Где преступления?

Где преступления?

Своим указанием всем российским судам («вопрос о том, имело ли место использование средства массовой информации для совершения уголовно наказуемых деяний, следует решать с учетом вступившего в законную силу приговора или иного судебного решения по уголовному делу») Верховный Суд Российской Федерации практически вбил осиновый кол в «борьбу с экстремизмом». Действительно, на момент, когда я пишу эти строки, в составленном Министерством юстиции РФ списке запрещенной российскими судами экстремистской литературы уже наличествуют 676 произведений (полюбоваться этим списком можно на интернет-сайте http://www.minjust.ru/ ru/activity/nko/fedspisok/).

Но где упомянуты преступления, наличие которых доказывало бы, что произведения из пресловутого списка были использованы для их совершения? Где вступившие в силу приговоры по этим преступлениям?

Единственный раз, когда в ходе уголовного дела проправительственная пресса подняла шум об экстремистских произведениях, был отмечен во время пресловутого «дела Копцева». Если вы помните, то 11 января 2006 года некий молодой человек по имени Александр Копцев проник в строго охраняемую московскую синагогу и там в ходе поножовщины нанес ножевые ранения нескольким евреям, а они нанесли ножевые ранения ему. Пресса и правозащитники подняли вопль, что Копцев начитался экстремистской литературы, которую якобы в большом количестве нашли у него дома. В ходе длительного судебного разбирательства по делу Копцева не был установлен ни один якобы повлиявший на него автор и ни одно название произведения – как из упомянутого списка экстремистской литературы Минюста, так и вообще. Но добровольные и профессиональные «борцы с экстремизмом» продолжают вопить, что они ограничивают свободу слова в России, чтобы, дескать, случай с синагогой не повторился.

Сегодня в России тысячи оплачиваемых госбюджетом специализированных работников МВД и прокуроров гоняют по стране несколько десятков «скинхедов» и периодически таскают их в суд. Слышали ли вы, чтобы в ходе уголовных дел по обвинению скинхедов было юридически зафиксировано, что хотя бы один из этих «скинхедов» читал запрещенные законом «О противодействии экстремистской деятельности» «труды руководителей национал-социалистской рабочей партии Германии, фашистской партии Италии»? Кто из этих «нацистов» вообще слышал о фашизме что-либо, кроме фамилии Гитлера, и знал о фашизме еще хоть что-то, кроме того, что символом немецкого нацизма была свастика, а приветствием – вскинутая рука?

Сегодня рассмотрение в судах уголовных дел, выдаваемых за экстремистские, является прямо «именинами сердца» для официозной прессы – они обязательно освещаются. Кто слышал, чтобы в ходе рассмотрения этих дел упоминался хоть какой-то информационный материал, хотя бы какое-то произведение?

Это хорошо видно по делу Б.С. Миронова, которого Центральный районный суд города Новосибирска в феврале 2008 года признал виновным в совершении преступления, предусмотренного статьей 282 УК РФ – за критику действовавшей тогда в Новосибирске преступной группировки с «этническим окрасом». Группировка продолжала орудовать и после осуждения Миронова. В конце концов, после убийства нескольких российских граждан ее деятельность пресекли. Лица, возбудившие против Миронова уголовное дело, фактически оказались укрывателями этой группировки, поскольку выходит, что вследствие того, что суд осудил Миронова и запретил его информационный материал об этой группировке, она смогла продолжать свою преступную деятельность и убить еще несколько человек. Таким образом, кроме интересов власть предержащих, удушение свободы слова ныне ведется и для того, чтобы национальные преступные группировки могли безнаказанно совершать в России преступления.

Повторю недавно сказанное. Указывают народу, что он может знать, а что ему запрещено знать, только фашистские режимы и оккупационные власти. В свободных странах, например, в Великобритании, США или Израиле, цензура и попрание государством свободы слова немыслимы. А в России прокуроры и судьи, к примеру, уже сочли лозунг «Долой самодержавие и престолонаследие!» призывом к насильственному свержению существующей государственной власти. Кремль заявляет о борьбе с коррупцией, а критика воров, коррупционеров и даже уголовных преступных группировок в России объявляется экстремизмом и при помощи судей и прокуроров подавляется.

Иногда усердие властей в борьбе с пресловутым «экстремизмом» приобретает характер анекдота. Вот сообщение прессы:

«…В марте 2008 года прокуратура Колыванского района Новосибирской области возбудила уголовное дело в отношении реконструктора военной техники времен Великой Отечественной войны Вячеслава Веревочкина. Его обвиняют в экстремизме, а именно в том, что сконструированная им на базе тягача «ГАЗ-47» модель немецкого танка 38Т «Прага» – это не просто танк, а нацистская агитация, потому что на башне «Праги» прокуратура обнаружила нацистскую символику. Действительно, нацистская символика (правда, не свастика, а прямой крест) на танке есть – да и как же ей там не быть, если самодельный танк Веревочкина участвует в постановочной танковой битве именно в роли боевой машины гитлеровского вермахта. Наверное, если бы телесериал «Семнадцать мгновений весны» снимали на подведомственной прокуратуре Колыванского района территории, районный прокурор Алексей Войтов тоже нашел бы признаки нацистской агитации в костюмах героев фильма – как известно, и Вячеслав Тихонов, и Леонид Броневой, и Олег Табаков носили в «Семнадцати мгновениях…» нарукавные повязки со свастикой. Унтеры Пришибеевы (а прокурор Войтов – разумеется, его классический пример) в России бессмертны, и вечное «Не пущать!» будет звучать над российскими просторами, очевидно, всегда.

Симптоматично, однако, то, что унтерпришибеевщина-2008 базируется именно на антиэкстремизме и антифашизме. Колыванский случай – это действительно анекдот, но любая кампанейщина состоит не только из анекдотов. Среди мартовских сенсаций – принятая ГУВД Москвы инструкция по профилактике все того же экстремизма, точнее, «по выявлению, предупреждению и пресечению преступлений, которые совершают несовершеннолетние на почве ксенофобии». Информагентства цитируют сообщения источников в московской милиции, и трудно поверить, что это не очередная литературная антиутопия, а повседневные милицейские новости: «Все окружные отделы получили письмо из главка с рекомендацией задерживать молодых людей славянской наружности, собирающихся в группы более трех человек. Тех, у кого при себе будет найдено колюще-режущее или какое-нибудь другое оружие, – проверять на причастность к нападениям на гастарбайтеров по полной программе».

Кроме того, сотрудникам милиции рекомендуется «пройтись по школам, опросить учителей и учащихся на предмет выявления скинхедов, а также организовать ряд пропагандистских мероприятий для школьников». «Больше трех не собираться» – это уже прямая цитата из Чехова, литературная метафора, воплотившаяся в реальность.

В начале марта милиция провела рейд на станции метро «Арбатская» – молодых людей славянской внешности действительно задерживали «для выяснения личности», изымали паспорта, снимали отпечатки пальцев, фотографировали, а после заставляли писать объяснительные записки, в которых задержанные должны были письменно заявить, что не являются скинхедами или членами какой-либо группировки экстремистского толка, никогда не били выходцев с Кавказа и из Центральной Азии и относятся к ним нейтрально».

Полагаю, что впредь этот маразм будет только возрастать, поскольку, получив команду «Фас!», «мелкие сошки» обязаны будут отчитаться перед начальством, сколько человек они «профилактировали».

Однако нам сейчас важно другое – в России нет вступивших в силу приговоров судов, которые бы связывали информационные материалы с уголовными преступлениями, в том числе и с включенными в список экстремистских.

И подарком Верховного Суда надо пользоваться. А теперь – о предупреждениях, выносимых госорганами в адрес СМИ.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.