XX

XX

План атамана «Грабителей». — Разрушение Розольфского замка. — Исчезновение Пеггама. — Кровь в таинственном доме. — Два цыгана. — Танец друга Фрица.

ВСЮ НОЧЬ АДМИРАЛ КОЛЛИНГВУД, пожираемый нетерпением, ходил по палубе готового к отплытию корабля. С ним был Красноглазый, который тоже никак не мог понять, отчего это Пеггам так долго не приходит. Когда адмирал узнал, что его едва не похитили, он понял, что герцогу Норландскому известно его преступление и что герцог никогда ему не простит. Вследствие этого он охотно согласился помочь «Грабителям», чтоб раз и навсегда отделаться от опасного врага.

На лучших кораблях, принадлежавших преступному товариществу, собрали самых сильных и надежных бандитов и решили плыть как можно скорее в Розольфсе, чтобы прибыть туда раньше герцога Норландского. Замок охраняла всего лишь ничтожная горсть воинов с молодым Эриком во главе. Взяв замок, бандиты рассчитывали устроить засаду и таким образом поймать герцога и его брата Эдмунда.

Имея в виду покончить со своими вечными опасениями, адмирал-преступник отбросил всякую щепетильность и окончательно вступил в товарищество «Грабителей», приняв непосредственное участие в пиратской экспедиции. С этой целью он выхлопотал себе продолжительный отпуск, сказав, будто едет путешествовать.

Взошло солнце, настало утро, а между тем о Пеггаме не было ни слуху, ни духу.

Надод и адмирал начали серьезно беспокоиться.

— Должно быть, старая лисица попалась в капкан, — сказал Красноглазый. — По крайней мере, я только этим и могу объяснить его отсутствие: ведь он же знает, что нужно спешить.

— Надобно пойти искать его, — отвечал Коллингвуд. — Я не могу долее оставаться в такой томительной неизвестности. У норландцев слуги превосходные; чего доброго, они узнают о нашем намерении и выйдут в море, чтобы поспеть в Розольфсе раньше нас.

Надод отправил отряд в двадцать человек на поиски Пеггама, а потом сам с Коллингвудом пошел в Блэкфрейрс.

Сойдя с корабля, который назывался «Север», они вышли на берег пониже Ламбета и, будучи слишком озабочены, даже и не заметили толпы матросов и праздношатающихся, собравшейся около двух человек, заставлявших танцевать огромного белого медведя. Не заметили они и того, как один из вожаков медведя отделился от своего товарища сделав ему знак и пустился следом за ними.

Дойдя до дома Пеггама, они с удивлением увидали, что дверь отперта.

— По-моему, это нехороший признак, — объявил Надод.

— Войдем сперва и посмотрим, — предложил Коллингвуд, входя в дом.

В доме была полнейшая тишина.

Надод и Коллингвуд окликнули раз, окликнули другой. Ответа не получили. В нижнем этаже не заметно было никаких особенных признаков, за исключением следов поспешного отъезда.

— Посмотрим наверху, — произнес адмирал.

Войдя в первую комнату, они невольно вскрикнули: на камине стояла непогашенная лампа и горела средь белого дня.

— Это серьезный признак, — заметил Надод. — Должно быть, Пеггам после вчерашней казни опомнился и вернулся сюда.

— Вообще он очень неосторожен, ваш Пеггам, — сказал Коллингвуд. — Ну, разве можно оставлять врага позади себя, не удостоверившись в его смерти?

— Вот поэтому-то он, вероятно, и возвратился сюда, — продолжал Надод. — Разумеется, это он зажег лампу и потом забыл ее погасить.

— Но этим все-таки не объясняется его отсутствие в данную минуту.

— Это верно, и я даже…

Он вздрогнул и не договорил.

— Посмотрите! — вскричал он. — Посмотрите вот сюда… около окна.

В указанном направлении виднелось на паркете кровавое пятно.

— Кровь! — воскликнул адмирал, будучи не в силах сдержать свое волнение. — Кровь! Она еще свежая!.. Не прошло и двух часов, как она пролита!..

— Что такое здесь произошло? — задумчиво произнес Надод и тревожно оглянулся кругом.

Наклонившись, он поднял с полу пук рыжеватых, с сильной проседью волос.

— Ведь это волосы Пеггама, — определил он, показывая пучок Коллингвуду.

— Тут была какая-то борьба, — объявил адмирал, — быть может, борьба на смерть.

— Спустимся в подвал, — предложил Надод, у которого вдруг мелькнула догадка. — Быть может, там мы найдем объяснение.

Сердца обоих злодеев сильно бились, когда они спускались по узкой каменной лестнице в подземелье, где была совершена лютая казнь несчастного Перси.

Войдя в подвал, Надод пошатнулся и едва не выронил из рук лампу.

Вырытая накануне яма была разрыта и пуста. Клерк Джошуа куда-то исчез.

— Не может быть, чтобы он выбрался отсюда сам, своими собственными усилиями! — усомнился Надод. — Но кто же это мог оказать ему поддержку?

— Слишком уж много было здесь народа тогда, — сентенциозно заметил адмирал. — Разве не могло найтись изменника в такой толпе?

— Я ручаюсь за всех, бывших здесь вчера с нами, — возразил Красноглазый.

— А между тем факт свидетельствует красноречиво… Если, как вы говорите, негодяй не мог убежать сам, то, стало быть, кто-нибудь из присутствовавших здесь ему помог.

— Вы рассуждаете вполне логично, но все-таки я не допускаю измены со стороны наших. Тут были исключительно такие лица, семьи которых живут на Безымянном острове, следовательно, их преданность товариществу гарантирована вполне.

— Во всяком случае, часть тайны для нас объясняется: возвратясь сюда ночью, Пеггам зажег лампу, но только что успел это сделать, как на него напали те, которые помогли Перси убежать. Пеггам сопротивлялся, получил рану — и вот происхождение пятна на полу. Судя по количеству крови, рана была незначительна, так что Пеггам не умер, а унесен отсюда живым… Я положительно уверен, что он в настоящую минуту находится на одном из норландских кораблей…

Это рассуждение адмирал закончил многозначительной фразой:

— Скоро ли наша очередь придет?

— Я нахожу, что вы правы, — согласился с ним Надод. — Вероятно, все произошло так, как вы говорите. Меня удивляет одно: почему Пеггам не убит в борьбе? Ведь он же знает, что его ждет… Как мог он отдаться в руки врагов живым?

— Но что он жив — это несомненно, иначе убийцы оставили бы его тут. Зачем бы им уносить его труп?

— Гипотеза вполне правдоподобная, — подтвердил Красноглазый. — Теперь нам остается только позаботиться о собственной нашей безопасности, а для этого самое лучшее — уехать немедленно из Лондона, да, пожалуй, и из Англии.

Этот разговор происходил в верхнем этаже, куда оба злодея поспешили вернуться, удостоверившись в побеге Перси.

— Я не разделяю вашего мнения, — сказал задумчиво адмирал. — Вы ведь знаете Фредерика Бьёрна: от него нам нечего ждать пощады ни в коем случае. Зачем нам отказываться от нападения на Розольфсе? Это можно сделать и без Пеггама. Если вы уверены, что собранный вами отряд не откажется вам повиноваться.

— В повиновении-то я уверен, но все-таки об этом надо подумать. Я, право, не знаю еще, на что решиться.

В эту минуту в нижнем этаже дома раздался легкий стук, как будто ветер хлопнул незапертой дверью, но ни Надод, ни Коллингвуд не слыхали этого, поглощенные своим разговором.

— Как! Вы колеблетесь? — вскричал Коллингвуд. — Неужели вы не чувствуете, до какой степени тяжело и невыносимо наше положение? Неужели вам не случалось ни разу задаться вопросом: «А что со мной будет?» Ложиться вечером спать, не зная, придется ли утром проснуться в собственной постели; не пить и не есть без того, чтобы не подумать: «А вдруг мне подсыпали что-нибудь наркотическое?» Согласитесь, что ведь это ужасно. Не знаю, как вы на это смотрите, но мне надоело жить такой жизнью. Я не могу… Уж лучше смерть. Едем же немедленно, потому что я нигде не чувствую себя в безопасности.

— Хорошо. Будь по-вашему. Мы отправимся в Розольфсе, и так как кровь требует крови, то мы пойдем до конца. До тех пор, пока норландцы не будут истреблены до последнего человека, мы не положим оружия…

— В добрый час! — воскликнул адмирал. — Вот это называется быть мужчиной.

С этими словами он пошел было к дверям, но Надод остановил его жестом.

— Пожалуйста, повремените еще одну минуту. Я велел своим сыщикам прийти сюда и сообщить мне о результатах их поисков. Они скоро придут, я уверен в их аккуратности. Слышите? По лестнице кто-то поднимается. Наверное, это они.

В дверях показались два человека, смуглые и черноволосые, как цыгане; они остановились с заискивающим выражением лица и низко, почтительно кланяясь.

Надод смертельно побледнел. Вообще нервы злодеев были до такой степени натянуты, что самое незначительное происшествие принимало в их глазах необычайные размеры.

— Что вам нужно? Как вы смели войти сюда без позволения? — спросил Коллингвуд.

— Ваше сиятельство, — отвечал один из цыган с самым ужасным акцентом, так что адмирал насилу мог понять его. — Не извольте гневаться. Мы пришли сюда показать, как работает друг Фриц. Старый джентльмен хотел купить Фрица, чтобы забавлять экипаж…

— Чего от нас нужно этому дикарю? Какой такой друг Фриц, которого он предлагает нам купить? В Англии людей не покупают. Вот тебе полкроны, приятель, и уходи отсюда, не мешай нам.

— Друг Фриц, ваше сиятельство, не человек. Мы сейчас покажем вашему сиятельству, что такое друг Фриц.

Цыган потянул веревку, обмотанную у него вокруг пояса, и подтащил к порогу двери огромного белого медведя, который зарычал довольно грозно, хотя и был в наморднике.

— Ну, друг Фриц, поклонись джентльмену! — сказал вожак.

Медведь начал кивать своей огромной головой направо и налево, но продолжал при этом громко рычать.

— Друг Фриц, поклонись теперь другому джентльмену, — продолжал вожак.

Медведь опять покивал головой.

— Друг Фриц у нас очень вежлив, ваше сиятельство, — заметил цыган.

Надод и Коллингвуд рассмеялись. Страх их успел совершенно рассеяться.

— Неужели, Надод, наш Пеггам не шутя хотел купить этого ужасного зверя? — усомнился Коллингвуд. — Скажите, вы этому верите?

— Я бы нисколько не удивился, — заявил Красноглазый. — Старику приходили иногда в голову самые нелепые фантазии; я помню, он говорил мне, что собрал на своем острове коллекцию всевозможных животных со всех концов мира. Очень возможно, что он встретил этих цыган, и медведь ему понравился, так как зверь действительно замечательный…

— Именно так, ваше сиятельство, — подтвердил цыган, вслушавшись в разговор. — Старый джентльмен видел работу друга Фрица, остался очень доволен и пожелал его купить. Ну, друг Фриц, потанцуй для джентльмена, покажи, какой ты мастер.

Медведь принялся танцевать на одном месте, оставаясь в проеме дверей.

— Теперь друг Фриц, потанцуй для другого джентльмена.

Медведь повторил представление.

Другой цыган стоял сзади на лестнице в задумчиво-ленивой позе, свойственной этому беспечному и мечтательному племени.

— Теперь друг Фриц проглотит голову своего хозяина, — объявил вожак, — а потом выпустит ее, как только хозяин ему прикажет. Это будет очень забавно.

Цыган стал снимать с медведя намордник.

— Не смей снимать! — вскричал Коллингвуд.

Но было уже поздно: в один миг с медведя слетел не только намордник, но и ошейник. Почувствовав себя на свободе, гражданин полярных стран громко зарычал от радости и несколько раз раскрыл свою огромную пасть, как бы вознаграждая себя за долгое пребывание с запечатанной мордой.

— Ну, друг Фриц, позабавь джентльмена, проглоти голову своего хозяина.

Цыган заставил медведя встать на колени и сунул свою голову ему в пасть.

Голова поместилась там целиком.

Затем послышался глухой голос вожака, говоривший из пасти медведя:

— Ну, друг Фриц, возврати голову твоего хозяина.

Голова появилась на свет Божий, вся замоченная слюной зверя.

Медведь занял прежнее свое место в дверях, как будто нарочно заграждая кому-то вход и выход, и начал тихонько приплясывать, топчась на одном месте и поматывая своей чудовищной головой.

— Ну, однако, довольно, — проговорил Коллингвуд. — Надевайте на медведя намордник и ошейник и уходите отсюда.

Произнеся эти слова нервно и раздражительно, адмирал бросил цыганам соверен в вознаграждение за их труд.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.