4 сентября 2004 года. Обращение Владимира Путина к стране

4 сентября 2004 года. Обращение Владимира Путина к стране

Еще 3 сентября и утром 4 сентября некоторые из наиболее тенденциозных и ангажированных российских журналистов начали упрекать Путина за то, что он якобы молчит. «Президент Путин, – писал Александр Рыклин, – так и не счел для себя необходимым выступить перед своим народом с каким-либо заявлением. Несколько слов „по поводу Беслана“, растиражированные центральными телеканалами, не в счет. Они были сказаны не нам с вами, а королю Иордании. Владимир Путин, правда, прервал свой отпуск, но так и не понятно зачем? Что он там делал в Кремле в эти два дня? Что делали кавказские президенты Дзасохов и Зязиков. Они не пошли к бандитам по их требованию. А вот бывший глава Ингушетии Руслан Аушев приехал и договорился об освобождении нескольких десятков заложников. Нас убивают, и это закономерный итог политики Владимира Путина по отношению к Чечне. Пусть каждый честно спросит сам себя, а зачем нужна вообще мне эта власть?» [32]

Нет смысла комментировать эти развязные разглагольствования, которые повторялись во многих газетах и журналах, решивших использовать новую трагедию для новой массированной атаки на власть и лично на Путина.

Владимир Путин, конечно, не бездействовал и не молчал, и страна это видела на всех телеэкранах. В ночь на 4 сентября он прилетел в Беслан, провел здесь совещание со всеми руководителями и силовиками Осетии и Южного округа. Потом он посетил местную больницу.

Во второй половине дня 4 сентября Владимир Путин выступил по телевидению с обращением к стране. Это было эмоциональное, но внятное и четкое заявление. После слов сочувствия и сопереживания, обращенных к людям, потерявшим своих детей, родных и близких, Путин сказал: «В истории России было немало трагических страниц и тяжелых испытаний. Сегодня мы живем в условиях, сложившихся после распада огромного, великого государства. Государства, которое оказалось, к сожалению, нежизнеспособным в условиях быстро меняющегося мира.

Но несмотря на все трудности нам удалось сохранить ядро этого гиганта – Советского Союза. И мы назвали новую страну Российской Федерацией.

Мы все ожидали перемен. Перемен к лучшему. Но ко многому, что изменилось в нашей жизни, оказались абсолютно не подготовленными. Почему?

Мы живем в условиях переходной экономики и не соответствующей состоянию и уровню развития общества политической системы. Мы живем в условиях обострившихся внутренних конфликтов и межэтнических противоречий, которые раньше жестко подавлялись господствующей идеологией.

Мы перестали уделять должное внимание вопросам обороны и безопасности, позволили коррупции поразить судебную и правоохранительную сферы.

Кроме того, наша страна – с некогда самой мощной системой защиты своих внешних рубежей – в одночасье оказалась не защищенной ни с Запада, ни с Востока. На создание новых, современных и реально защищенных границ уйдут многие годы и потребуются миллиарды рублей. Но и здесь мы могли бы быть более эффективными, если бы действовали своевременно и профессионально.

В общем, нужно признать, что мы не проявили понимания сложности и опасности процессов, происходящих в своей собственной стране и в мире в целом. Во всяком случае, не смогли на них адекватно среагировать. Проявили слабость. А слабых – бьют. Одни хотят оторвать от нас кусок пожирнее, другие им помогают. Помогают, полагая, что Россия – как одна из крупнейших ядерных держав мира – еще представляет для кого-то угрозу. Поэтому эту угрозу надо устранить.

И терроризм – это, конечно, только инструмент для достижения этих целей.

Мы, как я уже многократно говорил, не раз сталкивались с кризисами, мятежами и террористическими актами. Но то, что произошло сейчас, – бесчеловечное, беспрецедентное по своей жестокости преступление террористов. Это не вызов президенту, парламенту или правительству. Это вызов всей России. Всему нашему народу.

Это нападение на нашу страну.

Террористы считают, что они сильнее нас. Что они смогут запугать нас своей жестокостью, смогут парализовать нашу волю и разложить наше общество. И, казалось бы, у нас есть выбор – дать им отпор или согласиться с их притязаниями. Сдаться, позволить разрушить и растащить Россию в надежде на то, что они в конце концов оставят нас в покое.

Как Президент, глава Российского государства, как человек, который дал клятву защищать страну, ее территориальную целостность, и просто как гражданин России я убежден, что в действительности никакого выбора у нас просто нет. Потому что стоит нам позволить себя шантажировать и поддаться панике, как мы погрузим миллионы людей в нескончаемую череду кровавых конфликтов – по примеру Карабаха, Приднестровья и других хорошо известных нам трагедий. Нельзя не видеть очевидного. Мы имеем дело не просто с отдельными акциями устрашения, не с обособленными вылазками террористов. Мы имеем дело с прямой интервенцией международного террора против России. С тотальной, жестокой и полномасштабной войной, которая вновь и вновь уносит жизни наших соотечественников. Весь мировой опыт показывает, что такие войны, к сожалению, быстро не заканчиваются. В этих условиях мы просто не можем, не должны жить так беспечно, как раньше.

Мы обязаны создать гораздо более эффективную систему безопасности, потребовать от наших правоохранительных органов действий, которые были бы адекватны уровню и размаху появившихся новых угроз.

Но самое главное – это мобилизация нации перед общей опасностью. События в других странах показывают: наиболее эффективный отпор террористы получают именно там, где сталкиваются не только с мощью государства, но и с организованным, сплоченным гражданским обществом».

Далее Владимир Путин сказал, что в ближайшее время и в полном соответствии с Конституцией России будет подготовлен комплекс мер, направленных на укрепление единства страны, на более эффективное руководство и контроль за ситуацией на Северном Кавказе и на новые подходы к деятельности правоохранительных органов. «Сегодня мы должны быть вместе. Только так мы победим врага». Этими словами Президент закончил свое обращение. Большая часть этого обращения, как мы узнали позже, составлена лично Владимиром Путиным.

Большая часть граждан с вниманием слушала, а на следующий день и смогла прочесть обращение Президента. Его слова встретили понимание и поддержку большинства граждан России. Но само выступление было поддержкой для многих из нас, оглушенных трагедией в Беслане. Впрочем, у некоторых политиков и журналистов выступление Путина вызвало не только возражения, но и состояние, близкое к истерике.

«Путин встал перед серьезнейшим кризисом, и ему просто не на кого опереться, – заявила Ирина Хакамада. – Четыре года люди в силовых структурах подбиралась по принципу лояльности и принадлежности к "своим". Это породило чудовищную коррумпированность, плоды которой мы видим в Беслане. С каждым терактом, который демонстрирует полную беспомощность власти, надежда тает» [33] .

Это были огульные и несправедливые упреки. Можно подумать, что до прихода Путина к власти коррумпированность в силовых структурах была ниже. Она начала снижаться как раз в последние четыре года. Действия силовых структур в эти годы гораздо более эффективны, чем во время первой чеченской войны. Достаточно вспомнить Буденновск и Кизляр. Но и противник стал сильнее и изощреннее. Это война, которая в некоторых направлениях идет по пути эскалации.

Особенно вздорные и крикливые отклики были в газете «Московский комсомолец». «Произошло событие гораздо более редкое, чем теракт. Президент обратился к народу. Он сделал это впервые, а значит, это очень важно. Сразу скажем, мы услышали не экспромт. Это обдуманная, коллективно выработанная и написанная речь. Значит, это речь не личности, а Власти. По смыслу – это явка с повинной или прошение об отставке. Это признание полного банкротства силовых ведомств, на которые делалась ставка в последние годы при решении всех проблем. Признав банкротство, Власть провозглашает: создадим! подготовим! потребуем! А раньше-то? С какой стати люди, провалившие все и вся, справятся с ситуацией, которая стала хуже, чем когда они пришли к власти. Что сделала эта команда за пять лет с 1999 года? Хаос и пустота. Президент должен был выйти к народу не с жалкими словами, а с головой Басаева в руках. А за ним должны были стоять силовики с головами других убийц с узнаваемыми лицами» [34] .

Эта демагогия, перемешанная с прямой ложью, принадлежала Александру Минкину, журналисту, который давно уже сделал своим главным делом предельно развязную и глупую критику президента России. Конечно же, Путин обращался к народу не в первый раз, и он говорил в данном случае не только и не столько от имени власти. Употребляя слово «мы», он имел в виду все общество, включая и прессу, а также всех тех, кто претендовал и продолжает претендовать на влияние в обществе.

Я не хочу даже цитировать те грубые и оскорбительные слова, которые Минкин сказал здесь же о самой Чечне, о чеченцах и об их новом президенте. Газета лишь раздувала вражду, помогая тем самым закулисным организаторам террора.

В откликах на события в Беслане было много обвинений в адрес президентов Осетии и Ингушетии Александра Дзасохова и Мурата Зязикова. Были требования об их немедленной отставке. В Осетии под этими лозунгами прошли небольшие, но очень воинственные манифестации. «Что они сделали вообще, эти президенты Зязиков, Алханов, Дзасохов, Кокоев и другие? Ведь на них лежит вся полнота ответственности за теракты на их территориях. Они трусы, они прячутся во время народных трагедий. Каждая эпоха имеет свои родимые пятна. Эпоха Брежнева – это циничный маразм. Эпоха Ельцина – кидай дальше, бери больше. Эпоха Путина – это эпоха трусости. Вы только посмотрите, кто при нем». Так писала в «Новой газете» известная своей размашистой демагогией и ложью Анна Политковская [35] .

Александра Дзасохова мы видели каждый день на экранах наших телевизоров. Все дни трагедии он был рядом со школой, фактически возглавляя оперативный штаб. Он поддерживал связь и с Москвой, и с соседними регионами, с неофициальными лидерами возникшего стихийно народного ополчения и с другими родственниками заложников. Он был против штурма и против силового решения, но он не мог контролировать всю ситуацию. От него требовались огромные усилия, чтобы удержать осетин от необдуманных действий и мести. Да, он не явился «по вызову» террористов к школе. Не было никаких условий и никаких гарантий. И что бы могло случиться, если к огромному списку заложников прибавились еще и имена Дзасохова и Зязикова? Решать проблемы было бы много труднее.

Это была бы капитуляция, на которую Дзасохов пойти не мог и не имел права. Он нес ответственность за сотни тысяч жителей своей республики. Мурату Зязикову в чем-то было еще труднее. Он просто не знал, что ему делать. В составе банды, как об этом говорили или предполагали многие, было немало ингушей, да и вся банда пришла в Беслан из Ингушетии. Но события развертывались на территории Северной Осетии, где хозяином был А. Дзасохов, и где появление М. Зязикова могло оказаться неуместным. Да и что Зязиков мог здесь сказать? Руслан Аушев мог идти в школу к террористам, и они его готовы были принять. Но Зязиков этого сделать не мог; за ним самим давно уже шла охота. И М. Зязикову, и только что избранному в Чечне на пост президента А. Алханову надо было в первую очередь обеспечивать порядок и спокойствие в своих республиках.