Урок 29. Критерий веры

Урок 29. Критерий веры

Сегодня в России религия превратилась в серьезную проблему, раскалывающую, раздирающую общество. Края этого раскола не зарастают, не рубцуются, не остеопластируются, а становятся все более зияющими, все более гнойными. И дело, вероятно, прежде всего в том, что до сих пор не существует точного и взвешенного юридического, да и вообще вменяемого объяснения того, что же такое верующий человек.

Человек, который объявляет себя верующим, ставит себя в некое совершенно исключительное положение по отношению ко всем остальным. Он декларирует прежде всего свою инаковость, свою непохожесть, тем самым предъявляя претензии на какие-то отдельные права. Именно поэтому понимание того, что же на самом деле представляет собой верующий, то есть человек, претендующий на особо трепетное отношение к его чувствам, является очень важной проблемой.

Дело в том, что по формальному признаку, по признаку заявлений, по признаку употребления экзотической лексики или по признаку участия в несложных театрализованных представлениях типа литургии определить, верующим или неверующим является человек, совершенно невозможно. Мало ли кто что о себе говорит. Что же касается причастия и непричастия, то, знаете ли, еще в 1871 году на Всемирном антропологическом конгрессе в Болонье блистательный ученый Карл Фогт проанализировал обряд христианского причастия и вывел его из древних каннибальских культов. С ним согласились столь значительные антропологи, как Эдвард Барнет Тейлор, Люсьен Леви-Брюль, Шарль Летурно и все остальные. То есть по этому признаку тоже нельзя судить.

Так существует ли какой-нибудь абсолютно четкий критерий того, является человек верующим или не является? Когда человек говорит о том, что он верующий, он претендует на многое, а в сегодняшней России, которая ориентирована на определенного рода преференции верующим, он претендует и на освобождение от налогов, и на особое положение, и на особое отношение к его так называемым чувствам. Примерно как если бы к вам на улице подошел человек и сказал: «Знаете, я – сын Карлсона», или: «Я – марсианин». Но у человека, заявляющего, что он сын Карлсона, всегда можно попросить свидетельство о рождении или хотя бы фотографии из семейного альбома с папой. А у «марсианина» ласково поинтересоваться, не завалялся ли у него в кармане кусочек грунта с поверхности Красной планеты.

Здесь все сложнее. Однако существует тест, который сами верующие обязаны в первую очередь признавать как безусловный. Если мы заходим в область сверхъестественного, говорить о нем, вероятно, будет уместно. Естественно, наши атеистические, научные, материалистические тесты верующие будут считать происками злых духов, сатаны и т. д. Но есть проверка, от которой им не отвертеться и которая, как показывает моя полемическая практика, хорошо работает в большинстве дискуссий с христианами – потому что после ее проведения людям, которые называют себя верующими, сказать, как правило, уже нечего. Методика ее содержится в книге, которая является для верующих первейшим и важнейшим авторитетом – иначе говоря, непосредственно в так называемом Евангелии.

Там основателем их религии и руководителем их организации – потому что главой церкви является все же не Гундяев и даже не папа римский, а другое существо – прописан совершенно четкий критерий того, какой человек может считаться верующим, а какой им не является. Я имею в виду главу 17 Евангелия от Матфея, стих 20: «Истинно говорю вам: если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: «перейди отсюда туда», и она перейдет; и ничего не будет невозможного для вас».

Этот простейший критерий наличия или отсутствия веры предложили не злые атеисты. Не я это придумал, и даже не барон Гольбах. Это четко и однозначно продекларировал руководитель и основатель христианской веры, сделав этот параметр, по всей видимости, обязательным. Поэтому человеку, который считает себя верующим, вы задаете этот вопрос: в состоянии ли он пройти небольшой тест на передвижение горы.

Я уж не говорю о том, что в главе 16 Евангелия от Марка упомянут еще один тест, однако он касается исцеления смертельно больных наложением рук, а также легкости обращения с ядовитыми змеями, так что мы остановимся пока на варианте, описанном Матфеем. Как правило, так называемые верующие это простое тестирование успешно пройти не в состоянии. Причем, спрашивая их, могут ли они сдвинуть гору, мы не совершаем никакой бестактности. Если человек хочет, к примеру, называться мастером спорта, он обязан соответствовать неким критериям и обязан выполнить определенный норматив, чтобы получить соответствующий значок. Точно так же верующим, согласно Евангелию, строго по их догматам и канонам может называться лишь то существо, которое способно передвигать если не горы, то хотя бы кучи строительного мусора или какие-нибудь другие скопления мелких или крупных предметов, сосредоточенные на плоской поверхности.

Если же этого нет, то и говорить не о чем. Мы получаем право относиться к ним лишь как к носителям определенной идеологии, не более того. А идеология уже не требует такой деликатности со стороны ее критиков и не является таким сакральным и безусловно уважаемым предметом, каким почему-то считается религиозная вера. Тогда многое становится понятно и появляется возможность расставить все по своим местам – например, в разговоре о спиливании крестов, так называемых крестоповалах.

Дело в том, что вопрос тут поставлен абсолютно неверно. Можно пилить кресты, нельзя пилить кресты – такого вопроса нет. Есть другой: почему символы определенной идеологии носители этой идеологии расставляют там, где им хочется, без согласования со всеми остальными гражданами Российской Федерации, которые тоже являются, скажем так, пользователями тех мест, где расставлены данные символы. Притом что многие воспринимают эту идеологию как чуждую, неприятную и символизирующую невежество, злобу, массовые убийства и все прочее, чем характерно христианство.

Поймите, Россия – это коммунальная квартира, в ней живут представители всего, чего только можно. И если продолжить аналогию с коммуналкой, представьте себе на минуточку, что одна из жиличек этой квартиры, пользуясь фактом интимной близости с управдомом, вдруг решила, что она свои лифчики будет сушить там, где ей хочется, а вовсе не там, где это предписано правилами коммуналки, и будет ставить свой примус там, где захочет, в том числе и в любых местах общего пользования. В этом случае вполне естественно будет ожидать того, что рано или поздно этот лифчик порвут и спустят в унитаз мстительные соседи, а примусу побьют стеклышки и в керосин намешают черт знает чего.

Когда мы переходим к пониманию того, что имеем дело не с религиозной верой, а прежде всего и только с идеологией, руки у нас оказываются в известной степени развязанными – конечно, в полемическом смысле и строго в рамках закона. К тому же, как показывает мой опыт, именно этот прием, как правило, работает на 100 %.