Цыганочка с выездом
Цыганочка с выездом
Полина Еременко
Весь мир критикует Францию за депортацию цыган, но президент Саркози непреклонен – главное, что французы его поддерживают.
В вагончике у цыгана Башама очень мало воздуха и даже тот, который есть, спертый. Башам не переодевается уже месяц и не скрывает этого. В его домике есть кровать и тумбочка, на прибитой к стене полочке пылится пакет молока, две сморщенные мандаринки и флакон дешевого одеколона. На полу разбросаны набитые чем-то коробки и пакеты. «Я еще не успел обустроиться», — оправдывается мужчина. По своему жилищу он передвигается осторожно — конструкция весьма хрупкая и трясется при любом движении.
Переехать в дом на колесах Башаму пришлось месяц назад, когда в его поселение, расположившееся под мостом в пригороде Парижа Сен-Дени, на рассвете прибыли 200 полицейских и два экскаватора. Полицейские распихивали жителей с криками «Убирайтесь! Снос!». Румынский цыган Башам, живущий во Франции уже четыре года, успел вынести из дома одно только старое одеяло. И теперь во всех своих невзгодах обвиняет французского президента: «Это все его проделки. Жить вообще не дают».
Николя Саркози боролся с иммигрантами еще будучи министром внутренних дел, а когда стал президентом, сразу сделал решение этого вопроса приоритетным. Раньше он направлял свою энергию на борьбу с нелегалами из Магриба, а с недавних пор переключился на цыган, объявив о намерении ликвидировать 300 цыганских поселений.
На такой шаг Саркози пошел после двух масштабных погромов, устроенных цыганами в июле. В обоих случаях цыгане, большинство из которых иммигрировали во Францию из Румынии и Болгарии, мстили за убийства полицейскими их соотечественников. Президент назвал таборы «рассадниками преступности». А министр внутренних дел Брис Ортефе напомнил французам, чем цыгане-нелегалы из Восточной Европы промышляют на их территории: торговлей людьми и наркотиками, проституцией, воровством и попрошайничеством, принуждением к труду малолетних. Ликвидацию поселений было решено начать без промедления. Первая партия выселенных в рамках этой кампании — 190 человек — отправилась в Румынию 19 августа, вторую — уже 280 нелегалов — выслали в минувший четверг. Снос поселений будет продолжаться до конца октября.
Инициатива французского президента вызвала в мире волну возмущения. Против него действительно ополчились буквально все — от финансового магната Джорджа Сороса и правозащитников из Amnesty International до Ватикана, Еврокомиссии, Совета Европы и ООН. Больше всех возмущаются власти Румынии и Болгарии. Бухарест и София апеллируют к тому, что они теперь тоже члены Евросоюза, а это наделяет их граждан правом свободного передвижения внутри его границ.
Но французскому президенту до международной критики сейчас дела нет — в июле его рейтинг опустился до рекордно низких 26%. С такими показателями в 2012 году ему на второй срок не переизбраться. А тут еще вечные скандалы и обвинения в коррупции (см. «Русский Newsweek» №31–32, 2010). Решение цыганского вопроса — хорошая возможность подзаработать электоральные очки. В минувший четверг газета Le Figaro опубликовала данные опроса, согласно которому 69% французов поддерживают ликвидацию нелегальных цыганских поселений, а 65% выступают за депортацию иммигрантов без бумаг. Однако даже в опросе этой пропрезидентской газеты только 28% граждан выразили уверенность в том, что Саркози справится с цыганским вопросом. Если же его инициатива потерпит крах, на выборы ему можно даже не тратить время.
Шлейф из мусора и фантиков
Цыган Башам говорит, что у Саркози отсутствует всякая логика. Дом его хоть и разнесли, но насильственно выгнать из страны не могут. Граждане Румынии и Болгарии могут находиться на территории Франции до трех месяцев, а если найдут легальную работу, то и дольше. Но даже тех, кто задержался, а работу не нашел, депортировать против воли нельзя. Таковы законы ЕС. Поэтому в случае с французскими цыганами о насильственной депортации, вопреки сообщениям многих СМИ, речи не идет.
Высылают только тех, кто добровольно подписывает соответствующий контракт. Цыган получает €300 (и еще по €100 на каждого ребенка) и возвращается на родину. Правозащитники, не принимая во внимание, что это добровольный контракт, сравнивают нынешнюю ситуацию чуть ли не с отправкой цыган в лагеря во время Второй мировой.
В аэропорту Шарль де Голль сотрудница Air France, попросившая не указывать ее имени, наблюдала за депортациями цыган из-за своей стойки. «Никто там не плачет, цыгане идут себе спокойно», — говорит она. В минувший четверг идущие на рейс цыгане включали задорные мелодии на своих телефонах, а подоспевшие сотрудники Красного Креста раздавали детям игрушки: мальчикам — машинки, а девочкам — барби. Все получили по сэндвичу и соку, желающим разливали кофе. «Они шли и жевали, довольные такие, оставляя за собой шлейф из мусора и фантиков», — рассказывает сотрудница авиакомпании. К Башаму тоже приходили из мэрии, предлагали подписать контракт, но он об этом и слушать не желает. К депортированным он относится с презрением: «Они клюют на эти легкие деньги. Едут домой как на каникулы, а потом обратно во Францию перебираются».
Это просто не вписывается в моральные рамки Башама. Он на родину в Румынию не вернется ни под каким предлогом: «Там не было ни уважения, ни денег». Своим домом он теперь считает Францию, а об исторической родине напоминает только татуировка на руке — контур сердечка, а в нем имя «Родика». Родика — жена Башама, которую он оставил в Румынии вместе со своими четырьмя детьми. Они, по его словам, не хотели перемен, а он «больше такую жизнь терпеть не мог».
Во Франции Башам работает кузнецом и имеет даму сердца. «Я с настоящей француженкой встречаюсь», — хвастается он, оголяя золотые зубы. Встретив 29-летнюю Сабрину восемь месяцев назад, 48-летний Башам понял, что это любовь с первого взгляда. Сабрина, работающая кассиршей, любит своего избранника за то, что он заботливый, и еще потому, что он полиглот — Башам единственный в своей общине владеет французским. Он может поздороваться на четырех языках, а на голландском и английском даже готов поговорить о погоде. Это пока секрет, говорит он, но после свадьбы он намерен выбить еще одну татуировку с сердечком рядом со старым и туда вписать «Сабрина».
Пока мы разговариваем с Башамом, за окном его вагончика идет активная стройка. Отстраиваются те, кого в то утро выгнали из-под моста. Тогда люди разделились: часть согласилась на депортацию, часть нашла заброшенный сквер и начала возводить новый лагерь. Стройка идет полным ходом. Обязанности поделены: одни разыскивают доски по городу, другие сколачивают эти доски в стены, третьи пилят куски поролона в тонкие слои — на матрасы. Дети, грязные и беззаботные, носятся по дворам, лавируя между рыбными костями и битым стеклом. На протянутых веревках висят полотенца, на них — мухи. Цыгане неприхотливые — грязь с посуды смывает дождь, а запах, стоящий над всем лагерем, они, кажется, и не замечают.
Француз Кадер, владелец местного магазина «Горячие булочки», не считает цыган проблемой. Он уверен, что это провокация Саркози. Кадер показывает нам шесть покрытых глазурью булочек в полиэтиленовом пакете, оставшихся со вчерашнего дня. Это он бережет для цыган, иногда заглядывающих в его магазин. В последний месяц, говорит Кадер, к нему заходит совсем мало цыган — они стараются как можно реже появляться в общественных местах.
Цыганам бесплатные булочки не лишние. Им сложно устроиться на работу, поэтому самый популярный способ заработать для них — мыть машины, стоящие перед светофором. В двух километрах от «Горячих булочек» группа из пяти женщин и одной девочки предлагают свои услуги. Предлагают весьма навязчиво. У маленькой Маралины следующая стратегия: дожидаясь красного света на светофоре, она выбегает к затормозившей машине и начинает прыскать очищающим средством лобовое стекло. Если водитель одобряет — она доводит дело до конца и заглядывает в окошко за вознаграждением. Но чаще от нее гневно отмахиваются, и тогда она со злости прыскает жидкостью прямо в водителя, если у того открыто стекло. За их работой наблюдает юноша лет 25. Женщины относят ему каждое добытое евро. Работа всех этих женщин в сумме приносит €20 в день.
Цыганское счастье
Фабьен Ванстенкисте работает в мэрии пригорода Монрей, расположенного по соседству с Сен-Дени. И ее совершенно не устраивает инициатива Саркози: «Вот его люди приходят и разрушают их дома, а мои люди потом должны заниматься восстановлением этого самого жилья, чтобы цыгане не оставались под дождем». Эта волевая дама лет пятидесяти не скрывает, что у нее «очень оппозиционные взгляды». Инициативу Саркози она видит в одном свете — за три года тот не смог выполнить толком ни одного своего обещания и вместо того, чтобы взяться за реальное дело, решил взяться за крайне правый электорат.
Сейчас главная забота Ванстенкисте — жильцы дома №17 на улице Гоша. Там живут 36 цыган. Они размещены в просторном зале, где для них выложены матрасы. Во внутреннем дворике они уже успели создать склад из грязных досок — очевидно, запас на будущее. В полдень здесь тихий час. Каждая семья располагается на своем матрасе. Завидев сигареты в моем кармане, цыгане начинают один за одним просить поделиться. Девочка тринадцати лет выхватывает из моих рук всю пачку и бежит к матрасу, на котором отдыхают ее родители. Себе она откладывает три сигареты, маме и папе дает по две. Другая курильщица поднимает по этому поводу ор — ей не досталось. Потихоньку просыпаются все 36 человек и, не вникая в тему спора, начинают подвизгивать. Полиции эта компания не по душе — 14 августа им был предъявлен ордер с требованием покинуть помещение в течение месяца. Куда они денутся — неизвестно. Правда, сами цыгане об этом волнуются меньше всех. Они знают: правозащитники что-нибудь придумают.
Мэр пригорода Обервилье Жак Сальватор, также соседствующего с Сен-Дени, говорит, что ломать голову над решением проблемы не надо. Он сам уже все придумал. Сальватор предлагает адаптировать цыган сразу после их прибытия в страну, пока те еще не успели превратиться в маргиналов. В Обервилье он построил для них экспериментальную деревушку из десяти домиков. Там цыгане могут жить до трех лет, чтобы «успеть привыкнуть к хорошей жизни». После этого, по замыслу мэра, когда они переселятся «в реальную Францию», они уже не пойдут попрошайничать. «Затея, конечно, дорогая, но стоящая того», — говорит Сальватор и дает своему помощнику указание показать нам цыганскую утопию его творения.
Деревушка оказалась чистая и ухоженная. На деревьях качаются счастливые дети. Они ходят в обычную французскую школу, свободно говорят по-французски, учат английский. Для их родителей работники центра находят работу. Цыгане живут в трехкомнатных одноэтажных домиках. Внутри одного из них — белые стены, пестрые искусственные цветы в вазе, индийская мыльная опера по телевизору. Здесь живет хохотушка Доминик с мужем и четырьмя детьми. Ее ногти накрашены в ярко-розовый цвет, а шея обвита золотыми цепями. «Не всегда я так много улыбалась», — говорит она. В Румынии с мужем они жили в нужде, потом попробовали обустроиться в Польше, но не сложилось. Во Франции поначалу тоже было тяжело, говорит Доминик, но потом она узнала про проект Сальватора. «Я устроилась водителем трамвая, а моя дочка вот-вот станет стилистом», — не нарадуется цыганка.
Сальватор надеется, что его опыт переймут градоначальники по всей Франции. И может, даже к нему прислушается сам президент. Впрочем, у Саркози нет трех лет на получение дивидендов от таких проектов. А депортации ему на руку уже сейчас. В августе рейтинг французского президента впервые за много месяцев хоть и незначительно, но пошел в гору.