Слово о русском Иуде

Слово о русском Иуде

Ни Деникин, ни Милюков, ни Керенский — все главные русские борцы с Советской властью, с большевиками, оставшиеся к тому времени в живых, — не пошли за Гитлером воевать с Россией в обличье СССР, как их ни уговаривали. Хотя были еще в силах, да и авторитетом пользовались немалым. Однако они лучше всех понимали, что это — попытка заново сыграть в уже проигранную раз игру, но только теперь с чужой, вражеской помощью. А это для нормального русского человека — абсолютное табу, этого делать нельзя ни за что и ни под каким предлогом. Или, что еще хуже, самообман, скрывающий реальную помощь вражескому нашествию со стороны проигравших свою войну белогвардейцев.

Раньше надо было по-другому биться с красной сволочью. Побеждать надо было! А проиграли — теперь вините себя. Кайтесь, кусайте локоть. Молитесь за Россию. Больше ничего не остается.

Именно так и поступали эти мужественные и честные патриоты.

Про писателей и прочую интеллигенцию, творческую и научную, оказавшуюся в эмиграции, я и не говорю. В своем абсолютном большинстве они приветствовали победы русского оружия, гордились ими.

Однако было немалое количество людей (относительно всего населения СССР все-таки малое: менее 1 %), которые перешли на сторону врага, поддавшись на его агитацию или спасая свою шкуру, хотя были, несомненно, и те, что руководствовались идейными соображениями. Наиболее известной среди перебежчиков личностью, о которой спорят до сих пор, был генерал А. А. Власов.

Что пишут о нем наши гитлеристы? Вот, например, некий Алексей Широпаев, соединивший в себе достоинства Сталина (как непризнанный поэт) и Гитлера (как непризнанный художник), прославившийся на редкость мерзко-русофобной книжкой «Тюрьма народа», вывесил у себя в ЖЖ такой текст: «Увы, мне трудно верить в русский народ как в некое целое после всего того, что с ним сделали. Трудно верить в его историческую состоятельность, в его разум. И лишь одно внушает некоторую, весьма осторожную надежду: в ответ на возрождение имени Сталина забрезжило слабой звездой имя его антипода — генерала Власова… Кто такой Власов? Нижегородский крестьянин, в котором, несмотря ни на что, сохранилась тяга к европейским ценностям. То есть к свободе, собственности, праву. Власов восстал не просто против Сталина, а против исторической России, суть которой концентрированно выражал Сталин…» [21]

Немудрено, что откровение Широпаева либералы тут же разместили на сайте Гайд-парк под характерным заголовком: «Русский человек — сам себе палач, потому что в душе раб» [22]. Для них, ненавидящих русских всем нутром, это был славный подарок.

О Власове и власовцах написано вполне достаточно, чтобы до конца и до тонкостей разобраться в том, что это такое [23]. Я проделал эту работу для себя, у меня не осталось и тени сомнений. С легкостью сделает это и любой желающий. Однако я не прошу читателя доверяться моим убеждениям. Я прежде приглашаю на суд совести и чести более авторитетного, быть может, свидетеля: Александра Солженицына.

Солженицын против Власова

Даже самый убежденный его неприятель не заподозрит Солженицына в симпатиях к Советской власти. Вряд ли вообще можно назвать ее большего ненавистника — и человека, больше сделавшего для ее падения. И что же пишет Солженицын, которого одни называли совестью русского народа, а другие клеймили именно как «власовца», только «литературного», о том самом генерале Власове? Казалось бы, должен трактовать его как минимум нейтрально, «с пониманием». Ан нет! То есть понимание Власова у Солженицына — есть: великолепное, точное, патриотичное, с полным знанием предмета, с горьким опытом фронтовика, зэка, историка. «Литературный власовец» Солженицын знал больше, видел дальше и понимал дело куда глубже, чем сегодняшние задним числом очень смелые ненавистники большевиков. И пишет этот последний гигант русской литературы о Власове и РОА вот что:

«Листовки, сообщавшие о создании РОА — „русской освободительной армии“, не только были написаны дурным русским языком, но и с чужим духом, явно немецким, и даже незаинтересованно в предмете, зато с грубой хвастливостью по поводу сытой каши у них и веселого настроения у солдат. Не верилось в эту армию, а если она действительно была — уж какое там веселое настроение?.. Вот так-то соврать только немец и мог.

Никакой РОА в действительности и не было почти до самого конца войны. Все годы несколько сот тысяч добровольных подсобников — Hilfswillige, — рассеяны были по всем германским частям, на полных или частичных солдатских правах. Да существовали добровольческие противосоветские формирования — из недавних советских граждан, но с немецкими офицерами. Первыми поддержали немцев — литовцы… Затем из украинцев собралась добровольческая дивизия SS, из эстонцев — отряды SS. В Белоруссии — народная милиция против партизан (и дошла до 100 тысяч человек!). Туркестанский батальон. В Крыму — татарский… Когда немцы завоевали наш Юг, число добровольческих батальонов еще увеличилось: грузинский, армянский, северо-кавказский и 16 калмыцких… При отступлении с Дона ушел с немцами казачий обоз тысяч на 15, из них половина способных носить оружие. Под Локтем (Брянская область) в 1941 г., еще до прихода немцев, местное население распустило колхозы, вооружилось против советских партизан и создало существовавшую до 1943 г. автономную область (во главе — инженер К. П. Воскобойников) с вооруженной бригадой в 20 тысяч человек (флаг с Георгием Победоносцем), которая называла себя РОНА — Русская освободительная народная армия.

Однако подлинной всероссийской освободительной армии не создалось, хотя были фантазии и попытки к ней — от самих русских, рвавшихся к оружию освобождать свою страну, и от группы немецких военных с ограниченным влиянием, средним положением по службе, но реальным видением, что с оголтелой гитлеровской колонизационной политикой выиграть войну против СССР нельзя… Эта группа тщетно пыталась убедить гитлеровские верхи в необходимости германо-русского союза. В их фантазиях выдумывалось и название армии, и будущий ее ожидаемый статут, и нарукавная нашивка (с андреевским полем), носимая на немецком мундире.

…Это формирование к концу 1942 г. состояло из 7 тысяч человек, четырех батальонов, предполагаемых к развертыванию в полки, и понимало само себя как начало РННА — русской национальной народной армии. Добровольцев было больше, чем часть могла принять. Но — не было уверенности: из-за того, что не было доверия к немцам, и справедливо. В декабре 1942 г. часть была настигнута приказом о расформировании: по отдельным батальонам, в немецкое обмундирование и в состав немецких частей. В ту же ночь 300 человек ушли в партизаны.

Осенью 1942 г. Власов дал свое имя для объединения всех противобольшевистских формирований, и осенью же 1942 г. гитлеровская Ставка отклонила попытки средних армейских кругов добиться отказа Германии от планов восточной колонизации и заменить их созданием русских национальных сил. Едва решась на роковой выбор, едва сделав первый шаг на этом пути, Власов уже оказался нужен не более чем для пропаганды и так — до самого конца.

…Агитационные поездки Власова по занятым областям (снова — самочинные, без ведома и воли Ставки и Гитлера). В самодельно сшитой, никакой армии не принадлежащей шинели — коричневой, с генеральскими красными отворотами и без знаков различия — Власов совершил первую такую поездку в марте 1943 г. (Смоленск — Могилев — Бобруйск) и вторую в апреле (Рига — Печеры — Псков — Гдов — Луга)… Выступал Власов в переполненных смоленском и псковском театрах, говорил о целях освободительного движения, притом открыто, что для России национал-социализм неприемлем, но и большевизм свергнуть без немцев невозможно. Так же открыто спрашивали и его: правда ли, что немцы намереваются обратить Россию в колонию, а русский народ в рабочий скот? Почему до сих пор никто не объявил, что будет с Россией после войны? Почему немцы не разрешают русского самоуправления в занятых областях? Почему добровольцы против Сталина состоят только под немецкой командой? Власов отвечал стесненно, оптимистичнее, чем самому осталось надеяться к этому времени.

Германская же Ставка отозвалась приказом фельдмаршала Кейтеля: „Ввиду неквалифицированных бесстыдных высказываний военнопленного русского генерала Власова во время поездки в Северную группу войск, происходившую без ведома фюрера и моего, перевести его немедленно в лагерь для военнопленных“. Имя генерала разрешалось использовать только для пропагандистских целей, если же он выступит еще раз лично — должен быть передан Гестапо и обезврежен.

Шли последние месяцы, когда все еще миллионы советских людей оставались вне власти Сталина, еще могли взять оружие против своей большевистской неволи и способны были устроить свою независимую жизнь, — но германское руководство не испытывало колебаний: именно 8 июня 1943 года, перед Курско-Орловской битвой, Гитлер подтвердил, что русская независимая армия никогда не будет создана и русские нужны Германии только как рабочие. Гитлеру недоступно было, что единственная историческая возможность свергнуть коммунистический режим — движение самого населения, подъем измученного народа. Такой России и такой победы Гитлер боялся больше всякого поражения.

…Гитлер… в сентябре 1943 г. распорядился разоружить все добровольческие части и отправлять их в угольные шахты, затем переменил: перевести добровольческие части — на Атлантический вал, против союзников.

Таков был уже, по сути, конец всего замысла о независимой российской армии…

Так потерян был последний ускользающий смысл этого горького добровольчества: отправляли их пушечным мясом против союзников да против французского Сопротивления — против тех самых, к кому только и была искренняя симпатия у русских в Германии, испытавших на себе и немецкую жестокость, и немецкое самопревозношение…

Власовское окружение в мечтах и надеждах рисовало себя „третьей силой“, то есть помимо Сталина и Гитлера, но и Сталин, и Гитлер, и Запад вышибали из-под них такие подпорки: для Запада они были какой-то странной категорией нацистских пособников, ни в чем не замечательней.

…Жалкие газетки добровольческих частей были обработаны немецким цензурным тесаком. И оставалось власовцам биться насмерть, а на досуге водка и водка. Обреченность — вот что было их существование все годы войны и чужбины, и никакого выхода никуда.

Гитлер и его окружение, уже отовсюду отступая, уже накануне гибели — все так же не могли преодолеть своего стойкого недоверия к отдельным русским формированиям, решиться на тень независимой, не подчиненной им России. Лишь в треске последнего крушения, в сентябре 1944 г., Гиммлер дал согласие на создание РОА из целостных русских дивизий, даже со своей малой авиацией, а в ноябре 1944 г. был разрешен поздний спектакль: созыв Комитета Освобождения Народов России. Только с осени 1944 г. генерал Власов и получил первую как будто реальную возможность действовать — заведомо позднюю.

…Давно таимая, теперь разгоралась во власовском руководстве надежда на конфликт Советов с союзниками. Это отмечалось и в докладе германского министерства пропаганды (февраль 1945 г.): „Движение Власова не считает себя связанным на жизнь и смерть с Германией, в нем — сильные англофильские симпатии и мысли о перемене курса. Движение — не национал-социалистическое, и еврейский вопрос вообще им не признается“.

…Разве могло немецкое командование в свои тяжелейшие месяцы дать у себя в тылу беспрепятственно формироваться отдельной русской армии? Нетерпеливо дергали они на Восточный фронт — то противотанковый отряд (И. Сахарова-Ламсдорфа) в Померанию, то всю 1-ю дивизию на Одер, — и что же Власов? Покорно отдавал, всеобщий закон однажды принятой линии уступок, хотя отдачею единственной пока дивизии обессмысливался весь план создания армии» [24].

Ну вот, собственно, все основное тут и сказано. Что бы ни думали о себе солдаты РОА, какими бы мотивами ни руководствовались, а воевать им довелось, лишь защищая немецкий фатерланд. Когда те вынуждены были бросить их в бой как последний ресурс непосредственно уже на территории Рейха. И не с жидами и большевиками бились власовцы, как грозились и обещали, а с такими же русскими ребятами в шинелях да с войсками союзников. Одна только Тонька-пулеметчица, арестованная, судимая и расстрелянная в конце 1970-х, перебила более полутора тысяч человек, однако не руководящих еврейских кадров или энкавэдэшников, а своих же русских соплеменников…

Ни о какой идейной войне с Советской властью говорить всерьез тоже не приходится. Ибо, как мы видели, именно те мечты о «великой и свободной России», которые только и мог использовать для успеха своей пропаганды Власов, были категорически неприемлемы для его немецких господ.

Власов: речи и дела

Да и полно, не врал ли генерал-предатель русским людям и самому себе, выступая с запоздалыми прожектами? Поклонники Власова ссылаются на его «Пражский манифест» 14 ноября 1944 г., в котором, за полгода до окончательного разгрома и капитуляции своих немецких хозяев, он пытается агитировать против Советской России народ, уже добившийся с неимоверным трудом перелома в войне и уверенно идущий к победе. Страх перед поражением и его неизбежными последствиями выдавливал из Власова вымученные, неубедительные фразы такого типа: «За что же борются в эту войну народы России? За что они обречены на неисчислимые жертвы и страдания? Два года назад Сталин еще мог обманывать народы словами об отечественном, освободительном характере войны. Но теперь Красная Армия перешла государственные границы Советского Союза, ворвалась в Румынию, Болгарию, Сербию, Хорватию, Венгрию и заливает кровью чужие земли. Теперь очевидным становится истинный характер продолжаемой большевиками войны. Цель ее — еще больше укрепить господство сталинской тирании над народами СССР, установить это господство во всем мире».

— Добить врага в его логове! Отомстить агрессору, наказать его сателлитов, компенсировать наши потери! — так, совершенно правильно и справедливо, понимали свою задачу в нашем лагере все, от Сталина до последнего солдатика тыловых войск.

— Ни в коем случае не добивайте! — вопиет Власов, перепугавшийся за свою шкуру. Он требует, вопреки логике войны и здравому смыслу: «Своей целью Комитет Освобождения Народов России ставит:… б) Прекращение войны и заключение почетного мира с Германией».

Кому должен — всем прощаю: так это, кажется, называется. Написано так, будто и не было нападения Германии на Россию, будто можно все начать с чистого листа. «Почетный мир с Германией» — после всего, что она нам причинила?! В своем ли уме был генерал? До какой же степени надо было проникнуться интересами врага, чтобы предложить русскому народу такой вариант вместо блистательной Победы, чей призрак уже вполне зримо рисовался перед Красной Армией и всей нашей страной!

Власов между тем продолжал нести околесину: «Комитет Освобождения Народов России приветствует помощь Германии на условиях, не затрагивающих чести и независимости нашей родины. Эта помощь является сейчас единственной реальной возможностью организовать вооруженную борьбу против сталинской клики».

После того, что мы только что прочли о Генеральном плане «Ост», что, кроме горько-саркастического смеха, может вызвать этот пассаж?

Власов равно не способен был понять ни немецкую, ни русскую ситуацию. Можно ли было перед концом войны всерьез писать, например, что положение в России определяется «наличием антибольшевистских вооруженных сил в советском тылу; наличием растущих оппозиционных сил внутри народа, государственного аппарата и армии СССР». Ничего себе ошибочка!

И уж совсем неуместным, несвоевременным и идиотским выглядело финальное обращение к победоносно и неудержимо наступающему воинству: «Офицеры и солдаты Красной Армии! Прекращайте преступную войну, направленную к угнетению народов Европы. Обращайте оружие против большевистских узурпаторов, поработивших народы России и обрекших их на голод, страдания и бесправие». Глупо-то как, господи!

А вот что до сталинской тирании — тут Власов, конечно, был совершенно прав. Что было — то было. Только надо учесть маленькую деталь. Вся история русского народа — это постоянная необходимость выбирать между своим, отечественным, диктатором и властью инородческого нашествия. Так распорядилась наша судьба, расположив Россию в открытом всем ветрам, незащищенном пространстве и наделив ее лакомыми ресурсами. И надо сказать, что русский народ всегда делал в конечном счете один и тот же экзистенциальный выбор, нутром, шкурой, спиной понимая: лучше какой угодно, но свой диктатор, самодержец, чем самый замечательный и многообещающий вражий властитель. Так было при татарах, при поляках, при французах, при немцах… Таков алгоритм русской истории и судьбы. И глуп непроходимо тот, кто думает, что можно избежать этого выбора между двух зол — или выбрать чужеродное зло. Кто надеется, что гордый русский народ сделает или одобрит такой выбор.

Власов был труслив и неумен. А взявшие его на крючок немцы, напротив, умны, и видели его насквозь, ловко играя на его страхе, животном жизнелюбии и глупости. Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер, выступая 6 октября 1943 г. в Познани на совещании высших чинов администрации, охарактеризовал Власова вполне исчерпывающе: «Этот человек выдал все свои дивизии, весь свой план наступления и вообще все, что знал. На третий день мы сказали этому генералу примерно следующее: то, что назад вам пути нет, вам, верно, ясно. Но вы — человек значительный, и мы гарантируем вам, что, когда война окончится, вы получите пенсию генерал-лейтенанта, а на ближайшее время — вот вам шнапс, сигареты и бабы. Вот как дешево можно купить такого генерала! Очень дешево. Видите ли, в таких вещах надо иметь чертовски точный расчет. Такой человек обходится в год в 20 тысяч марок. Пусть он проживет 10 или 15 лет, это 300 тысяч марок. Если одна батарея ведет два дня хороший огонь, это тоже стоит 300 тысяч марок… А тут подоспели идеи господина Власова: Россия никогда не была побеждена Германией; Россия может быть побеждена только самими русскими. И вот эта русская свинья (diese russische Schwine) господин Власов предлагает для сего свои услуги».

Власовский безнадежно запоздалый манифест 1944 г. — смесь банальностей с утопическими, противоречивыми и даже вредными положениями, останавливаться на этом пустопорожнем документе, не имевшем силы и последствий, дольше не стоит. А вот о личности генерала надо бы сказать несколько слов в дополнение к гиммлеровской характеристике.

Власов, выходец из «простого народа», из нижегородских крестьян, успешно делал советскую карьеру, в 1930 г. уже был начальником штаба полка. Вступил в ВКП(б). В автобиографии пишет: «Проводил агитмассовую работу, неоднократно избирался членом партийного бюро школы и полка… Был избран членом Военного трибунала округа, членом Президиума районных организаций Осоавиахима и др. Партвзысканий не имел. В других партиях и оппозициях никогда нигде не состоял и никакого участия не принимал. Никаких колебаний не имел. Всегда стоял твердо на генеральной линии партии и за нее всегда боролся».

Закрытая ориентировка на него давала «ответственным товарищам в органах» исключительно позитивный образ: «Много работает над вопросом ликвидации остатков вредительства». Дело в том, что в 1937–1938 гг. тираноборец Власов был членом Военного трибунала в Ленинградском и Киевском военных округах. Ни одного оправдательного приговора, вынесенного по его инициативе, историкам обнаружить не удалось, то есть Власов напрямую участвовал в массовом терроре против комсостава РККА. Именно активное участие в репрессиях коллег-офицеров позволило Власову в 1938 г. получить важное назначение военным советником в Китай к Чан Кайши.

По возвращении из Китая Власов был отправлен инспектировать 99-ю стрелковую дивизию. В отчете будущий сателлит Гитлера вскрыл недостатки командования, самым существенным из которых было, что начдив «изучает тактику боевых действий вермахта». Того арестовали, Власова назначили на его место, он получает генеральское звание и награждается орденом Ленина за № 770. Потом он подарит орден группенфюреру СС Фегеляйну, но партбилет сохранит.

В «Обращении к бойцам и командирам Красной Армии» (декабрь 1942 г.) Власов заявит, что «объявляет врагами народа Сталина и его клику». Но вот что он в начале того же года писал в интимном письме любимой женщине, военврачу Агнессе Подмазенко: «Меня вызывал к себе самый большой и главный хозяин. Представь себе, он беседовал со мной целых полтора часа. Сама представляешь, какое мне выпало счастье. Ты не поверишь, такой большой человек и интересуется нашими маленькими семейными делами. Спросил меня: где моя жена и вообще о здоровье. Это только может сделать ОН, который ведет нас всех от победы к победе. С ним мы разобьем фашистскую гадину» (14 февраля 42 г.). Почти слово в слово о том же — в письме к жене: «Ты не поверишь, дорогая Аня! Какая радость у меня в жизни! Я беседовал с самым большим нашим Хозяином. Такая честь мне выпала еще первый раз в моей жизни. Ты представить себе не можешь, как я волновался и как я вышел от него воодушевленным. Ты, видимо, даже не поверишь, что у такого великого человека хватает времени даже для наших личных дел. Так верь, он меня спросил, где у меня жена и как она живет». Восторг!

Отмеченный и обласканный самим Сталиным, сей в будущем «бескомпромиссный и самоотверженный борец с большевизмом» был весьма далек от собственной пропаганды образца 1944 г.: «Мы здесь будем бить фашистскую сволочь и мечтать о нашем хорошем будущем. Мне кажется, оно уже и не так далеко. Разобьем фашистов — заживем еще лучше» (из письма от 21 февраля 42 г.).

Таков был этот довольно примитивный и бесчестный человечишка, которого кое-кто норовит одеть в тогу великого героя. Уж кем-кем, а героем он точно не был…

* * *

Некрасивый поворот история с генералом Андреем Власовым обрела в наши дни. Архиерейский Синод Русской православной церкви за границей (РПЦЗ) не просто оправдал Власова, а назвал его «символом сопротивления безбожному большевизму во имя возрождения Исторической России».

Сделал это Синод в связи с изданной в Санкт-Петербурге книгой протоиерея Георгия Митрофанова «Трагедия России. „Запретные темы“ истории ХХ века» (СПб.: Моби Дик, 2009). Автор ее — родившийся в городе-герое Ленинграде наш соотечественник, завкафедрой церковно-исторических дисциплин Петербургской духовной академии, призвавший пересмотреть отношение к генералу Власову, а также к другим известным русским коллаборационистам (в первую очередь к белоказачьим генералам П. Н. Краснову и А. Г. Шкуро). В благодарственном письме автору книги Синод заявил, в частности, следующее: «„Был ли генерал А. А. Власов и его сподвижники — предателями России?“, мы отвечаем — нет, нимало. Все, что было ими предпринято — делалось именно для Отечества, в надежде на то, что поражение большевизма приведет к воссозданию мощной национальной России. Германия рассматривалась „власовцами“ исключительно как союзник в борьбе с большевизмом, но они, „власовцы“, готовы были при необходимости противостоять вооруженной силой какой бы то ни было колонизации или расчленению нашей Родины».

То, что мы знаем о Власове и власовцах, противоречит этому заявлению. Свидетельствует высокопоставленный представитель тогдашнего германского МИДа Г. Хильгер о своей беседе 8 августа 1942 г. с Власовым и полковником Боярским: «Я прямо сказал советским офицерам, что… не в интересах Германии содействовать восстановлению самостоятельной российской государственности на базе великорусских устремлений. Советские офицеры возразили, что между самостоятельным российским государством и колонией возможны различные другие решения, например, статус доминиона, протектората или государства, которому оказывается помощь, с его временной или постоянной германской оккупацией».

Трудно увидеть в словах власовцев готовность «противостоять колонизации России». Есть все же некоторая разница между «мощной национальной Россией» и германским протекторатом, оккупированным вермахтом.

Вообще, следует знать, что «освободитель России» Власов, как некий искусственный Голем, был сконструирован в немецких военно-политических структурах еще до того, как возник в реальности. Вот что пишет по данному поводу специалист-историк:

«25 октября 1942 г. эта проблема была затронута в заметках руководителя политического отдела Восточного министерства доктора О. Бройтигама, адресованных А. Розенбергу. Наряду с изменением форм управления на оккупированных территориях и мероприятиями экономического характера, по мнению Бройтигама, требовалось, чтобы „авторитетные германские круги дали славянским восточным народам успокаивающие обещания относительно их судьбы“. Лучшим средством для этого могло бы стать создание антисталинского правительства во главе с одним из пленных советских генералов или политического центра, способного сконцентрировать вокруг себя недовольных режимом лиц. Также предлагалось формирование в пропагандистских целях вооруженных сил („освободительной армии“) этого центра. Во главе такого формирования рекомендовалось назначить „человека с известным именем и применять указанные силы на фронте, проводя при этом пропагандистские мероприятия с целью увеличения числа перебежчиков“. Бройтигам отмечал, что речь в данном случае идет о будущем германского народа, даже о проблеме, быть ему или не быть. „Если мы не изменим в последние минуты курса нашей политики, — писал он, — то можно с уверенностью сказать, что сила сопротивления Красной Армии и всего русского народа еще больше возрастет, и Германия должна будет и впредь жертвовать своей кровью… Если же мы сумеем переменить курс политики, то… этим самым нам удастся разложить Красную Армию. Сопротивление красноармейцев будет сломлено именно в тот момент, когда они поверят, что Германия принесет им лучшую жизнь, чем Советы…“.

Поднятая проблема обсуждалась 18 декабря 1942 г. на организованной Розенбергом встрече в Берлине с участием начальников оперативных тыловых районов Восточного фронта и представителей центральных военных управлений, ответственных за проведение политики и осуществление хозяйственной деятельности на оккупированной территории. Обсуждая возможности привлечения советского населения к активному сотрудничеству с немцами, военные представители недвусмысленно заявляли, что вермахт нуждается в непосредственном использовании населения оккупированных районов для ведения боевых действий и восполнения потерь личного состава войск. Без привлечения сил местного населения, по их мнению, не могла быть успешной и борьба с набирающим силу партизанским движением. Ради этой цели они готовы были пойти на определенные уступки в обращении с населением, такие, как ускоренное восстановление частной собственности, в особенности на землю, улучшение продовольственного обеспечения, свертывание принудительной депортации, участие, пусть и ограниченное, местных жителей в решении управленческо-административных вопросов. А главное — дать русскому населению такую политическую цель, которая пришлась бы ему по вкусу. При этом участники совещания открыто говорили, что речь идет лишь о мероприятиях временного характера, которые сразу же после окончания войны могут быть подвержены любой ревизии» [25].

И еще трогательная деталь напоследок, неизвестная, быть может, зарубежным архиереям. Когда Власова, этого благородного борца с большевизмом, арестовали 13 мая 1945 г., он торжественно достал из-под подкладки немецкой шинели бережно сохраненный партбилет члена ВКП(б) № 2123998. Но не помог, не спас от заслуженной петли заветный документик…

Итак, часть Русской православной церкви, находящаяся с 2007 г. в каноническом единстве с Московским Патриархатом, выступила в защиту лиц, обоснованно считающихся в нашей стране символом предательства России.

Это прозвучало особенно неожиданно, мерзко и непристойно. Не высшим бы иерархам РПЦ играть в подобную игру, пытаясь черное выдать за белое. Ведь именно от церкви мы вправе ждать неложных нравственных оценок людей и событий, и негоже в протянутую руку духовно жаждущей паствы класть камень вместо хлеба и змею вместо рыбы! А отечественный протоиерей Митрофанов и зарубежные архиереи именно так ведь и поступили, внося смущение и разлад в души миллионов верующих.

Веками наша церковь воспевала и славила истинных героев, канонизировала великих защитников Руси. Александр Невский, Дмитрий Донской, Федор Ушаков… И вдруг поставить в один ряд с их славными именами обер-предателя и мерзавца Власова?! Можно ли больше оскорбить все русское Православие, наших воинов-святых, наших воинов-победителей, наших отцов и дедов, весь наш народ?

Могли ли мы вообразить себе такую пакость хоть бы даже в разгар Перестройки, массовой переоценки ценностей? Поистине, бывали хуже времена, но не было подлей. И это говорят пастыри народа!

Правда, 11 сентября 2009 г. доцент Санкт-Петербургского государственного университета диакон Владимир Василик раскритиковал позицию автора книги и Синода РПЦЗ. «С нравственной точки зрения реабилитация Власова означает оправдание иудина греха и героизацию предательства, а также массовых нацистских репрессий на территории России», — говорится в открытом письме отца Владимира первоиерарху РПЦЗ митрополиту Илариону.

Однако диакон по уровню авторитета несопоставим с архиерейским собором. Да и вопрос по важности не рядовой. Здесь мы вправе ожидать слова самого Патриарха Всея Руси. Поэтому некоторое недоумение вызывает позиция Святейшего Кирилла, который не покарал подчиненного ему протоиерея за ложь и подлость, не дезавуировал его бесстыжие глаголы и вообще промолчал. Неужто нечего сказать Святейшему, столь находчивому в иных случаях?

Нельзя не заметить, что заявление зарубежных архиереев, в силу того что они канонически объединены с Московским Патриархатом, бросает тень не только на РПЦЗ, и ранее известную своим коллаборационизмом, но и на всю РПЦ. Ибо у паствы может сложиться впечатление, что интересы православия не только оторваны Русской православной церковью от интересов и судьбы русского народа, но и безоговорочно превознесены над ними. И что церковь предпочла бы видеть русский народ не победителем, а побежденным и порабощенным только потому, что Великую Победу он вырвал у жестокой судьбы, не оглядываясь на церковные купола.

Обеляя Власова и иже с ним, РПЦЗ обеляет себя, это понятно. Но РПЦ Московского Патриархата, как известно, в годы войны заняла вполне однозначную позицию, поддерживая чем только возможно отечественное правительство и Красную Армию, вплоть до сбора средств на строительство танковых дивизий. Тогда для высших иерархов не вставал вопрос, на чьей стороне быть, кого благословлять, а кого — анафемствовать. Что касается зарубежной церкви, то там оказалось немало тех, кто, пылая местью совсем не по-христиански, оказался на стороне Гитлера и благословлял власовцев на бой с сородичами. Корни сегодняшней позиции Синода РПЦЗ — в том давнем предательстве. Но если сегодня Патриарх Кирилл промолчит по поводу книги Митрофанова и заявления РПЦЗ о генерале Власове, не даст им однозначной оценки, то в двусмысленном положении окажется вся Русская церковь по обе стороны границ.

И только ли церковь? Ведь наша Патриархия знаменита своей оглядкой на Кремль. Неужели и Кремль, вместе со своей комиссией по противодействию фальсификации истории во главе с Николаем Сванидзе, сегодня заодно с повешенными иудами? То-то «нашим» сверху велели убрать пикет от дома Подрабинека, прекратить угрозы в его адрес… 

Данный текст является ознакомительным фрагментом.