Прохоров в Петербурге

Прохоров в Петербурге

По вечерам над ресторанами

Горит февральская заря,

И Прохоров гуляет с фанами,

Как равный с ними говоря.

Он прибыл в град святого Питера,

Трех революций колыбель,

Но не для лыж и винопития,

Поскольку здесь не Куршевель.

Он перед выборной урною

В большой фактически музей,

В столицу славную культурную,

Пришел искать себе друзей.

Команда после выступления

Утомлена морозным днем,

Его, финансового гения,

Спросила: «Где мы отдохнем?

Мы были вотчиною Валиной,

Но все же город мы крутой,

Не до конца еще заваленный

Московской вашей лимитой.

Отведать мы могли бы многого

Из многоумных наших сфер —

От бывшей сцены Товстоногова

До фильма “Фауст”, например».

Он, заслонясь от фотовспышечек

И прессы, вверенной Кремлю,

Им прошептал: «А можно пышечек?

Я очень пышечек люблю.

Как раз сейчас, из зала вышедши,

Окинув взглядом большинство,

Я видел: здесь такие пышечки!»

Но там не поняли его.

Виновны нравы негламурные

Иль просто питерская жесть —

Но там же люди все культурные

И понимают все как есть.

В Москве повсюду нравы мерзкие,

А тут культурен даже снег,

Да и культурой правит Месхиев —

Приличный, в общем, человек.

Тут у читающих и пишущих

Последний, в сущности, редут,

И если кто попросит пышечек —

Его туда и отведут.

И обалдел высокий Прохоров,

Услуге питерской не рад,

И, пышку сдобную попробовав,

Сказал: «Спасибо, Петроград!»

Но, улыбаясь неиспорченно

И всех приветствуя рукой,

Он попросил хотя бы пончика:

Он все же с дыркою такой.

А если с дыркой – значит, видимо,

С ним можно закрутить роман,

Как доказал нам житель Питера

Тополог Гриша Перельман.