СОЮЗНИКИ ИЛИ ПРЕДАТЕЛИ?
СОЮЗНИКИ ИЛИ ПРЕДАТЕЛИ?
По этому поводу уместно напомнить о широко известном высказывании тогда еще сенатора Гарри Трумэна. В июне 1941 года, когда русские и немцы сошлись в кровавой схватке, он заявил, что нужно помогать русским, если немцы начнут побеждать, и немцам, если начнут побеждать русские. И пусть они убивают друг друга как можно больше, чтобы после войны никто не посмел оспаривать господство США. Вскоре сенатор Трумэн стал американским президентом[81].
Фраза Трумэна нашла прекрасное воплощение в реальности. Примером тому служит открытие Западного (Второго) фронта в Европе.
Еще в декабре 1941 года Черчилль, готовясь к встрече с Рузвельтом, заявил, что если союзники будут действовать энергично и последовательно, то война с Германией может закончиться в конце 1942-го — начале 1943 года. Но этого не произошло — «союзники» решили подождать.
В июне 1942 года в ходе беседы Молотова с Рузвельтом и Черчиллем вновь было заявлено, что Гитлера удастся поставить на колени в 1943 году. Этот вывод вытекал из оценки состояния немецких вооруженных сил после крупнейшего поражения под Москвой. После провала «блицкрига» Германии пришлось переходить к позиционной войне, выиграть которую у нее не было никаких шанцев. У немцев явно не хватало сил для противостояния второму фронту. Но «союзники» продолжали выжидать. Они сознательно затягивали войну, с олимпийским спокойствием наблюдая, как в ожесточенных схватках немцы и русские обескровливают друг друга.
Однако вскоре под влиянием побед Красной Армии и активизировавшейся освободительной борьбы народов Европы стратегические установки США и Британии существенно изменились. От политики выжидания, действий малыми силами на второстепенных театрах правящие круги западных держав стали склоняться в сторону активизации действий на европейском континенте. Видя, что Красная Армия, громя немецкие войска, успешно продвигается на запад, политические и военные руководители США и Англии начали понимать, что «Россия, — как отметил бывший генеральный директор английского Исполнительного комитета по ведению политической войны Р. Локкарт, — имеет реальную возможность одержать победу в войне без нас и вовсе без нашей помощи». Встревоженные такой перспективой, они начали опасаться, как бы не опоздать со вторжением на европейский континент. В марте 1943 года в Вашингтоне на совещании государственных деятелей США с министром иностранных дел Великобритании А. Иденом специальный помощник президента Г. Гопкинс выразил опасение: «…если только мы не будем действовать быстро и наверняка, может произойти одно из двух: либо Германия станет коммунистической, либо там наступит полная анархия… фактически то же самое может произойти в любом европейском государстве… Дело, конечно, будет обстоять гораздо проще, если в момент краха Германии серьезные силы английских и американских войск будут находиться во Франции или в Германии, но мы должны разработать план на тот случай, если Германия падет до того, как мы окажемся во Франции»[82].
Второй фронт был открыт только в июне 1944 года, меньше чем за год до окончания войны. Американцы высадились в Европе только тогда, когда всем стало ясно: русские побеждают и, если не принять решительных мер, они пройдут всю Европу, до Ла-Манша.
Позже английские и американские политики, а вслед за ними и многие историки Англии и США станут утверждать, что боевые действия англо-американских войск в Африке и Италии в 1942–1943 годах означали создание второго фронта и что утверждения советских/российских историков о затягивании открытия второго фронта союзниками неправомерны.
Действительно, в Африке и Италии англо-американские войска вели относительно крупные военные операции против Германии и Италии. Однако Советский Союз считал вторым фронтом только такие военные действия, которые могли бы отвлечь с советско-германского фронта значительные силы немецкой армии, по крайней мере 30–40 дивизий. Ни в Африке, ни в Италии этого не произошло. Боевые действия в Африке в 1942–1943 годах вели в общей сложности 17 итальянских и немецких дивизий, тогда как на советско-германском фронте находилось более 260 дивизий Германии и ее союзников.
Сам Черчилль, сообщая Сталину об операциях в Северной Африке, писал: «Масштабы этих операций невелики по сравнению с громадными операциями, которыми Вы руководите». В Италии в 1943 году воевало 18 немецких дивизий, в то время как на советско-германском фронте оставалась 221 дивизия Германии и ее союзников. В итоге в Африке и Италии против Англии и США действовало лишь 6–7 % вооруженных сил Германии. Конечно, победы англо-американских войск в Северной Африке и Италии имели большое стратегическое и политическое значение, они наносили серьезные удары по гитлеровской Германии и ее армии. Но, они не могли заменить второй фронт, которого требовал Советский Союз[83].
По существу, природу и ход Второй мировой войны изменила Сталинградская битва. Если в 1941–1942 годах союзники рассуждали, что нужно отвлекать немецкие вооруженные силы с Восточного фронта, нужно оказывать СССР помощь, которая ослабит Германию, то после Сталинграда вопрос об отвлечении сил с советского фронта был снят с повестки дня.
А чуть ранее, в октябре 1942 года, Черчилль на заседании военного кабинета требовал «задержать русских варваров как можно дальше на Востоке, чтобы они не угрожали свободной Европе».
Кстати, в это же время, в июне 1942 года советская разведка зафиксировала и первую попытку нацистских эмиссаров установить сепаратные контакты с представителями западных держав. Переговоры с посольством США в городе Берне (Швейцария) велись уже летом того же года. По сообщению посла «вишистской» Франции в Берне, «крупные английские и американские банки отправили в Швейцарию своих представителей, которые уже имели несколько секретных встреч с представителями германских банков. На этих встречах обсуждались вопросы послевоенного финансирования Германии и экономического устройства Европы»[84].
Секретные попытки западных стран наладить контакты с нацистской Германией предпринимались и в последующие годы.
5 января 1943 года свое посредничество в переговорах с германским руководством предложил в послании президенту США Ф.Д. Рузвельту папа Пий XII. Вскоре Германия назначила представителем при папском престоле Э. Вейцзеккера, занимавшего до этого пост заместителя министра иностранных дел. Во второй половине 1943 года Вейцзеккер и бывший министр иностранных дел Италии Г. Чиано обсуждали вопрос о заключении мира с представителем США кардиналом Ф.Дж. Спеллманом, который поддерживал связь также и с правительством Великобритании. Со Спеллманом в Ватикане встречался и министр иностранных дел И. Риббентроп.
Контакты с германскими представителями осуществлялись и через Испанию, которая имела дипломатические отношения с Великобританией и другими западными странами. Франко предложил Германии свои услуги, и в феврале 1943 года он и его министр иностранных дел Ф.Г. Хордана неоднократно встречались с британским послом в Испании С. Хором, чтобы убедить
Великобританию заключить сепаратный мир с Германией и образовать общий европейский «фронт против большевизма»[85].
В феврале 1943 года немецкий эмиссар князь М. Гогенлоэ встретился в Швейцарии с руководителем европейского бюро Управления стратегических служб (УСС) А. Даллесом. В беседе были затронуты вопросы о будущем Австрии, Чехословакии, Польши, Румынии, Венгрии, а также о заключении мира с нацистской Германией. Предполагалась, что Германия будет по-прежнему главенствовать в Восточной Европе. Планировалось «путем расширения Польши в сторону Востока и сохранения Румынии и сильной Венгрии… поддержать создание санитарного кордона против большевизма и панславизма»[86].
В начале 1945 года немецкий фельдмаршал В. Кейтель от имени командующих трех родов войск (фактически — от имени Гитлера) обратился к Верховному главнокомандующему экспедиционными силами союзников в Западной Европе генералу Д. Эйзенхауэру и командующему 21-й группой армий (состояла из английских и канадских дивизий) британскому фельдмаршалу Б.Л. Монтгомери с предложением заключить на Западном фронте «перемирие на 100 дней». Немецкое командование надеялось, что заключение такого перемирия позволит сосредоточить против Красной Армии все наличные силы и нанести ей «поражение между Вислой и Одером». Монтгомери был согласен (очевидно, с санкции Лондона) временно предоставить Германии свободу на востоке при условии, что англо-американским войскам будет дана возможность без боев овладеть оккупированной немецкими войсками территорией Франции, Бельгии, Нидерландов и Люксембурга и занять «линию безопасности» на западных границах Германии. Немцы отвергли это предложение, но переговоры продолжали. Они были прекращены лишь после того, как в эту «закулисную игру» вмешалось советское командование.
С приближением окончания войны попытки западных стран вступить в контакт с национал-социалистической Германией еще более активизировались. 8 марта 1945 года в Швейцарию по приглашению А. Даллеса прибыл «любимец Гитлера», представитель СС при армейской группе «Ц» в Италии обергруппенфюрер Карл Вольф. Между Даллесом и Вольфом началось обсуждение вопросов о перемирии на Западном фронте, в котором приняли участие заместитель начальника Штаба союзнических армий американский генерал Л. Лемнитцер и начальник разведотдела Объединенного штаба британский генерал Т.С. Эйри. Советское правительство, узнав об этих встречах, уже 12 марта потребовало участия в них своих представителей. Получив уклончивый ответ, а по сути, отказ, СССР заявил США и Великобритании, что сложившаяся ситуация «никак не может служить делу сохранения и укрепления доверия между нашими странами». Британское и американское руководство вынуждено было прекратить дальнейшие переговоры.
Это лишь некоторые, ставшие известными тайные контакты США и Великобритании с Германией. Несомненно, имели место и другие. И направлены они были против «союзника по антигитлеровской коалиции» — России.
Курская дуга (5 июля — 23 августа 1943 г.). Самое тяжелое сражение Второй мировой войны еще не завершилось, а на встрече в Квебеке 20 августа 1943 года на заседании лидеров США и Великобритании с участием начальников американских и британских штабов ставится вопрос о том, что немцы должны задержать русских как можно дольше на востоке. Черчилля крайне беспокоило то, что в битве под Курском Советский Союз продемонстрировал способность в одиночку поставить Третий рейх на колени. На этом совещании было принято два плана: «Оверлорд», о котором советскую сторону проинформируют в октябре 1943 года в Тегеране (им предусматривалась высадка союзников во Франции в 1944 году), и второй, сверхсекретный, «Рэнкин», цель которого заключалась в том, чтобы «повернуть против России всю мощь непобежденной Германии».
Этим планом предусматривалось, что немцы входят в контакт с западными державами, распускают Западный фронт, оказывают поддержку при высадке десанта в Нормандии, обеспечивают быстрое продвижение союзников через Францию, Германию и выход на линию, где они удерживают советские войска. Под контроль США и Англии попадают Варшава, Прага, Будапешт, Бухарест, София, Вена, Белград… При этом немецкие войска на западе не просто сдаются, а организованно двигаются на восток для укрепления там немецкой линии обороны[87]. Составной частью этого плана, разработанного английским генералом Морганом совместно с Донованом, было и покушение на Гитлера. Связь с союзниками с германской стороны осуществлял начальник военной контрразведки Канарис Участниками были фельдмаршалы Роммель, который должен был возглавить заговор, Вицлебен, Клюге и другие военачальники. Трудно сказать, чем все это закончилось бы, если бы не ранение Роммеля за три дня до покушения на Гитлера. Но это лишь малая часть того, что нам известно. Большинство документов до сих пор засекречено.
Квебекский вариант был уточнен в ноябре 1943 года. Когда Эйзенхауэра назначили главнокомандующим экспедиционными силами союзников, ему была дана директива: готовясь к «Овер-лорду», не упускать из виду план «Рэнкин» и при малейшей возможности осуществлять его. При этом на Западе учитывали что под Сталинградом, на Курской дуге и в последующих сражениях Советский Союз понес огромные потери. В 1944 году страна мобилизовала уже 17-летних мальчишек. Союзники сходились на том, что к середине года наступательный потенциал СССР будет практически исчерпан, людские резервы израсходованы и он не сможет нанести вермахту удар, сравнимый со сталинградским. Таким образом, ко времени высадки союзников, увязнув в противостоянии с немцами, СССР уступит стратегическую инициативу США и Англии.
Но американские стратеги ошиблись. Планируя высадиться 6 июля и в августе закончить войну, они даже не позаботились об экипировке на осень и зиму, о машинах, способных двигаться в условиях бездорожья, о всепогодных авиационных средствах и потому осень и зиму решили переждать, устроившись в теплых квартирах. Гитлер, воспользовавшись этим, нанес им удар в Арденнах, причем не снимая войск с Восточного фронта. Союзники бросились за помощью к Сталину. И он выручил, начав раньше срока Висло-Одерскую операцию. Эйзенхауэр в своих воспоминаниях признает, что второго фронта уже в конце февраля 1945-го практически не существовало: немцы откатывались к востоку без сопротивления. Черчилль в это время в переписке, телефонных разговорах с Рузвельтом пытается убедить его во что бы то ни стало остановить русских и не пускать их в Центральную Европу. Англичане подивизионно брали под свое покровительство немецкие части, которые сдавались без сопротивления, и, не расформировывая отправляли их в Южную Данию и лагеря в земле Шлезвиг-Гольштейн. Всего там было размещено около 15 немецких дивизий. Оружие складировали, а личный состав тренировали для будущих боев[88].
Здесь, на наш взгляд, уместно вспомнить об одном малоизвестном инциденте, произошедшем в районе югославского города Ниш 7 ноября 1944 года.
Речь идет о массированном налете американских ВВС на аэродром и колонну советских войск, находившуюся на марше. В этот день несколько групп американских самолетов типа «Лайт-нинг» (Р-38, «Молния») провели две воздушные атаки и нанесли пулеметно-пушечный, ракетный и бомбовый удары по подразделениям 6-го гвардейского стрелкового корпуса 3-го Украинского фронта, двигавшимся по дороге Ниш — Алексинац — Делиград— Роянь. В результате налета погибли 34 советских военнослужащих, включая, командира корпуса гвардии генерал-лейтенанта Котова и командира стрелковой дивизии генерала Степанова, еще 39 человек были ранены, до 20 машин с грузами оказались сожженными. После того как все попытки с земли просигналить летчикам об их «ошибке» не увенчались успехом, в воздух поднялись советские истребители Як-9. Подойдя к американским самолетам вплотную, советские летчики попытались привлечь их внимание к своим опознавательным знакам. Но в ответ на это «Лайтнинги» атаковали советские самолеты, находившиеся как в воздухе, так и взлетающие с земли. Разгорелся воздушный бой. В результате советскими истребителями было сбито три «Лайтнин-га», еще три были подбиты и ушли на низкой высоте на юго-запад. Наши потери составили два Як-9. Один советский летчик сгорел вместе с самолетом, второй получил тяжелое ранение и был отправлен в госпиталь. Еще один наш истребитель попал в зону огня своих аэродромных средств ПВО и был сбит. Летчик и самолет сгорели. Официальное извинение американского посла США в СССР Гарримана за случившееся последовало лишь спустя 37 (!) дней после «битвы у Ниша». 14 декабря 1944 года американский дипломат на приеме в Кремле в разговоре со Сталиным, приняв скорбный вид, между делом произнес: «Хотел бы выразить сожаление президента и генерала Маршалла по поводу несчастного случая, происшедшего на Балканах. Имеется в виду налет американских самолетов на колонну советских войск. В целях избежания подобных инцидентов в будущем командующий авиацией союзников в Средиземном море генерал Эйкер хотел бы направить в штаб передовых советских войск на Балканах группу офицеров связи для координирования действий советских войск и союзных военно-воздушных сил»[89]. Это предложение было отклонено Сталиным. Вероятно, Верховный главнокомандующий расценил произошедший инцидент не как ошибку, а как прямой умысел. Нанесением столь жестокого удара по русским американцы хотели заставить их ввести своих «наблюдателей» в советские штабы и тем самым более полно контролировать их намерения в Европе.
Еще не отгремели победные залпы салюта Второй мировой войны, а западные разведслужбы уже начали «прощупывать» своего недавнего «союзника» по антигитлеровской коалиции и строить новые планы по уничтожению СССР/России.
В своей работе, посвященной истории ЦРУ и опубликованной в 1979 году, американский исследователь Т. Пауэре пишет:
«Длительные дебаты по поводу генезиса холодной войны для ветеранов УСС представляются просто глупостью. По собственному опыту они знают — с самого начала холодная война была продолжением настоящей войны. Подразделения УСС прибыли в Берлин вместе с американскими оккупационными войсками и занялись теми же делами в отношении русских (установлением размеров и дислокации воинских частей), органов политического контроля и теми же методами (через агентов), что они делали всего за несколько недель до этого в отношении Германии[90]. Никто еще не называл Россию врагом, но к ней относились именно так»[91].
Не меньшую разведывательную работу проводил и другой «союзник» СССР по антигитлеровской коалиции — Великобритания. Ее спецслужбы уже в конце войны и в послевоенные годы вели такую же активную подрывную деятельность против СССР, как и США. Так, в справке 2-го Главного управления МГБ СССР, подготовленной в начале января 1952 года, отмечено:
«На последнем этапе войны, когда в результате победоносного наступления Советской Армии военное поражение Германии стало очевидным, английская разведка приступила к приобретению и подготовке агентуры для засылки в Советский Союз. Установлено, что уже с 1944 года по мере продвижения британских войск по Западной Европе и освобождения из немецких лагерей советских военнопленных и гражданского населения, угнанного в Германию, которые подлежали возвращению в Советский Союз в порядке репатриации, англичане начали среди них массовую вербовку агентуры. Некоторая часть завербованных прошли специальную подготовку в разведывательных и диверсионных школах на территории Англии и перед направлением в СССР получили задание: собирать сведения о военном, экономическом и политическом положении Советского Союза, а также заниматься диверсиями и вредительством»[92].
В начале апреля 1945 года Черчилль отдает своим штабам приказ о разработке операции «Немыслимое» — с участием США, Англии, Канады, польских корпусов и 10–12 немецких дивизий, развернуть боевые действия против СССР. Начало операции планировалось на 1 июля 1945 года[93]. Третья мировая война и могла начаться в обозначенный Черчиллем срок, если бы не штурм Берлина. Сталин настоял на проведении Берлинской операции. Это были своего рода ответ «союзникам» на их далеко не дружественные действия и демонстрация силы Советской Армии. В Ялте стороны договорились о линиях разграничения, зонах своих действий: куда должны заходить войска той или иной страны, а куда нет. Конференция закончилась 11 февраля, а в ночь с 12 на 13 февраля союзники в варварски разбомбили мирный Дрезден, который входил в зону советских действий. Таким образом, они хотели показать Советскому Союзу мощь своей бомбардировочной авиации. Американцы уничтожили три моста через Эльбу, чтобы сдержать продвижение наших войск, разбомбили, чтобы русским не достались крупные промышленные мощности в Чехии, Словакии, других регионах. К слову сказать, когда в 1941-м году советское командование предложило англичанам и американцам разбомбить, используя крымские аэродромы, нефтепромыслы в Плоешти, они не стали этого делать, а в 1944-м году, когда к главной «бензоколонке» Германии приблизились наши войска, ударили по ней.
Не составляет большого секрета, что Черчилль приложил немало усилий, чтобы вовлечь в «Немыслимое» и Трумэна, принявшего президентский пост после кончины (12 апреля 1945 года) Франклина Рузвельта. Правда, невыясненной остается взаимосвязь между означенными стараниями британского премьера и предложением нового главы администрации США на совещании в Белом доме. 23 апреля 1945 года Трумэн на встрече с политическими и военными советниками изложил свое видение момента и ближайших перспектив, которое сводилось к следующему: Советский Союз отыграл свою роль в американском сценарии завершающейся мировой войны; пора подводить черту под антигитлеровской коалицией; Соединенные Штаты без чьей-либо помощи вынудят Японию капитулировать. Если бы не категорический протест ведущих военачальников США, черчиллевское «Немыслимое» могло бы обрести вполне реальные черты. Не исключено даже, что с ядерным акцентом[94].
Во время Потсдамской конференции политики предприняли еще одну попытку обойти генералов и исключить участие Советского Союза в войне против Японии. Политикам очень хотелось ревизовать согласованные в Ялте изменения послевоенного обустройства Тихоокеанского региона.
Вашингтон имел свои виды, в частности, на Курилы. Предпринимались выходы на Чан Кайши с тем, чтобы он не признавал Монголии как самостоятельное государство. Москва же обусловливала объявление войны Японии международным признанием МНР. Советскому руководству удалось сорвать этот вашингтонский маневр.
В ночь с 8 на 9 августа Красная Армия форсировала Амур и завязала бои с миллионной Квантунской армией в Маньчжурии. Союзничество вроде бы восторжествовало. До капитуляции Японии оставалось три с половиной недели. Но в 20-х числах августа при участии командования ВВС США возникает «Стратегическая карта некоторых промышленных районов России и Маньчжурии». Документ содержал перечень 15 советских городов с обозначением в них первоочередных целей и прикидками — с учетом опыта Хиросимы и Нагасаки — по количеству потребных для их уничтожения атомных зарядов. Название «карта» — более чем условное. Речь шла о плане-задании организации генерала Гровса по развертыванию производства и накопления атомных бомб, предназначенных для агрессии против СССР. Подтекст говорит сам за себя: Япония являлась только испытательным полигоном в преддверии запланированного ядерного нападения на Советский Союз.
Дальнейшие события стали развиваться с молниеносной быстротой.
В сентябре и октябре 1945 года принимаются решения, программировавшие вооруженные силы США на «нанесение первыми удара по источнику угрозы нападения». При этом особый упор делался на внезапность превентивного удара как «единственную гарантию успеха», на «мгновенный парализующий удар». В ноябре штабы выдают «исследовательский» документ, в котором назывались 20 советских городов как возможные цели атомного нападения. Необязательно в ответ на предполагавшееся нападение СССР. Первый удар замышлялся также при обнаружении «признаков обретения врагом способности в процессе его промышленного и научного развития атаковать Соединенные Штаты или обороняться против нашего (американского) нападения».
Группа военных во главе с Эйзенхауэром[95] работала над планом «Тотэлити» — ведения всеохватывающей войны с Советским Союзом, рассчитанной на уничтожение Российского государства. Тогда же, в конце 1945 года, стартовало систематическое разведывание советской территории авиацией США. Поначалу самолеты проникали в наше воздушное пространство, включая район Москвы, без опознавательных знаков, затем они летали какое-то время под британским флагом. 50 лет спустя руководитель аэрофотосъемок откровенно признал, что без этого вопиющего нарушения международного права американские планы ведения войны против СССР не стоили бы бумаги, на которой они написаны. Отвечая на вопрос, а проводил ли Советский Союз авиаразведку территории Соединенных Штатов, генерал дал краткий и ясный ответ — не проводил.
В такой атмосфере в декабре 1945 года в Москве состоялось совещание министров иностранных дел четырех держав. В рамках этой встречи госсекретарь США Бирнс имел продолжительную беседу со Сталиным. Вернувшись в Штаты, Бирнс выступил 30 декабря с обращением к своим соотечественникам. После переговоров в Москве, сказал он, он больше, чем когда-либо до сих пор, уверен в возможности «мира, который основывается на справедливости и мудрости».
Бирнса вызвал к себе Трумэн. 5 января 1946 года между президентом и госсекретарем состоялся «серьезный разговор». Нам компромиссы не нужны, подчеркнул Трумэн, у нас свои задачи, свои цели, и нужно твердо вести линию на «Рах Americana»[96].
Частью этой линии стал так называемый План Маршалла — план экономической помощи европейским странам.
Информация к размышлению
План Маршалла (англ. Marshall Plan, официальное название European Recovery Program — «Программа восстановления Европы») — программа помощи Европе после Второй мировой войны. Выдвинут в 1947году американским министром иностранных дел Джорджем К. Маршаллом (вступил в действие в апреле 1948 г.). В осуществлении плана участвовали 17 европейских стран (включая Западную Германию). План Маршалла содействовал укреплению положения США в Западной Европе. Свою речь с программой помощи Джордж Маршалл изложил в Гарвардском университете 5 июня 1947 года. 12 июля в Париже собрались представители 16 стран Западной Европы. На совещание приглашались также представители СССР и государств Восточной Европы, однако И.В. Сталин отказался от участия в программе. Участники обсудили размеры конкретной помощи, необходимой для каждой из стран. В ответ на готовность принять ее в США был создан Правительственный комитет по изучению состояния экономики страны и ее возможностей оказать такую помощь. В результате реализации этого плана экономика европейских стран оправилась от последствий войны быстрее, чем этого можно было ожидать. В 1951 году План Маршалла был заменен законом «о взаимном обеспечении безопасности», предусматривавшим одновременное предоставление экономической и военной помощи. Помощь получили страны: Западная Германия, Австрия, Бельгия, Люксембург, Дания, Франция, Греция, Исландия, Ирландия, Италия, Нидерланды, Норвегия, Португалия, Швеция, Швейцария, Турция, Англия.
Современный исследователь М.М. Наринский оценивает План Маршалла как попытку использовать сырьевые ресурсы Восточной Европы для восстановления западной части континента. При этом, полагает он, план был составлен таким образом, что «участие в нем Советского Союза и стран Восточной Европы выглядело весьма проблематичным»[97]. СССР, не желая попадать в зависимость от США, в 1947 году, отказался от участия в инициативе Маршалла. Отказ от плана был обусловлен также и тем, что СССР стремился не позволить Западу получить возможность влиять на положение дел в странах Восточной Европы.
Иначе отказ СССР от Плана Маршалла интерпретировался средствами массовой информации стран «западных демократий», активно включившихся в информационную войну против России. Им вторили авторитетные представители антикоммунистической эмиграции. Так, старый социал-демократ Б. Сатир объяснял этот шаг тем, что Советскому Союзу выгодны «поддержание разрухи, нарушение основ порядка… сеяние беспокойства» в Европе, что должно способствовать «усилению гангрены общественных тканей» и толкать широкие массы «в объятия коммунистов»[98]. Редактор же нью-йоркского «Нового журнала», рупора российских либерал-демократов, М.М. Карпович еще в 1946 году попытался «открыть глаза» мировой общественности на то, что «советский империализм» очень опасен, даже более, чем «англосаксонский» (который во многом и представлял собой экспансию Запада на Восток). При этом он заявлял, что нельзя оправдать внешнюю политику СССР потребностями национальной безопасности, т. к. «никогда еще за все свое многовековое существование Россия не находилась в таком выгодном международном положении», как после Второй мировой войны[99].
Параллельно с экономической борьбой, развернутой Западом против СССР, начала набирать обороты и психологическая война. Участились провокации, направленные на дискредитацию работы советских оккупационных органов и немецких коммунистов. Всего два примера.
1948 год, январь. Западный Берлин. Офицер британской армии в доверительной беседе с «избранными» западными журналистами оглашает «секретный протокол М» — «тайный план коммунистов» по подготовке восстания в Рурской и Рейнской областях. В документе утверждается, что якобы «русские непременно придут на помощь к восставшим». Факт не подтвердился, но раздутая западной пропагандой кампания позволила правым, консервативным кругам поставить вопрос о запрете Коммунистической партии Германии (КПГ).
1949 год, сентябрь. Председатель КПГ Макс Рейман, выступая в бундестаге, требует от канцлера Аденауэра прекратить втягивать только что созданную ФРГ в блок НАТО и отказаться от реваншистской политики пересмотра границ, сложившихся в Европе после войны. Внезапно в зал заседаний входят две странные фигуры, в деревянной обуви, разодранной одежде и с грязными повязками вместо бинтов. Они объявляют себя «бежавшими из советского плена» и обрушиваются с обвинениями на КПГ. Председатель бундестага Келлер (ХДС) лишает М. Реймана слова и поднимает вопрос о коммунистической угрозе.
Через два года оба «беженца из советского плена» были арестованы полицией за уголовное преступление. В ходе следствия выяснилось, что один из них — бывший эсэсовец и оба никогда не были в плену в Советском Союза. Оказалось, что накануне выступления М. Реймана в бундестаге они за ужином в ресторане познакомились с господином Келлером, который выписал им пропуска в бундестаг и за вознаграждение в 50 марок предложил сорвать выступление председателя КПГ.