Урок 39. Христианская злоба

Урок 39. Христианская злоба

Возник интересный вопрос. Если попытаться найти и сформулировать некое определяющее, объединяющее христиан качество и чувство – что это будет за качество и что за чувство?

Я полагаю, что наиболее характерной, наиболее присущей христианам чертой является злоба. И сейчас мы поговорим с вами о христианской злобе как о самой яркой и самой заметной особенности этой идеологии. Повторяю – мы говорим не о так называемой вере, не о частном деле неких граждан. Мы говорим именно об идеологии.

В том, что злоба является самой характерной чертой христиан, мы смогли убедиться, когда следили за своеобразным рецидивом средневековых процессов над ведьмами, проявившимся в виде процесса над бедными девочками, которые где-то не там спели свою песенку. Но если мы обратимся, скажем так, к более свежим по историческим меркам примерам, мы увидим эту исключительную злобность практически во всем и у всех. Например, у православных христиан считается мерилом добросердечия и благостности некто Иван Сергиев, церковный псевдоним Иоанн Кронштадтский. Посмотрим, чем он отличился и чем запомнился. А запомнился он тем, что в 1908 году, когда Лев Николаевич Толстой тяжело болел и за него переживала вся Россия, Иоанн Кронштадтский молился о смерти старенького писателя, призывая своего бога убить его. В дневнике за 1908 год Иоанн Кронштадтский записывает свое прошение: «Не дай ему дожить до праздника. Возьми его с земли – этот труп зловонный, гордостию своею посмрадивший всю землю. Аминь», – и т. д.

У христианской злобы, у костров, у нетерпимости и свирепости, которую мы видели в отношении картин Ильи Ефимовича Репина, поэм Александра Сергеевича Пушкина, многочисленных выставок и спектаклей, конечно, очень глубокие, серьезные корни. Что уж говорить о Библии, которая вся насквозь пронизана призывами к мести и ненависти, требованиями безжалостно убивать по национальному и расовому признаку. Причем надо помнить, что там все далеко не безобидно – древние евреи очень любили масштабные истребления. Если не ошибаюсь, в Четвертой Книге Царств, в главе 19, радостно сообщается о том, как бог мгновенно за какую-то малую провинность убивает ни много ни мало сто восемьдесят пять тысяч ассирийцев. А в Третьей Книге Царств пророк Илия одномоментно убивает восемьсот пророков на горе Кармель.

Но в Евангелии дело обстоит ничем не лучше. Не надо забывать, что из большого количества Евангелий, уже существовавших к III веку нашей эры, были выбраны всего четыре, причем выбраны по такому, мягко говоря, анекдотическому признаку, что о нем не стоит даже упоминать. Причем на самом деле все Евангелия – и первое Евангелие от Иакова, и Евангелия от Никодима, Петра, Фомы или Марии, и Евангелие Младенчества, и Книга о Рождестве Блаженнейшей Марии и детстве Спасителя – имели с исторической точки зрения абсолютно равное право на существование и все имели возможность стать каноническими книгами. Тем не менее каноническими были избраны четыре. Остальные остались в обиходе христиан в качестве апокрифических – их не читают вслух в церкви, однако они существуют.

Среди апокрифических Евангелий есть замечательная Книга о Рождестве Блаженнейшей Марии и детстве Спасителя. В главе 26 мы читаем: «Иисус, которому шел уже четвертый год, играл с другими детьми в день субботний на берегу Иордана. […] Тогда один из детей, […] разрушил то, что сделал Иисус. И сказал ему Иисус: горе тебе, сын смерти, сын сатаны! ты осмелился разрушить работы, которые Я сделал! И вот в тот же час умер тот, кто сделал так». То есть маленький мальчик.

В главе 29 кто-то осмелился толкнуть маленького Иисуса. «Но Иисус сказал ему: ты не вернешься здоровым с дороги твоей. И тотчас же упал и умер мальчик этот».

В Евангелии Младенчества, в главе 46, мы опять встречаем – правда, в другом контексте – мальчишку, который, бегая по лесу, случайно толкнул Иисуса. «И Он сказал этому ребенку: Так же, как ты Меня толкнул, упади и не вставай. И тотчас же ребенок упал на землю и умер».

А в главе 48 маленький Иисус убивает своего учителя, который неправильно объясняет ему значение буквы алеф. И так далее.

Иначе говоря, база для злобы, база для ненависти у христиан очень богатая. Так что не стоит удивляться тому, что происходило на протяжении тысячи с лишним лет русской истории, когда людей не просто убивали по религиозному признаку, а убивали с каким-то невиданным зверством. Вспомним очень, как ни странно, положительного исторического персонажа Дмитрия Ивановича – императора Димитрия, больше известного как Лжедмитрий. Его принято осуждать, хотя при этом, если подумать, никто не может сказать, что же плохого он сделал. Известно лишь, что в первый же год своего крайне недолгого царствования он поменял Боярскую думу на Сенат, дал людям полную свободу передвижения по стране, по сути дела отменив крепостное право, и попытался основать университеты. То есть сделал то, что спустя длительное время после него начнет делать Петр Алексеевич.

А теперь вспомним, чем закончился жизненный путь этого так называемого Лжедмитрия – с какой образцово-показательной злобой он был уничтожен, а труп его был выставлен на поругание.

Это все очень важно помнить и знать. Хотя христианство, безусловно, фоссилизировалось, окаменело, утратив живые черты, они тем не менее где-то еще присутствуют. И мы должны хорошо понимать, что именно злоба является отличительной чертой христианства.