*

*

Бессознательное, как известно, обладает гораздо более прямым доступом к истине вещей, чем сознательный разум. В начале мая в Чечне ситуация казалась почти нормальной, заметно было восстановление зданий, террор представлялся чем-то отдаленным, касающимся лишь нескольких деревень. Мои друзья ворчали из-за коррупции, но больше поводов для беспокойства как будто не было; а ФСБ пропускала журналистов на пикники в горы. Я не ощущал никакого страха, когда прогуливался, – ни в Грозном, ни в горах. Да и почему я должен был бояться? Какую проблему мог поставить перед Кадыровым всего лишь проезжий иностранный писатель? Что этот писатель мог узнать там сам – даже за две недели, – чего прежде не говорили ему люди из «Мемориала»? Пусть он съездит туда, пусть напишет что хочет, а нам все равно – вот что они, должно быть, говорили себе; я думал, что они должны были себе говорить именно это. А однажды, в одну из последних ночей в Чечне, мне приснился Рамзан. Я лежал на большом зеленом лугу, на пологом склоне в окружении деревьев (может быть, в парке) и смотрел в небо. У меня над головой, где-то сзади, высился большой подъемный кран, похожий на портовый – синий, но с некоторыми темно-красными частями. Рамзан сидел в верхней части крана, в конце какого-то горизонтального сегмента, и бросал в пустоту людей, связанных по двое: одни были в военной форме, другие в гражданской одежде. Я видел, как они вращаются в воздухе, а затем исчезают из поля моего зрения, шлепаясь где-то вокруг меня с большим и глухим шумом, к которому я прислушивался с ужасом и немым испугом. Пока они летели, я думал: «Ну вот, они пока еще живы», а в момент, когда они ударялись об землю: «Ну вот, они мертвы». Их было много, а Рамзан, сидя на высоте, смотрел, как они шлепаются, и смеялся. Затем, когда он наконец оказался в одиночестве, он тоже прыгнул и раскрыл парашют, который помог ему – все еще смеющемуся – совершить мягкую посадку.

Грозный – Барселона

2009 г.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.