Пакт Лаврова-Машаля 13 марта 2006 года

Пакт Лаврова-Машаля

13 марта 2006 года

«Российские солдаты сегодня находятся на переднем крае борьбы с исламским экстремизмом. К сожалению, это мало кто замечает. Сегодня мы являемся свидетелями создания некоего экстремистского интернационала по так называемой дуге нестабильности, начиная от Филиппин и кончая Косово. Это очень опасно, и для Европы в первую очередь, потому что там большое количество мусульманского населения… Это действительно международный террористический интернационал. И в этом смысле Россия стоит на переднем крае борьбы с этим международным терроризмом. И по большому счету Европа нам должна быть за это благодарна и поклониться в ноги за то, что мы боремся с ним, пока, к сожалению, в одиночку».

Так говорил Владимир Путин летом 2000 года. Таково было тогда его видение мира — во всяком случае, таким он хотел его представить западной аудитории. (Заметим, что примерно в таких же выражениях советская дипломатия в середине 30-х годов предупреждала западные демократии об угрозе германского фашизма и упрекала их в недооценке этой угрозы.) Поэтому появление Путина на телевизионных экранах вечером 11 сентября 2001 года с его знаменитым «Американцы, мы с вами!» было не случайной спонтанной реакцией, а логическим следствием его позиции.

Прошло четыре с половиной года — и произошло событие далеко не столь драматичное, как 11 сентября, но для историков третьей мировой войны (если останутся такие историки), может быть, не менее значимое. Министр иностранных дел России Сергей Лавров опубликовал программную статью «Россия в глобальной политике». Конечно, она несет на себе отпечаток личности автора, но в целом не может не отражать сегодняшнее президентское видение мира.

Крайне жесткие по отношению к США и Западу в целом формулировки — «разногласия столь кардинального порядка, что вряд ли уместна позиция конструктивной неопределенности», «навязчивые идеи изменения мира», — сходные с теми, что фигурировали в предыдущей статье министра, были восприняты многими наблюдателями как объявление новой холодной войны Западу.

Однако, на мой взгляд, все намного серьезней. Психологическая холодная война с Западом как любимая забава российской «элиты» не прекращалась никогда, даже в «медовые месяцы» 2001–2002 годов. Но это не мешало нам тогда в реальной горячей войне между, по выражению Путина, «исламским экстремистским интернационалом» и Западом быть на практике военными союзниками США, как это произошло (с большой пользой для России, кстати) в ходе афганской операции.

Сегодня же г-н Лавров каждой строчкой своих судьбоносных статей заявляет жестко и определенно: американцы, мы не с вами, мы меняем свою ориентацию в глобальном конфликте и само понимание этого конфликта.

«Россия не может принимать чью-либо сторону в развязываемом межцивилизационном конфликте глобального масштаба».

Вам ничего это не напоминает?

«Советский Союз предпочитает и впредь оставить себе руки свободными, последовательно проводить свою политику нейтралитета и не только не содействовать разжиганию войны, а содействовать укреплению имеющихся стремлений к восстановлению мира». Так говорил советский нарком иностранных дел Вячеслав Молотов 31 октября 1939 года, вскоре после начала Второй мировой войны. Что же произошло за примерно такой же промежуток времени между 1935 и 1939 годами, между речами Литвинова в Лиге Наций о системе коллективной европейской безопасности против угрозы фашизма и пактом Молотова-Риббентропа?

Да, конечно, западные державы совершили тогда массу ошибок и не всегда вели себя порядочно по отношению к Советскому Союзу, что вызывало вполне естественное раздражение в Кремле. Но фашизм оставался фашизмом, который не скрывал ни своих планов мирового господства, ни своей программы порабощения русского народа.

Во внешнеполитическом повороте августа 1939 года сыграли роль не столько геополитические расчеты — вернее, просчеты — Кремля, сколько идейная близость кремлевского горца и его тонкошеих вождей к нацистской банде. Недаром же Риббентроп сообщал, что чувствовал себя в Кремле как «среди старых партийных товарищей».

Телевизионный видеоряд бесстрастно зафиксировал, что примерно такие же чувства переполняли и одного из лидеров ХАМАСа Халеда Машаля, который по своей биографии вполне мог быть питомцем Краснознаменного института. Он не подписывал в Москве никаких протоколов. Но явленные городу и миру прогулки по кремлевским площадям и соборам, благостные встречи с патриархом всея Руси откормленных мерзавцев с великолепно ухоженными бородами, регулярно посылающих несчастных фанатиков взрывать собой детей в автобусах и на дискотеках, говорят о том, что речь шла отнюдь не об «изложении позиции квартета» и даже не о геополитических соображениях.

Это была сознательная демонстрация цивилизационного, метафизического, нравственного выбора кремлевского питерца и его толстошеих вождей. Как простодушно заявил один крупный думец с классической внешностью трактирного полового из пьес Островского, «наше законодательство не расценивает ХАМАС как террористическую организацию», поскольку «ХАМАС не вел никакой террористической деятельности на территории РФ». Ну конечно, те, кто убивает евреев и американцев, по определению не могут быть террористами. Они социально близкие нам борцы с однополярным миром.

Теперь, когда этот выбор, похоже, сделан, хочу все-таки еще раз напомнить две простые истины.

Первое: Запад, и прежде всего США, совершив огромное количество ошибок, пока проигрывает и политически, и психологически войну радикальному исламизму. Исход военной операции в Ираке висит на волоске. Наводнившие Ближний Восток исламистские «интернационалисты», которые воюют сегодня с американцами и взрывают школы, гостиницы, мечети, магазины, отрезают головы заложникам, — никакие не борцы за национальное освобождение или религиозную идею, а откровенные мерзавцы. Определение «исламофашисты» применительно к ним является вполне уместным.

Второе: как бы ни неистовствовала сегодня наша антиамериканская клака, какую бы солидарность с мужественными «борцами с унилатерализмом» ни выражала, о каких бы заслугах СССР в их выращивании ни напоминала, в глазах исламофашистов, ведущих священную борьбу с Западом, Россия всегда останется частью этого ненавистного Запада, причем наиболее уязвимой, а потому и наиболее привлекательной для экспансии. За 1939 годом обязательно последует 1941-й. В нашем сегодняшнем спрессованном времени он уже идет.

Пакт Молотова-Риббентропа поставил Россию на грань гибели. Русский Бог, русский мороз и невероятные мужество и жертвенность русского народа спасли ее в 1941–1942 годах. Ценой победы стали многие миллионы жизней.

Пакт Лаврова-Машаля и очередной «выбор сердцем» кремлевских вождей могут иметь не менее серьезные последствия.

В 2000 году Путин еще предупреждал Европу об общей угрозе. Каким слепым и безумным кажется то нескрываемое злорадство, с которым его министр, насмотревшись, как «свирепый гунн жег города и мясо белых братьев жарил» в Мадриде и Лондоне, считает сегодня необходимым заметить европейцам, что они «еще не осознали, что стали частью исламского мира». Какой трагифарсовый римейк поздравлений, которые предшественник г-на Лаврова передал руководителям Третьего рейха по случаю успеха доблестных германских войск — их вступления в город Париж.