Маршруты нефти

Маршруты нефти

Итак, смысл символического жеста с «освобождением» талибами каравана в 1994 г. предельно ясен. Исламабад давал понять, что именно он вновь откроет наземные торговые пути и будет гарантировать их безопасность. Совершенно очевидно, что под коврами и тканями, лекарствами и продуктами питания будет находиться более ценный и прибыльный товар. В этой сфере тесно соприкасаются интересы Пакистана и Саудовской Аравии. В меньшей степени пересекаются интересы Пакистана и Соединенных Штатов, которые безуспешно пытаются одной рукой (DIA – Drug Intelligence Agency – Агентство по борьбе с наркотиками) разрушить то, что создавали другой рукой (ЦРУ) на протяжении целого ряда лет. Зачастую все не так просто, как может показаться на первый взгляд. За прошедшие бурные годы в данном регионе сталкивались различные и противоположные политические линии. Поэтому никого не должно удивлять, что политика главных действующих лиц неоднократно претерпевала изменения.

Толчком к пересмотру политики послужило открытие огромных залежей нефти и газа в районе Каспийского моря. Вплоть до 1991 г. море считалось почти полностью советским, за исключением «чужестранного» иранского побережья. Но затем неожиданно оно оказалось в центре внимания многих влиятельных сил. Первые оценки запасов месторождения были просто фантастическими. Перед ними меркли даже природные богатства Саудовской Аравии и Ирака, вместе взятые. Впоследствии оценка запасов значительно снизилась, но тем не менее энергетический потенциал этого региона оставался огромен. Все крупные нефтяные компании мира устремились туда. Первой удалось закрепиться на месте компании «Шеврон», располагавшей широкой поддержкой правительства США, которое в то время активно обхаживало казахского президента Нурсултана Назарбаева. «Шеврону» удалось вместе с другими участниками создать совместное предприятие по разработке огромного Тенгизского нефтяного месторождения. Но многое еще было непредсказуемым и неустойчивым. Речь шла не только о том, как добывать нефть и газ, но, главным образом, как решить проблему их доставки на мировые рынки. Необходимые инфраструктуры отсутствовали. Пришлось бы строить новые газо– и нефтепроводы. Где их проложить? Любой вариант решения поднимал целый ворох проблем и грозил политическими, дипломатическими и стратегическими осложнениями.

Первым, кто готов был рискнуть своими капиталами на афганском направлении, стал аргентинец итальянского происхождения Карлос Булгерони, президент аргентинской нефтяной компании «Бридас». Чутье предпринимателя подсказывало ему, что ключом к каспийскому крану и проблеме транспортировки нефти в Персидский залив является Туркменистан. Булгерони получил от Ниязова право распоряжаться 50 процентами добычи нефти и газа на месторождении Яшлар, расположенном вблизи от афганской границы.

Другую, еще более выгодную концессию он получил на нефтегазовом месторождении Кеймир. Жаждавший инвестиций президент Туркменистана предоставил Булгерони право на 75 процентов будущих прибылей от разработки месторождения. Тем временем «Бридас» пытается свести воедино интересы Туркменистана, Пакистана и США. О России речь не идет ни в каком контексте. Ниязов не делает тайны из того, что Москва остается вне игры. Более того, неучастие Москвы выдвигают как непременное условие, которое откровенно радует США, которые не хотят, чтобы Россия сохранила хотя бы остатки своего влияния в регионе. Ниязов боится всплеска ностальгии по советским временам, которая могла бы угрожать его независимости и его неограниченной власти. Между 1991 и 1994 г. разрабатывается проект нефте– и газопровода через территорию Афганистана. Из Яшлара нефть и газ предполагалось транспортировать до Суй в Белуджистане, где находится центр хранения и переработки энергетического сырья. Оттуда сырье могло бы как идти на экспорт, так и использоваться внутри страны.

В те годы в Афганистане полыхает междоусобная война. Булгерони поставил перед собой задачу встретиться со всеми лидерами враждующих группировок моджахедов. Он спешит в Герат на встречу с Исмаилом Ханом; летит в Кабул, где его принимают Раббани и Масуд; он частый гость в Мазари-Шарифе, где консультируется с узбекским генералом Дустумом; отправляется в Кандагар на переговоры с вождем талибов Мухаммадом Омаром. Всем он обещает солидные дивиденды в обмен на гарантии, что никто не будет мешать строительству нефтепровода, а после завершения строительства нефтепровод не превратится в объект для споров и шантажа. Параллельно в туркменской и пакистанской столицах в ход идет закулисная дипломатия. Ставки в игре очень высоки. Требуются дополнительные капиталы. «Бридас» предлагает другим нефтяным компаниям (которые планируют участвовать в разработке каспийских месторождений) войти в долю и получить доступ к будущему нефтепроводу. Среди этих компаний самый большой интерес к проекту проявляет «Юнокал» (занимающая 12-е место в рейтинге американских нефтяных компаний), главный консультант которой не кто иной, как Генри Киссинджер.

На календаре начало 1995 г. Военная обстановка в Афганистане остается напряженной и крайне запутанной. Талибы наступают, но никто не верит в их победу. В марте того же года тогдашний президент Пакистана Беназир Бхутто и Сапармурад Ниязов подписали меморандум, согласно которому «Бридасу», наконец, поручалось проведение подготовительных работ для строительства нефтепровода Яшлар-Суи. Меморандум оказался высшей, но в то же время и конечной точкой в туркмено-афганской карьере Карлоса Булгерони.

В тот самый момент в Вашингтоне и Ашхабаде происходят перемены. Появление на сцене «Юнокала» изменило расстановку сил. Ниязов поразмыслил и решил, что для него гораздо выгоднее непосредственно вовлечь США в туркменские проекты. И если у «Бридаса» за спиной никого не было, то за спиной компании «Юнокал» стоял президент Билл Клинтон. Тем временем в Вашингтоне сторонники умеренной линии, которые делали ставку на президента Казахстана Назарбаева и президента Узбекистана Каримова, уступают натиску нефтяного лобби, стремящегося к получению немедленной максимальной выгоды. Если первые в лице Строуба Тэлботта старались не провоцировать слишком большого раздражения Кремля, открыто признавая Среднюю Азию зоной интересов России, то вторые стремились поставить Россию перед фактом и добиться формального признания, что все бывшие союзные республики входят в сферу обеспечения национальной безопасности США.

Таким образом, в октябре 1995 г. Ниязов оставляет за бортом «Бридас» и подписывает два контракта с «Юнокалом», который, в свою очередь, привлекает «Дельта Ойл Компани», принадлежащую саудовской королевской семье. Первый контракт предусматривает прокладку газопровода Давлатабад (Туркменистан) – Мултан (Пакистан) по территории Афганистана. Второй контракт касается строительства нефтепровода протяженностью 1050 миль, по которому вся нефть Средней Азии перекачивалась бы из Чарджоу (Туркменистан) до пакистанского побережья в Оманском заливе. К реализации этого исторического проекта «Юнокал» подключил российский Газпром (10%), «Дельта Ойл» (15%) и Туркменросгаз (5%). Общая сумма инвестиций должна была составить 4,7 млрд долларов. Во время презентации проекта было недвусмысленно отмечено, что «одним из главных препятствий на пути его реализации является политическая нестабильность в Афганистане. В этой связи, исключительную важность приобретает создание единого органа власти, представляющего интересы всей страны» (Телеграф. Калькутта. 1996. 7 нояб.).

После детальной проработки проекта кажется, что все остается в силе и встает на свои места. Главные действующие лица занимают свои места на сцене. Туркменистан вроде бы получает возможность воспользоваться плодами своей осмотрительной политики невмешательства во внутриафганские дела и неучастия в системе коллективной безопасности СНГ. Бывшая советская республика поддерживала прямые контакты со всеми лидерами группировок афганских моджахедов вне зависимости от их этнической или религиозной принадлежности. Она отказывалась предоставлять убежище главарям различных военных формирований, но в то же время старалась завоевать их расположение всеми доступными средствами, вплоть до подкупа. И, как результат, на протяжении всего периода внутриафганского конфликта на туркменской границе протяженностью в 600 км было всегда спокойно. Ниязов на всякий случай не рвал отношений ни с кем, не исключая Иран. Как раз в 1995 г. он лично присутствовал на открытии нового железнодорожного вокзала, построенного по последнему слову техники на туркмено-иранской границе в Сараксе. Вместе с вокзалом была открыта железная дорога, соединяющая город Мешад в северо-восточном Иране с Ашхабадом, – первая транспортная линия, ведущая из Средней Азии на исламский юг. Итак, Ниязов стал первооткрывателем новых наземных маршрутов. Что касается воздушного сообщения, то построенный новый современный аэропорт Ашхабада должен был стать достойным конкурентом для мегааэропортов стран Персидского залива.