Бля!
Бля!
Небольшая частная английская вечеринка. Как обычно, все разбились на маленькие группы по интересам.
В одной из таких групп заметно лидирует Люся – колоритная дама предбальзаковского возраста, русская еврейка родом из Зажопинска, прошедшая нелегкую эмиграцию в Израиль, вышедшая замуж за обеспеченного коренного выходца из Африки и наконец удачно осевшая на севере Англии. Она возбужденно рассказывает своим новым подругам про то, как ее муж на прошлой неделе получил приглашение и они побывали на званом обеде в доме главы местного парламента. Повествование ведется в интонациях Романа Карцева: «Вчера раки были ОЧЧЧЕНЬ большие!»
– Ну это ОЧЧЧЕНЬ богатые люди! Ну просто ОЧЧЧЕНЬ богатые. И при этом такие демократичные! Ну просто ОЧЧЧЕНЬ демократичные!
По понятным причинам разговор не находит поддержки у окружающих Люсю британок. Видно, что ее собеседницам тема явно не по нутру и даже слегка напрягает. Одна дама, решив перехватить инициативу в свои руки, с вызовом говорит:
– Люси, скажи, как ты могла с ними разговаривать?
Люся на секунду замолкает, и в ее глазах читается немой вопрос. Радуясь в душе, что эффект достигнут, дама дипломатично продолжает развивать свою мысль:
– Как вообще нормальному интеллигентному человеку можно с ними общаться? Ведь все политики такие снобы! К тому же они крайне безнравственные люди…
На это Люся, не моргнув глазом, искренне ответила:
– А мы на них влияем!
* * *
Дело было в метро города Бостона, что в Америке. Где-то на одной из остановок по ветке «Бостон—Университет» средняя дверь вагона не захотела открываться (что ж, бывает и такое). Выходить надо, народу на выход полно. Интеллигентная девочка интеллигентно стучит по ней. Народ волнуется, слышны уже более смелые удары, галдеж и недовольство.
И, перекрикивая всю эту суету, возмущенно звучит фраза:
– Open, б…я, door!!!
После чего дверь как по мановению волшебной палочки открывается.
Видно, пора уже определенный артикль «б…я» включить в английский лексикон…
* * *
Прошлая пятница. Ожидая автобуса, который должен был отвезти меня к друзьям в Париж, я прогуливался по остановке. Роттердамское время приближалось к 23:00. Несколько темнокожих пассажиров, стоявших на остановке, почти сливались с темнотой.
Автобус опаздывал. Темнокожие товарищи волновались и регулярно задавали мне вопросы о правильности времени и места нашего стояния. Отчасти из-за веры в надежность международного автобусного сообщения, отчасти из-за желания «размять» французский я принимался их успокаивать.
С одним из них мы разговорились. Звали моего будущего попутчика Педро де ла Коста, место рождения – Гвинея-Биссау. После недолгой беседы выяснилось, что Педро – журналист, учился в России и хорошо говорит по-русски. Перешли на русский. Педро сперва признался в уважении и глубокой любви к русскому народу, затем обругал российское правительство. Действительно, на «великом и могучем» он говорил лучше, чем кто-либо из встречавшихся мне иностранцев: падежи со склонениями были на месте, словарный запас развит. Сказывались 2,5 года общения с русскими журналистами в среде их обитания…
Мы болтали еще минут 15, пока не подъехал автобус. Сидеть нам предстояло в разных концах салона, выходить – в разных городах. Пора было подвести некий итог разговору. Будучи людьми цивилизованными и воспитанными, мы поблагодарили друг друга за приятную беседу…
Как и подавляющее большинство белорусов, я обладаю белым цветом кожи и вполне европейской внешностью, поэтому слова, которые напоследок произнес мой новый знакомый, я склонен относить исключительно на счет влияния 2,5 лет учебы моего собеседника в Воронеже.
– Очень приятно было познакомиться, – улыбаясь, сказал уроженец Гвинеи-Биссау Педро де ла Коста. – Нечасто тут встретишь своего…
* * *
Наблюдал коллега.
Германия. Берлин. U – бан. Метро то есть. Стоит поезд на станции. Звучит «zuruckhalten, bitte» – «осторожно, двери закрываются». И в поезд влетает дядя.
Развив далеко не первую космическую скорость, дядя, влетая в вагон, с размаху тормозит об другого тоже вполне приличного немецкого дядю.
– Ё… твою мать! Entschuldigung!
Другой невозмутимый немецкий дядя:
– Macht nichts! Х…йня!
* * *
Швеция. Город Умео – научный, культурный и т. п. центр шведского Заполярья. В последние годы его стали активно осваивать молодые русские ученые.
И вот показывают они шведским коллегам фотографии с видами Питера. Диалог (перевод с английского):
– Что это за здание?
– Эрмитаж.
– А город какой?
– Санкт-Петербург.
– А где это?
– В России.
– А что такое Эрмитаж?
– Большой музей, вроде Лувра.
– А что такое Лувр?
– Очень большой музей в Париже.
– А! Париж!..
Следующее фото.
– А это что за здание?
– Русский музей.
– Так у вас там ДВА музея?!!
Может, бросить все и уехать в Умео?
* * *
Америка. Русский магазинчик.
– Добрый вечер. Это опять я. У вас есть сало? И шпротов еще, пожалуйста. Икорочки, копченой осетринки…
Принес на работу, коллеге-америкосу предлагаю:
– Хочешь, – говорю, – холестерол в чистом виде попробовать?
И сало достаю.
«Убийца», – подумал американец и обиделся.
* * *
Про русскую загадочную душу и языковые барьеры
Случалось читать о разных национальных приколах, наверное, всем. Обычно это выглядит так: американцы – жлобы, французы – тупые, шведы – тормоза и т. д. и т. п. Повторяться нет никакого желания. Здесь – рассказ об обратном.
Сентябрь 1998 года. Летели мы в гости к нашим голландским друзьям рейсом «Аэрофлота» Москва—Амстердам. Представляли мы из себя живописную троицу: двое молодых парней 22 и 28 лет, одетых по погоде и не особо по стилю, и мужик чуть старше 50, кредо в одежде которого, видимо, сводилось к принципу «зад прикрыт, да и ладно». Звали этого кадра, условно, Филиппыч. Так вот, Филиппыч был одет (а описание его облика существенно дополняет картину) в драповую кепочку «Адидас» (ни один работник этой уважаемой фирмы ни за что не признался бы в принадлежности этого изделия к своей марке), курточка сине-хрен поймет-какого цвета, фасон «мечта пенсионера», треники с вытянутыми коленками, как водится, и кроссовки, сшитые нашими желтыми братьями явно с перепою.
Мест рядом не было, и я устроился позади Филиппыча, соседями которого стала солидная и пожилая голландская чета. Полет шел нормально, голландцы через каких-то полчаса поняли, что их сосед абсолютно ни в зуб ногой в иностранной лексике и потеряли к нему всякий интерес, хотя дама изредка и косилась на странного русского, своим загорелым лицом явно похожего (в ее понимании) на 100-процентного drug – туриста. Милые стюардессы начали разносить ланч-паки. После трапезы, когда содержимое пакетиков было успешно транспортировано в желудок и разнесли кофе, Филиппыч обнаружил еще один маленький серебристый пакетик из фольги в форме сигареты. Справедливо рассудив, что все, что было принесено, должно быть съедено, Филиппыч начал его распечатывать. По неожиданно вытянувшимся лицам соседей, он стал понимать, что что-то происходит (то ли рога у него выросли за последние 26,5 секунд, то ли другая оказия). Решив не падать в грязь лицом перед буржуями (а человек он крепкой советской закалки), он, открыв пакетик, обнаружил там концентрированную бело-желтую жидкость. Поняв наконец, что это сливки к кофе, он их туда и отправил. Лица голландцев являли собой сочетание тихого ужаса и явного непонимания.
Филиппыч, не умея их спросить в чем дело, мужественно начал содержимое пакетика интенсивно размешивать. Пожилая чета тихо сползала в осадок, потому как то, что было высыпано Филиппычем в кофе, никак не желало размешаться и плавало на поверхности большими хлопьями. Решив, что «русские погибают, но не сдаются», и… тихо матеря производителя «этих бодяжных сливок», Филиппыч все это дело выпивает. Голландцы в ауте.
Потому что НИКТО и НИКОГДА (я уверен) в их длинной цивилизованной жизни не хлебал кофе с МАЙОНЕЗОМ!
* * *
Было это в стародавние времена, когда наших в Америке было еще не так много.
Один профессор (физик из Новосибирска) частенько по служебным делам ездил из Беркли в Стэнфорд. У мужика была прокатная машина, ну а какой русский не любит быстрой езды?! Мужик, дорвавшись до машины, гонял быстрее положенного. Причем намного.
Но одним замечательным вечером полиция его отловила. Серьезно так – с вертолетом, прожектором… Подъезжает патрульная машина, выходят два копа, забирают документы. Потом о чем-то громко спорят. Потом тот, что постарше, отдает документы нашему гонщику – типа в следующий раз будьте осторожнее… И добавляет:
– Джон! Он и так уже наказан: он родился в Сибири!
* * *
Наша знакомая год стажировалась в Китае. Встречаем ее на вокзале. Ее первые слова нам:
– Ребята! Какие же вы все БОЛЬШИЕ!
* * *
Не так давно у нас на нью-йоркщине проводился автосалон. Естественно, как всегда, там раздавались всяческие брошюрки, проспекты и т. д. и т. п.
Так вот в проспекте всем известной компании «Мерседес-Бенц» во весь разворот крупным планом сфотографирован «SLK –320». Но самое интересное – это его номер. На его «буржуйской» заднице гордо красуется «XUY 459».
Прямо гордость берет – НАШИ В ГОРОДЕ.
* * *
Произошла эта история пару лет назад, когда мой сын учился в 7 классе простой американской школы.
Мы только переехали в США из Израиля.
Стали к нему приставать черные детишки в школьном автобусе. Их трое, а он один – худенький такой очкарик. И не знали они, что он занимался рукопашным боем у тренера Саши с Украины…
В общем, вышли они из автобуса, сынуля выбрал того, который поздоровее, ну и вломил ему. Как положено. Остальные не полезли…
Сынуля гордый звонит моей жене на работу:
– Мама, я сегодня негру в глаз дал!!!
Жена в панике:
– Как?!! Будет синяк, вызовут в школу!!!
На это получает разумный ответ:
– Мама! Какой синяк?! Он же черный!..
* * *
Суд идет. Все встают. Последнее слово подсудимому.
– Ну, эта, короче спасибочки вам, господин судья и, эта, заседатели. Короче, хорошо у вас в следственном изоляторе. Как в Майами. И спасибо, значит, за срок, хороший срок, короткий, я его на полжопе отсижу.
Судья медленно заливается купоросной краской, я начинаю опасаться за его здоровье. Заседатели и тетка-секретарь корчатся от смеха. Что это – издевательство над юстицией, грубое попрание и т. п. и т. д. Ан нет.
Это последнее слово нашего русского человека на заседании суда в княжестве Лихтенштейн (около Швейцарии). И я там был… переводчиком…
* * *
Нью-Йорк. Понедельник, время – ближе к обеду. Строительная контора, руководство и коллектив смешанные, русско-местные. Где-то на объекте ждут бетон (уже что-то знакомое, да?) Обещан был с раннего утра.
Ждут-ждут, а его все нет. Работа стоит, срок идет, денежки поминутно начинают вылетать в трубу. Начальник среднего звена, попавший на свой манагерский пост по блату и практически не говорящий по-английски, нервничает. Распекает нерадивых подчиненных, не могущих отобрать у поставщиков этот гребаный заказанный бетон, так его за ноги. Потом плюет на все, сам придвигает к себе телефон, включает громкую связь, набирает номер и, после того как снимают трубку, не дожидаясь ответа, орет на аппарат:
– Алеоа! Бетон ин мандей!!
Слышно, как на том конце провода расширяются глаза.
– Ну, ин мандей бетон-та!!!
Гробовая тишина с той стороны.
– От мать!!! Спик инглиш?
Не очень уверенно:
– Yes …
– Ну, пиплы, бетон-та ин мандей, б…я! А, х…йли ты понимаешь вообще!
Бросает трубку – толку нет, но полегчало…
* * *
Живу я в славном городе Касселе в Германии. Городок небольшой, зато русских, что в банке селедок. Есть в нашем городе «добрый» магазинчик, в котором всем малоимущим практически бесплатно (1 евро) набивают 2–3 сумки продуктов (это ничего, что они все или имеют просроченную дату, или нетоварный вид). Люди в очереди в этот магазин общаются друг с другом без переводчика (а что с русского на русский переводить?) Зато продавцы там немецкие, говорят по-немецки и ни какого другого языка понимать не хотят. Технология такая: тетки немецкие берут у тебя сумки и деньги, а потом начинают все подряд туда закидывать, но если ты чего не хочешь (или, наоборот, чего-то очень хочешь), то надо им сказать, может, они сжалятся и положат…
Пошел я раз с приятелем за компанию в этот магазин – сумки помочь до дома дотащить, ну и так, для веселья. Стоим в очереди. Перед нами продукты бабулька получает, – видно, из только что приехавших. По-немецки она, наверное, только «хэнде хох» знала (со словарем). И вот бабульке этой захотелось овощей да фруктов, говорит она немке:
– Внучка, апельсины положь!
Немка (по-немецки):
– Я не понимаю по-русски (вот ведь знает, собака, что с ней по-русски говорят, а учить русского не хочет). Говорите, пожалуйста, по-немецки!
А бабка ей снова про апельсины. Немка не понимает. Ну мир не без добрых людей – вызвалась одна женщина из очереди бабульке этой переводить.
Бабулька:
– Скажи ей, чтоб апельсины положила!
Тут надо сказать, что по-немецки апельсины называются двумя словами – «оранжен» (как во всех буржуйских странах) и «апфельзинен» (исконно немецкое, хотя и реже употребляется).
Тетка:
– Апфельзинен, битте.
Немка тут же въехала и положила бабульке 3 зелено-желтых апельсина (кто помнит, такие в советское время продавали).
Бабулька была здорово удивлена – насколько, оказывается, легко говорить по-немецки. Поэтому дальше взяла бразды правления в свои руки и потребовала у немки помидоров:
– ПОМИДОРЕН!!!
Очередь сложилась пополам…
* * *
Про неблагозвучные иностранные названия
(Мыло «Duru» и т. п.)
Во Франции есть всего лишь две фирмы, специализирующиеся на детском питании (кроме «Nestle», которая, в основном, по сладостям).
Это «EBLY» и «BLEDINA».
А ребенка-то кормить надо…
* * *
Был я как-то свидетелем одной интересной ситуации. Недаром все говорят о глобализации – и, вообще, где нас (в смысле русских и русскоговорящих) только нету.
Еду в мюнхенском автобусе. Народу полно, несмотря на середину рабочего дня. Смотрю: зашли двое мужиков очень прилично одетых и стоят болтают по-русски. Поневоле прислушиваюсь. Говорят о городе, о своих делах, где-то кто-то чего-то недопоставил и т. д. Тут вдруг одного осеняет:
– Слушай, а когда наша остановка-то? Надо бы спросить у кого…
Второй:
– Кого спросить-то? Тут же немцы одни кругом. Ты же немецкого не знаешь.
Первый, чуть пораскинув мозгами, вдруг гаркает на весь автобус:
– Эй, кто тут по-русски говорить умеет, проявись!
Немцы шарахнулись в стороны, а я заулыбался.
Тут первый мужик меня увидел и подошел:
– Ну, здорово. Нам нужно туда-то и туда-то. Где выходить?
Я им рассказал, и оставшиеся пару остановок мы проболтали.
При выходе я их спросил:
– А как вы меня вычислили-то?
– А ты уж очень неприлично ржал, сразу видно – наш. А тем более в Германии, да чтоб на 10 душ немцев да 1 русского не было. По статистике должен был быть.
И ушли.
Да, скоро на Западе на 10 русских 1 иностранец будет…
* * *
Мой единокровный братец Антоша живет в Чикаго. И есть у Тоши в этом Чикаго друг, настолько коренной американец, что почти чистокровный индеец. И рожа прям как из «Полета над гнездом кукушки». Чингачгук на все сто, даже волосы длинные отрастил… Но это предыстория номер один. А номер два такая.
Кто помнит, в Чикаго лет пять назад было довольно громкое дело, как русские мафиози перемочили кучу копов… Примерно год после этого чикагские копы дико боялись русских.
А теперь история. Прихожу я как-то домой (к брату, опять же в Чикаго) и вижу такую картину. Сидят напротив друг друга Тоша и Ник (тот индеец) и между ними происходит диалог:
Тоша: Пошел на х…й!
Ник: Пошель на куй!
Тоша: Нет, пошел на х…й.
И так часа на два… Вы будете удивлены, но оба они были в своем уме. Просто Нику надоело, что его постоянно останавливают копы (при его антиталанте к вождению машины это было неудивительно). И вот Ник решил закосить под русского.
А теперь то же с точки зрения полицейского. Едет доисторический «Битл Фольксваген» на красный, выше всех возможных норм по скорости. Коп пытается остановить машину. Из окошка машины высовывается пьяная ИНДЕЙСКАЯ рожа и громко орет:
– Пошел на х…й!
P.S. Правда потом Ник поплатился. Он попытался проделать тот же фокус, приехав ко мне в гости в Москву…
* * *
Произошло пару месяцев назад, но вспомнилось почему-то сейчас.
Смотрю CNN по TV. Репортаж с Ближнего Востока. Показывают какой-то арабский городишко на западном берегу Иордана после рейда израильской армии. Репортер чего-то вещает перед камерой, а позади него на стене арабского дома большими буквами (тремя) написано слово, которое в России знает каждый.
P.S. А в мире продолжают твердить о засилии американской поп-культуры…
* * *
Эту историю рассказал знакомый эмигрант.
Переехал он в новый американский город. Каждый вечер с работы возвращался через кладбище и каждый вечер встречал какую-то благообразную старушку. Ну со временем стали здороваться.
А как-то она спрашивает у меня:
– Молодой человек, а вы не боитесь так поздно через кладбище ходить?
А я возьми да и ляпни:
– Пока жив был, боялся!
Старуху как ветром сдуло, и больше я ее не видел. До сих пор совесть мучает – вдруг ее инфаркт хватил?
* * *
История, рассказанная моим товарищем, эдаким местным олигархом киевского розлива
Сам он из бывших спортсменов, два курса Инфиза, длинный коридор и большой бизнес – вот что вкратце о нем можно сказать.
Очень любит женский пол, но красиво и терпеливо ухаживать не умеет, поэтому первой попавшейся более-менее подходящей кандидатуре сразу – или кольцо с бриллиантом, или мобильный телефон (короче, Шура, сколько вам надо для полного счастья?..)
Очередной «жертве» он предложил поездку в Таиланд. Две недели в шикарном отеле. Его даже не смутило то, что летом туда никто практически из-за муссонных дождей не ездит, это мелочь – главное широта души!
В общем, приехали они. Как он мне рассказывал, море видел раза три, потому как на улицу без маски и ласт никак – лило как из ведра. Но даму сердца надо было развлекать, и они с ней совершали ежедневный променад по местным бутикам. Дама же попалась не глупая и в свою очередь держала «журавля» крепко за то место, где у мужчин обычно «наследство» хранится. Трясла его как липку.
В одном из магазинов, кажется «Gucci», она приметила платье, померила, выходит:
– Ну как?
Товарища моего в этот момент, видно, заботило другое, и он на своей волне отвечает:
– Говно.
Потом опомнился, согласился и расплатился. Идет, опечаленный «никаким» отпуском, а подруга его все зудит про рестораны, омары и лангусты…
Благо около отеля были забегаловки с громкими вывесками на английском – «с моря на стол».
Зашли, отдали по 25 у.е. за порцию подозрительного супа из лангуста. Пошли потихоньку в отель. Где-то около reception обоих пробивает током, лица покрываются потом, и они, преданно глядя друг другу в глаза, бегут по лестницам к заветному номеру.
Хоть он и бывший спортсмен, но длинноногая подруга добежала до туалета первой.
Далее со слов товарища:
«Живот крутит так, что ноги подкашиваются, стерва эта меня в туалет не пускает, сама там корчится, я кричу:
– Ну дай я хоть на ванну схожу.
Она в ответ пищит:
– НЕЕЕЕТ…»
Про себя матюгая эти лангусты, он бегает как угорелый по номеру и ищет подходящий «сосуд» для опорожнения желудка. Ничего лучшего он не придумал, как из фирменного пакета «Gucci» вытряхнуть платье на пол и…
Дальше опять от первого лица:
«В глазах темно, понимаю: один выход – на балкон. Бегу туда, по дороге теряя предметы туалета, оставаясь в одной майке, сажусь на этот пакет с надписью «Gucci»… Через минуты две, придя в себя, открываю глаза, оглядываюсь по сторонам: белоснежная терраса, номера отгорожены лишь невысокой кованой решеткой – справа застывшая пара немцев, которые до этого пили кофе; слева жгучая блондинка, у которой сотовый телефон упал между ног от увиденного…
Russo turisto, в общем».
Ну, спрашиваю я, что дальше-то было?
Он:
«Ну что, свалил я красный как рак с балкона, поставил пакет около туалета, стучу красавице, чтоб выходила, а сам копаюсь в чемоданах в поисках таблеток.
Через минут десять появляется бледное существо, которое за полчаса сбросило все то, что наело за две недели, и с ужасом смотрит на предмет своего недавнего вожделения, о котором почти забыла, – на пакет «Gucci», от которого страшно несет… с вопросом и непониманием взирое на меня, и получает абсолютно невозмутимый ответ:
– Я ж говорил – говно. А ты: «Гуччи»… «Гуччи»…
* * *
Гостил я как-то в Нью-Джерси (что недалеко от Нью-Йорка) у своей бывшей подруги. Решил прогуляться по окрестностям. И заметил стайку детишек разного возраста, куда-то спешившую, при этом бойко и почти без акцента говорившую по-русски, мало того – активно матерящуюся.
Вряд ли это привлекло мое внимание если б не факт, что часть детишек была черной, часть – желтой, а часть – вообще неописуемого оттенка и разреза глаз.
Озадаченный, я вечерком рассказал подруге об увиденном. Она, засмеявшись, сказала, что это «местная достопримечательность». В общем, встретились в Штатах и полюбили друг друга два эмигранта – НЕГР из Сенегала и КИТАЯНКА самых что ни на есть китайских кровей. А поскольку англицкий у них был ну очень fluent, то общаться у них получилось на единственно хорошо известном им языке – русском, коим они заразились на родине данного языка (он – в Лумумбарии, она – в МГУ). Так вот и стал у них в семье основным языком русский.
А самое смешное, что в отличии от соотечественников данная пара любит тусоваться в основном с русскими эмигрантами второй волны. И на полном серьезе считает «коренных» янки морально ограниченными…
* * *
Эту историю я услышала буквально вчера от одного своего приятеля, побывавшего не так давно в гостях у своего друга, проживающего в Австралии.
Отправились они как-то небольшой, но очень теплой компанией покататься на джипах по австралийской саванне. Едут себе, вдруг видят – недалеко от дороги лежит вроде как мертвый кенгуру. Они остановились, вылезли из машин, попинали беднягу – не шевелится. Грустно, конечно, но решили они не упускать свой шанс и пофотографироваться со зверем. Они его поднимали, поддерживали с двух сторон – якобы он живой и сам сидит. Потом кому-то в голову пришла гениальная идея для большего смеха напялить на несчастного зверя пиджак и кепочку. Сказано – сделано. Двое молодых людей обнимают разряженного в пиджак и кепочку кенгуру и радостно улыбаются, позируя в объектив. И вдруг кенгуру приходит в себя, дико лягается, сбивая с ног всех, кого может достать, и уносится в неизвестном направлении… Как был – в пиджаке (застегнутом на все пуговицы) и кепочке.
Самое печальное в этой истории даже не то, что в карманах пиджака остались деньги, документы, мобильник и обратные билеты на родину. Мне лично страшно представить реакцию человека, который сподобится увидеть скачущего по просторам кенгуру в пиджаке и кепочке…
* * *
Судьбa заставила меня на три месяца покинуть родной НИИ и забросила на солнечный юг Италии. После недели напряженной работы, переполненный свежими впечатлениями, я понял, что просто сойду с ума, если не попытаюсь найти способ расслабиться. Оказалось, что мое желание разделяли несколько моих новых коллег. Итaк, пестрoй кoмпaнией, в кoтoрoй был бразилец, гречанка, молоденькая студентка Кембриджа, приехавшая в Италию на каникулы, и с десяток итальянцев различного пола, мы отправились в чудный ресторанчик на берегу Ионического моря. Бразилец чтo-тo нес про футбол, я совершенствовал свой английский с предстaвильницей туманного Альбиона. Все это – плюс легкое итальянское вино – настроило меня на благодушный лад, и я попросил официанта принести немного водки. Вскoре передo мнoй нa стoле пoявился стaкaн, нaпoлненный, к мoему изумлению, льдoм. Oднaкo итaльянцaм пoнрaвилaсь идея. Этo, нaвернoе, кaзaлoсь им экзoтикoй – выпить вoдки с русским. Мы oтпрaвились нa квaртиру oднoгo из итaльянцев. Пo пути в супермаркете былa купленa литрoвaя бутылкa «Абсoлютa».
Мудрo рaссудив, чтo скoлькo вoдки не бери – все рaвнo еще бегaть, я прихвaтил еще пaру бутылoк. Итaльянцы веселились кaк дети, пытaясь пo-русски прoизнoсить «Зa нaше счaстливoе детствo пoд мудрым рукoвoдствoм кoммунистический пaртии Сoветскoгo Сoюзa». Oднaкo с зaкускoй был нaпряг, и все дoвoльнo быстрo oпьянели. В кaкoй-тo мoмент я oсoзнaл, чтo мoя учительницa aнглийскoгo не пoдaет признaкoв жизни, и, будучи джентельменoм, решил улoжить ее прoспaться. Исключительнo с этoй целью я пoтaщил ее бесчувственнoе телo в спaльню и брoсил нa вoдянoй мaтрaс, в кoтoрoм тут же нaчaлoсь вoлнение. Испугaвшись, чтo кaчкa вызoвет у мoей пoдoпечнoй приступ мoрскoй бoлезни, я пoпытaлся пoгaсить кoлебaния, нo не учел, чтo кooрдинaция движений у меня уже былa сильнo нaрушенa, и свaлился прямo нa нее. В этoт мoмент девицa oчнулaсь.
Не знaю, чтo oнa себе вooбрaзилa, нo немедленнo нaчaлa издaвaть грoмкие стoны, в oбщем, кaк будтo испытывaлa oгрoмнoй силы oргaзм. Зaтем четкo прoизнеслa:
– Thank you.
И перевернулaсь нa бoчок. Oшaрaшенный увиденным и бoясь пoкaзaться невежливым, я oсведoмился, не нужнo ли ей еще чегo-нибудь. Нa чтo девицa прoбoрмoтaлa зaсыпaя:
– Just a little kiss (всегo лишь пoцелуй)…
A вы гoвoрите, инoстрaнцы oтдыхaть не умеют!
* * *
Давно дело было – когда жива была еще удивительная страна СССР.
Было там такое понятие – «мальчики-мажоры», золотая молодежь эпохи развитого «социсилизьма». И вот одного такого буратину, старшекурсника Московского университета и сына замминистра, отправили на стажировку в США, в университет города Лос-Анджелеса. И не то чтобы даже по блату, а вполне справедливо полагая, что при его жизни остаться в Штатах он решит разве что в приступе белой горячки.
А случилось тогда как раз обострение мировой классовой борьбы со всеми вытекающими неудобствами, и так вышло, что ближайший к Калифорнии аэропорт, куда «Аэрофлот» не отменил еще рейсы, находился в столице полудружественной нам полусоциалистической Мексики. Там наш студент и приземлился с билетом на самолет в Лос-Анджелес, офигевший от перелета в сутки длиной и необычных видов вокруг.
А надо сказать, что несмотря на полное папино довольствие наш стажер еще и баловался фарцовкой, поэтому вез он с собой, кроме чемодана матрешек и бутылки «Столичной», тысячу баксов, связанную в плотную трубочку и спрятанную в самое сокровенное у мужчины место. Что само по себе глупость редчайшая, но то ли таможня брезгливая попалась, то ли что, но только долетел наш герой без приключений. Прошел он ленивых мексиканских погранцов, достал, кряхтя, в туалете свои контрабандные доллары, сложил их в карман и почувствовал себя белым человеком. Настолько белым, что когда усатый мексиканец в форменной фуражке ухватил его чемоданы и потащил к древнему такси, наш студент только покровительственно махнул рукой. И ехать-то дураку всего ничего надо было, через два терминала. Сел он в машину, ткнул пальцем в название на авиабилете и покатил. И так хорошо ему – в окошко на местных Кончит с Пердиттами любуется.
И вдруг замечает на счетчике цифру $200. Тут надо заметить, что в Мексике местные тугрики обозначают таким же значком как доллары – $. А нрав у этих денег по-мексикански горячий и прыгают они от одного за доллар до 5000.
Тогда было что-то около ста. Не надо думать, что наш студент был полным идиотом, нет. Но, во-первых, он прекрасно знал все приемы советских таксистов по накручиванию счетчика на иностранцев. Во-вторых, тогда все в СССР были уверены, что в Америке уборщицы получают по 5 000 долларов в месяц, ну а Мексика – это почти Америка.
Но самое главное – это волшебный, магический значок $. Ну кто мог подумать, что им будут обозначать какое-то, простите за выражение, песо. Едет наш бедняга, потеет.
Деру дать, так чемоданов жалко. А то поймают – прощай Америка, здравствуй Сибирь.
А мекс уже чего-то заподозрил, сидит хмурится. Огромный такой, усатый и небритый сын мексиканских гор. Приехали они, вытащил таксист чемоданы и стоит ждет. На беду нашего студента, вида он был типично семитского, кучеряво-смуглокожего, то есть от латиноса в дальнем приближении отличался только неумением говорить по-испански.
Подозрительный, в общем, тип. А таксист хмурится все больше, кулаки жмет. Народ внимание обращать начинает, полицейский вроде случайно поближе подошел, смотрит.
Оценил наш стажер все «за» и «контра», вздохнул, отсчитал 700 зеленых ровно по счетчику, махнул рукой и побрел к дверям аэропорта.
Так рождались легенды об арабских шейхах.
Менее чем через час наш стажер понял всю глубину своих заблуждений. Такого изощренного мата древняя столица ацтеков не слышала с момента убийства Троцкого. По неизвестным нам причинам более всего досталось Фиделю Кастро и его бороде. Глубочайшее нервное потрясение, вероятно, стало причиной того, что через три недели наш студент попросил в США политического убежища. Сейчас он живет в Западном Голливуде, возит в Россию «ножки Буша» и тратит по 700 баксов за вечер в русских кабаках. В свободное от бизнеса время он принимает участие в движении за ограничение мексиканской иммиграции.
* * *
Что такое глобализация? Разные люди по-разному отвечают на этот вопрос, и только я знаю точно, что это такое…
Рассказали мама с сестрой, вернувшиеся недавно из Венеции. Венеция прекрасна поздней осенью. Толпы туристов схлынули и наконец-то можно бродить по городу, дышать полной грудью и при этом не натыкаться на зонтики, сумки, фотоаппараты, да и просто на чьи-то локти.
Мама и сестра сели в гондолу и, строго настрого наказав гондольеру хранить молчание (а не петь или комментировать пейзаж), отправились на прогулку по каналам. Тихо и величественно плыла гондола, как вдруг из-за угла раздалось:
– Ха-ва нагила… Ха-ва нагила…
Настроение у женщин сразу испортилось, ибо самое неприятное, что может произойти в осенней Венеции – это встреча с крикливыми и визгливыми соотечественниками. Если бы канал был чуть пошире, то они бы гондолу развернули, но канал был узок и две женщины, посуровев лицами, приготовились к неизбежному.
Расстояние до поворота, где должна была произойти встреча, стремительно сокращалось, в то время как песня крепчала и в нее вливались все новые голоса.
Они подплыли еще ближе и вдруг «из-за острова на стрежень» показалась гигантская гондола, битком набитая японцами, которые самозабвенно, позабыв обо всем на свете и целиком отдавая себя пению, пели «Хаву нагилу» под аккомпанемент аккордеониста-итальянца. Как «Летучий голландец» они проскочили перед носом мамино-сестринской гондолы, но песня долго еще витала над каналом.
С тех пор на вопрос, что такое глобализация я отвечаю очень просто: это когда в Венеции японцы поют еврейские песни под итальянский аккомпанемент, а за ними с ужасом наблюдают две израильтянки русского происхождения.
* * *
В продолжение истории про глобализованную Венецию…
Я летела из Москвы в Калгари и на пересадке во Франкфурте разговорилась с мужичком, который летел из Праги в Филадельфию. Звали его Хаим Варшавский:
«Я тут на днях общался с друзьями – интересную историю услышал. Вначале надо сказать, что мы учимся в Дармштадтском техническом университете – это в Германии, в земле Гессен, недалеко от Франкфурта-на-Майне.
Но суть не в этом, а в том, что мы сами информатики, но должны, поскольку учимся в университете, брать так называемый Nebenfach – то бишь дополнительный предмет (очень часто гуманитарный). Друзья мои выбрали психологию – интересно и вроде бы не очень сложно.
Так вот – ближе к телу, то есть к истории.
Один из профессоров рассказывает:
– Во времена Третьего рейха была такая установка пропаганды: евреи думают одной половиной мозга, больные – другой, а истинные арийцы (немцы) ОБЕИМИ!!!
Вывод, сделанный ребятами:
НЕМЦЫ – ЭТО БОЛЬНЫЕ ЕВРЕИ!!!»
No comments.
* * *
В русском лос-анджелесском еженедельнике «Курьер» вышла статья «Человек-автомат», посвященная недавно умершему в США Узи Галю – изобретателю автомата «Узи». В описании тактико-технических качеств его детища, в частности, отмечено:
«Узи» – небольшой, его можно прятать под одеждой, удерживать одной рукой, СТРЕЛЯТЬ ИЗ-ЗА УГЛА (!!!)»
…Cразу возникает настороженность к объявлениям типа «СНИМУ УГОЛ» и напрашивается сравнение с родным «калашом»: а можно ли из него стрелять из-за угла? Думаю, можно. Но угол должен быть очень КРУГЛЫМ.
* * *
Я недавно пошел в магазин покупать лампу. Там черный менеджер был, я ему и говорю:
– Проверь мне лампу.
Он проверил, а она не работала – так он мне ее продал за полцены…
Я с ним спорить не стал – у лампы был выключатель…
* * *
Предыстория. Студент из Америки, русский, денег мало, кредитных карточек много, карточных долгов еще больше. Лето, жизнь-то проходит, а ну их всех в задницу, однова живамо. Вкратце: поехал он по Европам шляться…
История. И все, что могло обломаться, – все обламывалось. Из серии «бесплотна и горька наука дальних странствий»… И занесло его на Эйфелеву башню, на самую верхнюю площадку (их там, если я не ошибаюсь, четыре, и на каждую ведет отдельный лифт). И, понятное дело, когда он насмотрелся на Париж и захотел спуститься вниз, лифт сломался. Верхняя площадка, ветер, вечер. Холодно, тоска… И в тоске глядя на недостижимую землю внизу, он со свойственной русской душе чувственностью крикнул (pardon my French):
– Жопа-а-а-а…
Как камешки в пруд от нечего делать, так и он со своей «жопой» – в небо Парижа:
– Жо-о-па-а-а… Жо-о-о-па…
Находившиеся на этой же площадке итальянские туристы, думая, что молодой человек знает, что надо делать в ситуации, когда лифт ломается, решили ему в этом помочь (им же тоже было холодно). И вот хором, с итальянским акцентом, на весь Париж:
– Зе-епиа… Зиоп-а-а… Зио-о-ио-па-а-а…
Когда лифт наконец-то пришел, они долго благодарили моего приятеля.
* * *
Живем в Америке. Сегодня поехали с семьей в пиццерию. Сидим, жуем. Я случайно глянул в окно и увидел, что около нашего «бьюика» отирается какой-то пацаненок лет 7–8. Но не просто отирается, а играется с дверцей машины своего папаши – открывает и закрывает ее, причем при открывании каждый раз миллиметрирует мою машину. А она у меня новая, сверкающая, и удар дверцей ее никак не украсит. Я беру пульт и включаю сигнализацию (это опция такая – если на паркинге забудешь, где машину оставил, то она голос подаст). Машина начинает орать. Пацаненок аж присел от неожиданности. Я сирену отключил. Но у мелкого шило в одном месте – начал в боковое зеркало строить рожи. Ну мне уже самому забавно стало. Я опять сигнал включил. Теперь уже его папашка озадачился: одно дело сигнализация на шевеленье дверью среагировала, а совсем другое – на корченье рож. Я опять все выключил. Вся моя семья уже валялась под столом, официантка тоже.
Мужик вышел из своей машины, пацаненка, наоборот, загнал вовнутрь и ЗАПЕР двери! Сам обошел мою машину, задумчиво чеша репу. Потом решительно наклонился к другому зеркалу и показал язык. Сирена сразу же включилась.
А еще у машины есть опция включать двигатель с пульта – очень удобно зимой: из окна дома перед выездом минут за пять включаю двигатель и обогреватель салона. Так вот, мужик после сирены отпрянул и стал обходить машину сзади. Я включил двигатель. Дядька вскрикнул и побежал к своей машине. А двери все заперты. Как он открывал их и впрыгивал внутрь, надо было видеть! С максимально возможной скоростью мужик срулил с паркинга и перегнал машину на противоположную сторону. Там он остановился и стал ждать свою жену. Когда она появилась из соседнего магазина, то стала ему махать рукой, – мол, подъедь ближе, не хочу на ту сторону идти. Мужик остервенело затряс головой. Она пожала плечами и сама пошла к нему. Пока они трогались, мы заметили, что внутри начался очень серьезный разговор с кивками в сторону нашей тачки. Настроение поднялось на весь день…
* * *
История простая – наши за границей…
Приехал как-то в Торонто один наш – с Украины или из России, не важно – наш!
Язык знает на уровне зрителя американских боевиков – «фак ю», «хав а ю», «гуд бай»… А надо ехать по заграничным делам на другой конец города – работу искать или брак фиктивный, как повезет.
Ну и так как авто нету, то ехать надо на автобусе.
А в автобусах канадских, как в старых советских троллейбусах, возле водителя – касса для оплаты проезда с щелью, куда деньги или талоны кидать, прозрачным верхом, чтобы за проезд пуговицами не платили, только дизайн современный и блестящий.
Ну вот, подходит, значит, автобус к нашему герою, а так как он ни города, ни языка не знает, то когда двери открылись, то решил он спросить у водителя, а едет ли этот автобус в нужном направлении.
И сделал это наш герой просто – назвал водителю нужный адрес, только вопросительную интонацию добавил и посмотрел так доверчиво. Итак, двери открываются.
Наш:
– Финч—Дафферин? (название улиц)
Водитель, видно, ездит уже давно, устал, да и что говорить с человеком, английского явно не знающего, – просто показывает нашему на кассу: мол, едет туда автобус, можешь платить.
Наш:
– Финч—Дафферин??!
Водитель показывает на кассу.
Наш (уже раздраженно):
– Финч—Дафферин??!!!
Водитель настойчиво показывает на кассу.
Наш:
– А-а-а!!! (с интонацией – «понял!»)
Подходит к кассе, наклонятся к щели и уже туда:
– ФИНЧ—ДАФФЕРИН?!!
* * *
Было у меня два знакомых с пикантными фамилиями…
Фукшанский (и надо ж было с такой фамилией иммигрировать в Штаты…) и Трахтенберг… Фамилию Фукшанский все произносили в два приема: «фак» отдельно, а потом, с трудом, «шанский». Причем американцы на полном серьезе, а русские по привычке перестраивать свое произношение.
Трахтенберг при этом добавлял, что они «братья, просто Фукшанский в конец американизировался и перевел свою фамилию на английский…»
* * *
Бруклин, Нью-Йорк. 1999 год. Женщина, лет 40–45, стоит предпоследней в очереди в аптеке, а за ней я. До нас еще человек 5–6. Дама, стоящая у прилавка, на протяжении 10–15 минут пикантно «базарит» с продавщицей. Хочу заметить, что больше золoта на руках и шее женщины я не видел – Властелин колец. А тем временем разговор продолжается:
– Ой, Розочка, азохун вэй… я-таки да хочу вам
сказать…
У женщины передо мной заканчивается терпение, и она громко заявляет:
– Побыстрее можно, пожалуйста…
В ответ она получает oт продавщицы:
– Знаете что, идите на х…й!
Мою реакцию вы понимаете, что уж говорить о реакции женщины.
Welcome to America!
* * *
Уже много говорилось о странном, на наш взгляд, поведении американцев в той или иной ситуации. Я же хочу рассказать о том, как из одной и той же ситуации по-разному выходили я и американец.
Эпизод первый. Год 1996, 24 декабря. Сутки до рождества, в лос-анджелесских магазинах безумные скидки. Моя жена не может пройти мимо объявления о скидке в 75 процентов на елочные украшения. Заходит, набивает полную тележку всякой мишуры и игрушек, я стою за рядами касс, вне торгового зала.
Вижу жену, подходящую к кассе. Кассир – толстенная мексиканка – пробивает на кассовом аппарате покупки, называет сумму; жена открывает свой кошелек и достает стодолларовую бумажку. Кассир берет эту купюру, внимательно рассматривает и вдруг начинает пронзительно голосить, заглушая вой ей же самой включенной сирены. Бежим к кассе: с одной стороны я с уже оплаченными покупками, с противоположной – «секьюрити» с кольтом в руке.
Подбегаю, вижу ничего не понимающую жену, кассиршу держащую сотку, – нет, не кончиками пальцев, а кончиками длинных наманикюренных ногтей. Держит, блин, и орет:
– Фальшивые деньги, эта мисс дала мне фальшивые деньги!
С величайшим трудом до меня доходит смысл происходящего: кассир НИКОГДА не видела стодолларовую купюру НОВОГО образца с большим портретом президента! У моей жены, как у всех русских, в кошельке только новейшие, девственно чистые бумажки, слипшиеся между собой и восхитительно пахнущие типографской краской. Ничего подобного кассир в жизни своей не видела. Между прочим, купюры нового образца находились в обращении почти год!
Перекрикивая шум сирены и мексиканки, требую позвать менеджера. Менеджер – высоченный и худющий латинос – появляется очень быстро, так же быстро осмысливает ситуацию и говорит:
– Успокойся, Рози, это нормальные деньги!
– Какие, к черту, нормальные! Ты посмотри на эту рожу! Это фальшивые деньги! Эта мисс дала их мне, надо вызывать полицию!
– Успокойся, Рози, это наши (!) новые американские деньги! Давай принимай…
– Fuck yourself! Я их не возьму!
Менеджер извиняется и уходит куда-то в глубь магазина, унося с собой наши сто долларов. Вернулся он быстро, разменяв нашу новехонькую сотку на кучу грязных и затертых десяток. Еще раз извинился и выдал моей жене в качестве компенсации маленького Санта-Клауса с логотипом магазина.
Моя жена брезгливо взяла у него эти бумажки, часть из которых тут же отдала кассиру. Рози успокоилась и приняла эти грязные лоскутки со словами:
– Вот это нормальные американские деньги! Спасибо за покупку, мисс!
Уехали мы счастливые – все же так хорошо закончилось…
Эпизод второй. Год 2000. Город Нью-Йорк. Мы с женой снова в Америке. Нас сопровождают милейшие люди – мой партнер Чезаре, или Чиз, и его кузина Марсела, или Марша. Американцы итальянских корней, в Штаты приехал еще их дед.
Мы с Чизом занимаемся своими делами, моя жена с Маршей изучают магазины. Марша самостоятельно учит русский и очень рада возможности попрактиковаться в языке.
Великолепный весенний день. Я, преисполненный чувств, приглашаю всех в ресторан. Прошу Чиза отвезти нас в его любимый.
Итальянский ресторан, куда привез нас Чиз, был спокойным и тихим. Кухня великолепна, вино прекрасно, пьем кофе с коньяком, непринужденно беседуем, я прошу принести счет. Настроение – просто фантастика, пока.
Девушка-официантка приносит счет, я достаю кредитку и отдаю ей. Через несколько минут официантка приносит чек на подпись, расписываюсь и снова предаюсь блаженству. Девушка уходит, но очень быстро возвращается и извиняющимся тоном просит у меня какой-нибудь документ. Ситуация для Америки весьма странная – удивляюсь, но достаю свой российский загранпаспорт.
Официантка уходит.
Теперь она вернулась еще быстрее, но не одна – с охранником – и тут же с ходу начала обвинять меня в попытке расплатиться чужой кредитной картой. Использование чужих кредиток – очень серьезное преступление в Штатах, срок можно получить очень большой.
Милая девушка-официантка на глазах превращается в разозленную фурию, никакие мои попытки объясниться к успеху не привели, а охранник по рации уже вызывает наряд полиции. То еще развитие сюжета!
Постепенно до меня доходит смысл происходящего, я лезу в сумочку жены… Точно! Моя кредитка оказалась у жены, а ее я достал из своего бумажника и отдал официантке, где-то мы перехлестнули карточки – они похожи как две капли воды. Только подписи, разумеется, разные, да и фамилии у нас с женой тоже разные. Судорожно пытаюсь объяснить ситуацию официантке.
Вдруг Марша резко крикнула мне по-русски:
– Немедленно замолчи, дальше говорить буду я!
С этими словами Марша из своего небольшого дамского портфельчика, с коим за все три дня нашего знакомства ни разу не расставалась, вытаскивает ноутбук и начинает что-то быстро-быстро печатать. Буквально через три минуты она извлекла из принтера некий лист и предлагает его немедленно подписать мне и жене. Я слегка удивлен, но Чиз убедительно кивает головой: мол, слушайся Маршу – она знает, что делает. Мы в полном недоумении подписываем, и тут Марша хорошо поставленным голосом выдает следующее:
– Я, Марсела Сентинелли, лицензированный адвокат штата Нью-Йорк, с этого момента представляю интересы этих иностранных господ! Все, что делается мной, делается во имя защиты их интересов и при наличии их поручения!
Опа, ничего себе поворот сюжета! Марша в это время сидит и печатает еще один документ, горластая официантка притихла, в сопровождении полицейского патруля в зале появился менеджер. Никто пока не решается ничего сказать, старший наряда пытался было открыть рот и что-то произнести, но тут Марша снова заявляет о себе:
– Я, Марсела Сентинелли, от имени своих клиентов обвиняю владельцев ресторана *** в нарушении следующих законов и норм Штата:
• вы обвинили моего клиента в использовании незаконных платежных средств;
• вы не дали возможность моим клиентам исправить допущенную оплошность;
• и т. д. и т. п.
Всего Марша сочинила восемь (!) пунктов обвинения. Ни много ни мало, на два миллиона долларов. По мере чтения ей своего искового заявления лицо у менеджера вытягивалось. И тянулось до тех пор, пока челюсть не достигла пола. Минуты через две менеджер энергично замахал руками, заверещал по-итальянски, и откуда-то появились два официанта с дорогим коньяком и подносом с фруктами. Все за счет заведения.
Менеджер извинился перед полицией за недоразумение, и офицеров увели на кухню кормить обедом. Потом он долго рассыпался в извинениях за нерасторопность своих сотрудников и пригласил Маршу к себе в офис. Вернулась она минут через пятнадцать и гордо показала мне мировое соглашение с хозяевами ресторана.
Согласно этому документу, ресторан согласился выплатить компенсацию в размере 50 000 долларов! Плюс Марша невозмутимо вытребовала себе пожизненную скидку в 30 процентов, а сегодняшний обед пошел за счет заведения.
Когда мы расставались, Марша попросила у меня номер моего банковского счета, куда она обещала перевести половину суммы, полученной с ресторана.
Вот так.
P.S. Самое интересное, что деньги в размере 16 814,76 долларов я получил через месяц. Разницу между обещанными 25 тысячами и полученной суммой составили налоги штата Нью-Йорк.
* * *
Гуляем с любимой девушкой по Манхэттену. Заходим в небольшой антикварный магазин и обнаруживаем занимающую полстены известную картину «Казаки пишут письмо турецкому султану».
Спрашиваем у продавщицы-китаянки, что это за чудесная картина, на что она, глазом не моргнув, отвечает, что это картина одного великого МOНГOЛЬСКOГO художника и на ней изображено МOНГOЛЬСКOE войско перед боем…
Мы не плакали, как в таких случаях заведено, мы просто бились в истерике…
* * *
Происходит все на утро после празднования первого русского дня рождения в Германии (где-то в час или в два дня).
Данный текст является ознакомительным фрагментом.