, ассистент по костюмам – Клёна Родкевич). Ни дать ни взять – чеширские коты из кэрролловской «Алисы»: они ведь и пофилософствовать горазды, а не только рассмешить.

И смеющийся зритель сквозь призму игры разглядит в Чацком (Алексей Гнилицкий) не только артистичного острослова, но и довольно занудного поклонника. А в Молчалине (Степан Рожнов) не столько мелкого подхалима, сколько человека, неплохо разбирающегося в психологии. И Фамусов (Иван Мамонов) не сводится к одному лишь маховому ретроградству: он может быть и заботливым отцом, и ценителем женской красоты. А Лизанька (Татьяна Циренина), даром что горничная, мечтает о неподдельном чувстве, поскольку знает истинную цену барским милостям. Слабым звеном в этом квартете пока остаётся только Екатерина Директоренко: её «игре в Софью» не хватает веры в предлагаемые обстоятельства.

Конечно, перед нами чистой воды провокация, затеянная с единственной целью: стряхнуть хрестоматийную пыль с универсальной микромодели так называемого цивилизованного общества, напомнить зрителю, в первую очередь молодому (то есть максималистски настроенному), о тех правилах, на которых оно стояло, стоит и, вероятно, долго ещё стоять будет. Дабы начал в нём вырабатываться здоровый иммунитет к негативным процессам в окружающей среде. Как к бубонной чуме или холере. На крайний случай – как к гриппу.

Виктория ПЕШКОВА

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии: