Источники к главе «Берия, его „козни“ и „преступления“»
Источники к главе «Берия, его „козни“ и „преступления“»
Берия — «агент иностранной разведки»
В ходе июньского (1953) Пленума многие из членов ЦК выступили с обвинениями Берии в работе на иностранные разведки. Однако обосновать свои обвинения не удалось никому из выступавших. Вот некоторые характерные выдержки из стенограммы Пленума.
Микоян:
«У нас нет прямых данных, был ли он шпионом, получал ли задания от иностранных государств, но главное состоит в том, что он выполнял указания капиталистических государств и их агентов…».[581]][398
Хрущев:
«Наиболее ярко Берия показал себя как провокатор и агент империалистов при обсуждении германского вопроса, когда он поставил вопрос о том, чтобы отказаться от строительства социализма в ГДР и пойти на уступки Западу. Это означало отдать 18 миллионов немцев под господство американских империалистов. Он говорил: „Надо создать нейтральную демократическую Германию“».[582]
Тем не менее в официальном сообщении о суде над Берией и его сообщниками утверждалось:
«Суд установил, что начало преступной изменнической деятельности Берия Л. П. и установление им тайных связей с иностранными разведками относится еще ко времени Гражданской войны, когда в 1919 году Берия Л. П., находясь в Баку, совершил предательство, поступив на секретно-агентурную должность в разведку контрреволюционного мусаватистского правительства в Азербайджане, действовавшую под контролем английских разведывательных органов…
Специальное Судебное присутствие Верховного Суда СССР установило виновность подсудимого Берия Л. П. …в активной борьбе против революционного рабочего движения в Баку в 1919 году, когда Берия состоял на секретной агентурной должности в разведке контрреволюционного мусаватистского правительства в Азербайджане, завязал там связи с иностранной разведкой, а в последующем поддерживал и расширял свои тайные преступные связи с иностранными разведками до момента разоблачения и ареста, то есть в преступлениях, предусмотренных статьями 58-1 «б», 58-8, 58-13, 58-11 Уголовного кодекса РСФСР».[583]
Спустя годы Молотов и Каганович поделились с писателем Феликсом Чуевым своими мыслями о Берии как об «агенте иностранных разведок»:
«Документов о том, что Берия связан с империалистическими державами и что он шпион и прочее, нам не представили. Таких документов ни я, ни Молотов не видели.
Я (Чуев.— Г.Ф.) у Молотова спрашивал: „Был ли он шпионом?“ Он говорил: „Агент — не обязательно шпион“.][398
— Я спрашивал у Молотова,— говорит Каганович,— были ли у тебя документы какие-нибудь насчет того, что он (Берия.— Г.Ф.) агент империализма? Он говорит: „Не было“. Таких документов нам не дали, и их не было. Так оно и было. На суде, говорят, были документы».[584]
А вот что Чуеву рассказывал сам Молотов:
«— Спорят до сих пор насчет Берии: был ли он агентом иностранных разведок или нет?
— Я думаю, не был,— говорит Молотов… То, что он делал, это было на пользу империализма, он выполнял роль агентуры империализма, вот в чем суть. А роль его была такая: если он отказывался от социализма в ГДР, лучше услуги империализму не надо было…
Я считаю Берию агентом империализма. Агент не означает шпион».[585]
Против Берии не было никаких улик, свидетельствующих о его антигосударственной деятельности. Сам Хрущев подтверждает это:
«…У нас прямых криминальных обвинений в его (Берии.— Г.Ф.) адрес не было. Я-то мог думать, что он был агентом мусаватистов, как об этом говорил Каминский. Но такие факты никем не проверялись…».[586]
Еще более выразительна черновая запись выступления Маленкова на заседании Президиума ЦК КПСС, где с трудно скрываемым раздражением деятельностью Берии предлагалось вынести ему такое наказание:
«От поста зама [(Председателя.— Г.Ф.) Совета министров СССР] — освободить[,] назнач[ить]. мин[истром]. нефт[яной]. промышленности].»[587]
Статья Петра Вагнера, помещенная на сайте Всемирной истории, подтверждает, что накануне ареста Берии у его политических соперников не было никаких доказательств его преступной деятельности:][400
«Против Берии не было вынесено никаких конкретных обвинений. Его противники это понимали. Сначала даже Хрущев говорил только о „задержании“в интересах последующего расследования: „Я говорил "задержать" потому, что у нас прямых криминальных обвинений в его адрес не было. Я-то мог думать, что он был агентом мусаватистов, как об этом говорил Каминский. Но такие факты никем не проверялись“. Предполагалось лишь отстранить от должности, которую он занимал. Против этого был будто бы Молотов, который боялся оставить Берию на свободе: „Берия очень опасен, и я считаю, что надо пойти на более крайние меры“».[588]
Каминский о работе Берии у мусаватистов
В «Автобиографии» 1923 года Берия подробно и без утайки пишет о службе в мусаватистской контрразведке и работе в небольшевистских организациях, что, по мнению автора, характеризует его с положительной стороны. Вот один из таких фрагментов:
«С февраля 1919 г. по апрель 1920 г., будучи председателем ком[мунистической]. ячейки техников, под руководством старших товарищей выполнял отдельные поручения райкома, сам занимаясь с другими ячейками в качестве инструктора. Осенью того же 1919 г. от партии „Гуммет“ поступаю на службу в контрразведку, где работаю вместе с товарищем Муссеви. Приблизительно в марте 1920 г., после убийства тов. Муссеви, я оставляю работу в контрразведке и непродолжительное время работаю в Бакинской таможне».[589]
Из письма Берии к Серго Орджоникидзе от 2 марта 1933 года:
«В Сухуме отдыхает Леван Гогоберидзе. По рассказам т. Лакоба и ряда других товарищей т. Гогоберидзе распространяет обо мне и вообще о новом закавказском руководстве гнуснейшие вещи. В частности, о моей прошлой работе в мусаватистской контрразведке, утверждает, что партия об этом якобы не знала и не знает.][401
Между тем Вам хорошо известно, что в мусаватистскую разведку я был послан партией и что вопрос этот разбирался в ЦК АКП(б) в 1920 году, в присутствии Вас, т. Стасовой, Каминского, Мирза Давуд Гусейнова, Нариманова, Саркиса, Рухулла Ахундова, Бунйат-Заде и друг. (В 1925 г. я передал Вам официальную выписку о решении ЦК АКП(б) по этому вопросу, которым я был совершенно реабилитирован, т. к. факт моей работы в контрразведке с ведома партии (выделено Берией.— Г.Ф.) был подтвержден заявлениями тт. Мирза Давуд Гусейнова, Касум Измайлова и др.). Тов. Датико, который передаст Вам это письмо, расскажет подробности.
Ваш Лаврентий Берия.
2/III 33 г.».[590]
В письме, написанном в июне 1937 года, Павлуновский подтвердил тот факт, что, работая среди националистов, Берия выполнял задание большевистской партии:
«Секретарю ЦК ВКП(б) т. Сталину.
От Берия.[591]
В 1926 г. я был назначен в Закавказье Председателем Зак[авказского]. ГПУ.
Перед отъездом в Тифлис меня вызвал к себе Пред[седатель]. ОГПУ т. Дзержинский и подробно ознакомил меня с обстановкой в Закавказье. Тут же т. Дзержинский и сообщил мне, что один из моих помощников по Закавказью т. Берия при мусаватистах работал в мусаватской контрразведке. Пусть это обстоятельство меня ни в какой мере не смущает и не настораживает против т. Берия, так как т. Берия работал в контрразведке с ведома ответственных тт. закавказцев и что об этом знает он, Дзержинский, и т. Серго Орджоникидзе.
По приезде в Тифлис, месяца через два, я зашел к т. Серго и передал ему все, что сообщил мне т. Дзержинский о т. Берия.
Т. Серго Орджоникидзе сообщил мне, что, действительно, т. Берия работал в мусаватской контрразведке, что эту работу он вел по поручению работников партии и что об этом хорошо известно ему, т. Орджоникидзе, т. Кирову, т. Микояну и ][402 т. Назаретяну. Поэтому я должен относиться к т. Берия с полным доверием, и что он, Серго Орджоникидзе, полностью т. Берия доверяет.
В течении (так в тексте.— Г.Ф.) двух лет работы в Закавказье т. Орджоникидзе несколько раз говорил мне, что он очень высоко ценит т. Берия как растущего работника, что из т. Берия вырабатывается крупный работник и что такую характеристику т. Берия он, Серго, сообщил т. Сталину.
В течении (так в тексте.— Г.Ф.) двух лет моей работы в Закавказье я знал, что т. Серго ценит т. Берия и поддерживает его. Два года назад т. Серго как-то в разговоре сказал мне, а знаешь, что правые уклонисты и прочая шушера пытаются использовать в борьбе с т. Берия тот факт, что он работал в мусаватской контрразведке, но из этого у них ничего не выйдет.
Я спросил у т. Серго, а известно ли об этом т. Сталину. Т. Серго Орджоникидзе ответил, что об этом т. Сталину известно и что об этом он т. Сталину говорил.
Кандидат ЦК ВКП(б) Павлуновский.
25 июня 1937 г.».[592]
В биографическом справочнике К. А. Залесского о Берии сообщается следующее:
«В апр[еле]. — мае 1920 [года] уполномоченный регистрационного отдела Кавказского фронта при Реввоенсовете 11-й армии, затем направлен на подпольную работу в Грузию. В июне 1920 арестован, но по требованию советского полпреда С. М. Кирова освобожден и выслан в Азербайджан».[593]
Дело Картвелишвили-Лаврентьева
Картвелишвили был исключен из партии и арестован 22 июня 1937 года. Через месяц Берия направил Сталину письмо:][403
«20 июля 1937 г. № 1716/с
Дорогой Коба!
Следствие по делам контрреволюционеров Грузии разворачивается дальше, вскрывая новых участников гнуснейших преступлений против партии и советской власти. Арест Г. Мгалоблишвили, Л. Лаврентьева (Картвелишвили), Ш. Элиава… проливает яркий свет на предательскую работу, которую вели они, состоя в к.р. (контрреволюционной.— Г.Ф.) организации правых.
…В Закавказский к.-р. центр правых вошли:
от Грузии — Элиава Ш., Орахелашвили М., Лаврентьев Л. и Енукидзе А.».[594]
Опубликованы некоторые другие документы (преимущественно, «документы Люшкова»), где упоминается Лаврентьев:
«По шпионско-диверсионной деятельности СЕРГЕЕВ был связан в Москве с МУКЛЕВИЧЕМ и СТРЕЛКОВЫМ, на ДВК — с краевым центром, из состава которого называет ЛАВРЕНТЬЕВА, ДЕРИБАС, КРУТОВА, КОСИОРА».[595]
Еще:
«ЛЮ-КЮ-СЕН заявил, что одно совещание было у ЛАВРЕНТЬЕВА на квартире, причем распределялись министерские портфели и т. п.».[596]
И еще:
«Арестованный в Хабаровске бывший краевой прокурор ЧЕРНИН признал свое участие в заговоре, связь с ЛАВРЕНТЬЕВЫМ, КРУТОВЫМ и другими активными заговорщиками».[597]
Вместе с Кабаковым и другими Лаврентьев был также назван в показаниях Яковлева:
«…Через ВАРЕЙКИСА—БАУМАНА мы были связаны с группой правых в Москве — КАМИНСКИМ, БУБНОВЫМ… на периферии — с руководящими работниками областных и краевых парторганизаций — правыми и троцкистами, возглавляющими антисоветские организации, ШЕБОЛДАЕВЫМ, ХА][404ТАЕВИЧЕМ, КАБАКОВЫМ, ИВАНОВЫМ, ЛАВРЕНТЬЕВЫМ, ШУБРИКОВЫМ, ПТУХОЙ, КРИНИЦКИМ».[598]
«Зверская расправа» над М. С. Кедровым
Берия не выступал инициатором расстрела М. С. Кедрова. Примечание к предписанию о расстреле заключенных в г. Куйбышеве, опубликованному в сборнике «Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне», гласит:
«17 октября 1941 г. было составлено заключение НКВД СССР о необходимости расстрела по указанию „директивных органов Союза ССР“ 25 заключенных. Оно подписано начальником следственной части по особо важным делам НКВД СССР Л. Влодзимирским, утверждено заместителем наркома внутренних дел СССР Б. Кобуловым и согласовано с Прокурором СССР В. Бочковым. На основании этого заключения 18 октября 1941 т. Берия подписал распоряжение о расстреле указанных лиц».[599]
Берия подписал распоряжение о расстреле во исполнение вынесенного приговора, что видно из самого предписания:
Предписание наркома внутренних дел СССР № 2756/Б сотруднику особых поручений спецгруппы НКВД СССР о расстреле 25 заключенных в г. Куйбышеве.
18 октября 1941 г.
С получением сего Вам предлагается выехать в г. Куйбышев и привести в исполнение приговор (выделено мной.— Г.Ф.) — высшую меру наказания (расстрелять) в отношении следующих заключенных:..
25. Кедрова Михаила Сергеевича.
Об исполнении донести.
Народный комиссар внутренних дел СССР
Генеральный комиссар государственной безопасности
Л. Берия».[600]][405
В распоряжении, отданном Берией, тоже говорится о вынесенном приговоре:
«18 октября 1941 г.
Сотруднику особых поручений спец. группы НКВД СССР старшему лейтенанту госбезопасности Семенихину Д. Э.
С получением сего предлагается вам выехать в город Куйбышев и привести в исполнение приговор (выделено мной.— Г.Ф.) — к высшей мере наказания — расстрелять следующих заключенных (далее следует список 25 приговоренных).
Об исполнении донести.
Народный комиссар внутренних дел СССР
Генеральный комиссар госбезопасности Берия».[601]
А. В. Сухомлинов опубликовал фотокопию части обвинительного заключения по делу М. С. Кедрова, подготовленного на предварительном следствии:
«Осужденные Афонский, Кедров И. М. и Шилкин свои показания о Кедрове М. С. как на предварительном следствии, так и на суде полностью подтвердили.
На основании изложенного обвиняется Кедров Михаил Сергеевич, 1878 года рождения, уроженец г. Москвы, русский, гр-н СССР, с высшим образованием, бывший дворянин, член ВКП(б), до ареста пенсионер,—
В том, что:
Он является участником антисоветской организации, разделял контрреволюционные идеи правых и вел неоднократно антисоветские и провокационные разговоры.
В интересах английских империалистов занимался предательством на Северном флоте в период 1918 года,— т. е. в совершении преступлений, предусмотренных ст. ст. 58-1а, 58-10 и 58-11 УК РСФСР.
Считая предварительное следствие по делу Кедрова М. С. законченным и предъявленное ему обвинение доказанным, руководствуясь специальным указанием директивных органов Союза ССР,—][406
Полагал бы:
Кедрова Михаила Сергеевича, 1878 года рождения,— расстрелять.
Подпись: Влодзимирский».[602]
Справка о М. С. Кедрове прилагалась к одному из «сталинских списков» (28 марта 1941):
«Активный участник антисоветской организации, прикрывавшейся обществом „Северное землячество“ в Москве.
Был связан с руководящим участником зиновьевско-троцкистской организации Г. САФАРОВЫМ и одобрял его контрреволюционные методы в борьбе с партией и Советской властью.
КЕДРОВ подозревается в секретном сотрудничестве с царской охранкой на основании следующих данных:
В 1912 году, после неоднократных его арестов охранкой, он при подозрительных обстоятельствах выезжает в Швейцарию, где устанавливает связь с меньшевистской организацией, а в 1914 году получает право возвратиться в Россию как „политически благонадежный“.
КЕДРОВ был тесно связан с руководящим участником заговорщической организации в НКВД, активным агентом германской разведки АРТУЗОВЫМ (осужден к ВМН), которого рекомендовал на работу в органы ВЧК—ОГПУ.
Брат жены КЕДРОВА — МАЙЗЕЛЬ, постоянно проживающий в Америке, при его неоднократных приездах в СССР связывался с КЕДРОВЫМ.
МАЙЗЕЛЬ известен НКВД СССР как агент американской разведки.
Кроме того, установлено, что КЕДРОВ в 1918 году, командуя Северным фронтом, при наступлении англичан самовольно уехал из Архангельска, дезорганизовав боевые действия и открыв фронт для вторжения интервентов.
Изобличается во вражеской работе показаниями ШИЛКИНА П.П., быв. работника Наркомвода (осужден к ВМН), АФОНСКОГО В.А., бывш[его]. командира полка (осужден к ВМН), САФАРОВА Г.И. (арестован, находится под следствием в НКВД), очными ставками с САФАРОВЫМ и АФОНСКИМ, а ][407 также показаниями свидетельницы ТАГУНОВОЙ В.И. и официальными документами о предательской работе КЕДРОВА на Северном фронте».[603]
Но в «Биографическом комментарии» к научной публикации доклада Хрущева отмечается:
«[Кедров] 9 июля 1941 г. был оправдан Военной коллегией Верховного суда СССР, которая предписала освободить его из-под стражи, однако не был освобожден, а был расстрелян 1 ноября 1941 г. по распоряжению наркома внутренних дел СССР Л. П. Берия во время эвакуации Орловской тюрьмы в восточные районы страны».[604]
Папулия, брат Серго Орджоникидзе
Из письма Берии к Серго Орджоникидзе от 2 марта 1933 года:
«Два слова о Папулии. Говорил с ним несколько раз, даже людей посылал к нему повлиять на него. Предлагал ему самостоятельную работу наркома легкой промышленности, наркома труда, Закжелдорстроя (строительство Черноморки, Джульфинки и пр.).
Может быть, правда, с ним несколько угловато вышло, но так уж случилось. Уговаривал его долго, но ничего не помогало: отказывался от всякой работы, дулся, ругался и грозил объявить голодовку.
Сегодня говорил с ним снова, договорился с жел[езной]. дорогой (т. Розенцвейгом), и Папулия согласился работать нач[альником]. отдела контроля и исполнения Зак[авказских]. жел[езных]. дорог.
Думаю, что вопрос этим самым исчерпан.
Ваш Лаврентий Берия.
2/III 33 г.».[605]
Серго Берия вспоминает:
«Я хорошо знал Папулию Орджоникидзе, ибо мы жили в одном доме. Он всегда занимал видные посты, но был боль][408ше известен как кутила, охотник и вообще прожигатель жизни. Серго он иначе, как, извините, дерьмо, не называл. Социализм он ругал на чем свет стоит…
Серго хорошо был осведомлен о буйствах Папулии. Он обижался на него и, приезжая в Тбилиси, демонстративно останавливался у нас. Возможно, с сегодняшней точки зрения Папулию сочли бы демократом, но в те времена поношение существующего строя не прощалось даже брату того, кто этот строй возводил и возглавлял…».[606]
Олег Хлевнюк в написанной с антикоммунистических позиций книге об Орджоникидзе полностью оправдывает Берию:
«Валико (Иван) Орджоникидзе работал ревизором финансово-бюджетной инспекции в финансовом отделе Тбилисского Совета. В начале ноября 1936 г. один из его коллег написал в партком заявление, в котором обвинил Ивана Константиновича в разговорах о невиновности Папулии Орджоникидзе и в дружбе с троцкистами. Партком Тбилисского Совета дал доносу ход. Валико вызвали „на ковер“, и он не только подтвердил все, что было написано в заявлении, но добавил: „Папулия Орджоникидзе не мог работать против своего брата тов. Серго Орджоникидзе, и вождя народа тов. Сталина, которого лично знает… нельзя допустить подобные обвинения в отношении Папулии Орджоникидзе, и это все неправда“. На возражения членов парткома Валико ответил: „Вы сами убедитесь в невиновности не только моего брата, но и других, которые будут освобождены в скором времени“. За подобную дерзость его исключили из группы сочувствующих ВКП(б) и сняли с работы.
Тогда в дело вмешался Серго. В середине декабря он позвонил Берии и попросил о помощи. Берия в свою очередь проявил подчеркнутую оперативность: поговорил с обвиняемым, запросил объяснительную у председателя Тбилисского Совета и уже примерно через неделю Серго получил пакет, в котором было объяснительное письмо председателя Тбилисского Совета Ниорадзе и сопроводительная записка Берии. Берия писал: „Дорогой товарищ Серго! После вашего звонка я немедленно вызвал к себе Валико, и он рассказал мне ис][409торию своего увольнения, подтвердил примерно то, что изложено в прилагаемом при этом объяснении председателя Тбилисского Совета т. Ниорадзе. В тот же день Валико был восстановлен на работе. Ваш Л. Берия“».[607]
Данный текст является ознакомительным фрагментом.