Николай Коньков САМОЕ СЕРДЦЕ РОССИИ
Николай Коньков САМОЕ СЕРДЦЕ РОССИИ
Николай Коньков
САМОЕ СЕРДЦЕ РОССИИ
Полтора часа до Нового года. Москва. Красная площадь. Позади меня — три ряда металлодетекторов с ОМОНом и "людьми в сером". "Спиртные напитки, колющие и режущие предметы проносить запрещено!" На последнем рубеже — как в аэропорту: выкладываешь всё металлическое из карманов, мужчин сверху донизу "прохлопывает" милиционер, женщин — его напарница. Разве что паспорт не спрашивают да разуваться не заставляют, спасибо и на том. Моя милиция меня бережет…
"Ожидающие, проходите дальше! Не задерживайтесь у входа! Праздничный концерт состоится на Васильевском спуске!"
Брусчатка, щедро посыпанная неведомыми лужковскими реагентами, скользит под ногами. Усыпанный желтыми лампочками ГУМ кажется невесомым, парит в декабрьском воздухе. На ГУМ-катке мелькают разноцветные и разновозрастные фигуристы (в управляющей компании Bosco Михаила Куснировича, видимо, прекрасно понимают символику своей работы). Зато подход к советскому некрополю у Кремлевской стены и Мавзолею перекрыт, вся площадь разбита на квадраты всё той же милицией — тут не забалуешь.
То есть порядок налицо. Но где же смысл?
Памятник Минину и Пожарскому припорошен снегом. За последние годы не было в Москве такой по-настоящему новогодней погоды: чтобы со снегом, белыми шапками на деревьях и легким морозцем… Даже боишься поверить в такое чудо природы. Говорят, грибное лето — к войне. А такая сказка — к чему? Влево от Собора Василия Блаженного текут желающие попасть на "спусковой" концерт — там возведена временная сцена, откуда доносится что-то попсовое: натужно-жизнерадостное и явно бездумное, как-то странно сочетающееся с крайне жестким порядком на площади и на подступах к ней. Что здесь ради чего: "менты" ради "попсы", "попса" ради "ментов", или и то, и другое — ради чего-то третьего?
Останавливаюсь напротив Спасской башни, под курантами, рассматриваю людей, собравшихся у самого сердца Москвы накануне 2010 года.
Кажется, здесь присутствует вся Евразия: славяне, кавказцы, "азиаты", китайцы, вьетнамцы, индусы, даже сикхи в своих традиционных тюрбанах… Удивительно — за полтора часа, проведенные на площади и возле нее, почему-то не увидел ни одного негра. Видимо, это — не для них. Не тянет...
А вот остальные... Большинство собравшихся — явно не любознательные туристы и не юные любители "оторваться". И даже символ "оранжевой эволюции" первопрестольной, пресловутые "таджики"-гастарбайтеры, чье паломничество на Красную площадь в прошлое новогодье вызвало такую паническую реакцию псевдорусских квазинационалистов, не сильно бросаются в глаза своим количеством.
Но чего ради накануне праздника все эти разные люди собираются здесь, на Красной площади, стоят на морозе? Чего ждут? Боя курантов? Явления народу российского президента с традиционными новогодними поздравлениями?
Почему-то мне кажется, что все они неосознанно ждут чуда, которое должно случиться здесь снова, как случалось некогда в уже позабытом прошлом. Их приводит сюда не просто "генетическая память", а то, что все они — капельки крови нашей России, всей Евразии.
Они притекли сюда, чтобы получить здесь мощный толчок и уже обновленными, наполненными живящим кислородом и сияющими светом, растечься по просторам континента — как в ноябре 41-го отсюда, с военного парада, уходили солдаты защищать Москву, а в июне 45-го, победители, бросали к подножию Мавзолея нацистские знамена...
Но это обновляющее чудо, конечно, снова не случится. Сердце России, сердце Евразии — давно не работает так, как должно. Оно перекрыто тремя рядами металлоискателей. В него воткнут ледовый каток, и его полосуют коньки фигуристов. Его биение заглушают вопли "попсы", которую специально запускают на Васильевский спуск, оскверненный посадкой "Сессны" Матиаса Руста...
Да, чуда не случится.
Помню, в последнюю свою поездку в Киев, мать городов русских, я специально ходил к ночному Софийскому собору поклониться тонким древним плинфам, пережившим нашествие Батыя и Гитлера, и десятки, если не сотни, других войн и пожаров. И пообещал им: "Мы еще вернёмся!"
Мы вернёмся. Пусть через десять, пятьдесят, сто или тысячу лет — нам не дано знать, когда исполнятся все земные и небесные сроки, и Красная площадь, сердце России, снова оживёт, забьётся в том ритме, который причащает наше время к вечности.