Упал, отжался: доллар держит форму

Упал, отжался: доллар держит форму

На неделе между 25 февраля и 2 марта. – На этой неделе решалась судьба очередного президента. Точнее, была окончательно оформлена, поскольку она уже давно решена. И открылся список проблем, с которыми преемник будет сталкиваться ежедневно.

Это проблемы социальные – потому что общество расколото на меньшинство и большинство. Политические – потому что политика в собственном смысле кончилась. Управленческие – поскольку бюрократия, как соединительная ткань, заполнила место политики. И экономические, ибо многолетнее везение себя исчерпало, благотворные последствия мучительных реформ ельцинской эпохи выработаны до основания, что будет с нефтью и газом, никто не знает, а сопредельный мир начал расплачиваться за долгосрочную финансовую эйфорию.

Такое состояние называется похмелье. К сожалению, не только в чужом пиру.

Одна из тем, которые придется обсуждать утром 3 марта, на первой же планерке с участием новоизбранного президента (хотя и под руководством старого), это судьба чужеземной валюты. Доллар падал всю эту неделю, как стрелка барометра – к делению «низко». И пробил-таки запретную черту; на нашей памяти, в начале путинского правления, за один евро давали 86 американских центов, теперь – полтора доллара; курс опустился почти в два раза. Не понимая, что будет с деньгами по ту сторону океана, бесполезно затевать переобустройство экономики по эту. Евгений Евтушенко как-то написал: поэт в России больше, чем поэт. И был, как водится, прав. Применительно к своей эпохе. Сегодняшние поэты утратили вкус к величию; они только и делают, что бормочут: мы никому не нужны, слава богу, мы никому не нужны, оставьте нас в покое, мы никому не нужны. А доллар не стесняется, не комплексует; в теперешней России он давно уже больше, чем доллар. Не стесняется претендовать на всеобщее значение.

Когда-то Евтушенку спародировали: «Я разный, я такой многообразный, / И, разбегаясь в разные края, / Я не бегу от счастья понапрасну, / Поскольку счастье – это тоже я». Так вот, это – типичное самочувствие русского доллара. Он и символическая единица измерения (раньше говорили: кто заплатит? Пушкин? – теперь пора менять формулировку: кто заплатит? дядя Сэм?). Он и объект тайного вожделения. И субъект открытой ненависти. Источник настоящего психоза; в массовом сознании переплелись два взаимоисключающих умонастроения: доллар падает, ужасно, как будем жить; доллар падает, отлично, Америка доигралась. Доллар научил нас, что такое деньги; ежедневное столкновение с ним заставило многих разобраться в устройстве мировых финансов – и шкурой ощутить взаимосвязь политики и экономики; с ним связаны лирические переживания и эпические потрясения; его теперь упоминают к месту и не к месту – как в 80-е к месту и не к месту цитировали стихи; он уступил финансовые роли – евро; символический статус остался за ним навсегда.

Статус остался; а собственно денежный вес – выгорает. Это еще один идеологический урок, который доллар преподал российскому сознанию. Неважно, сколько весит твоя денежная единица; важно, сколько весишь ты сам – как единица мирового государственного измерения. Развеялись иллюзии, будто миром правят деньги, а не мир – деньгами; марксоидные конструкции исчезли. Если ты обладаешь реальной мощью, то можешь становиться неоплатным должником – как стала им Америка, выжигая денежное содержание валюты – в ответ на рост нефтяных издержек, исчисленных в долларах; если нефть стремится к цифре 100, то доллар опускается все ниже. Но самое забавное, что если будет надо, доллар поменяет траекторию. И, насыщаясь, тяжелея, начнет неумолимо дорожать; быть может, мы еще увидим этот фокус.

Но вот что тревожит. Отказавшись от наивного марксизма, общество в лице своих достойных представителей вполне готово впасть в противоположную крайность. И хрипловатым голосом телеведущего Леонтьева само себе объяснит: секрет американской мощи в армии, в отлаженной машине военного принуждения; и мы теперь должны потратить на ракеты все, что накопили. Дивиденды будут после, сначала – траты и затянутые пояса. Разумеется, военная энергия есть магнетическая сила, способная притягивать новые деньги, но это условие недостаточное – и во многом вторичное. Нравится нам Америка или не нравится (нынешняя – точно, что не нравится), но она сначала сосредоточилась на принципах и ценностях, потом заявила, что будет эти ценности отстаивать повсюду – и любой ценой, затем, спустя годы и годы, накачала военные мышцы, а уж только после этого начала получать какой-то профит с армейской мощи.

Какие ценности и принципы положены в основание наших военных доктрин? Быть как Америка, но только лучше? Быть как Византия, но лишь современней? Странные надежды; быть как– не удастся, надо прежде сказать самим себе – как быть. Никому не нужны улучшенные Штаты; не будет второй Византии, по крайней мере успешной и состоятельной. Мы – сами по себе, сами из себя – кто такие? От ответа на этот вопрос будет зависеть будущее не только страны, не только каждого из нас, но и маленького скромного рубля. Как от принципа прав человека, идеи личной независимости и политической свободы производен доллар с его невероятными амбициями.