Василий В. Головачев ПОДЗЕМНАЯ ПТИЦА Фантастический рассказ

Василий В. Головачев

ПОДЗЕМНАЯ ПТИЦА

Фантастический рассказ

Памяти ПВ-313

1

Северцев возвращался из экспедиции буквально окрыленным: сбылись все его самые смелые предположения, и он действительно убедился и истинности смелой гипотезы академика Воробьева, что вся Земля пронизана искусственными тоннелями, проделанными в толще земных пород на разных глубинах в эоцене, то есть десятки миллионов лет назад!

О тоннелях Северцев узнал еще в юности, прочитав в газете сообщение о загадочном событии в Подмосковье, в окрестностях Солнечногорска.

Водитель Верешенской сельской администрации Владимир Сайченко обнаружил в озере Бездонном спасательный жилет Военно-морских сил США с идентификационной надписью, согласно которой он принадлежал матросу Сэму Беловски с эсминца «Колуэлл», взорванного террористами двенадцатого октября двухтысячного года в Аденском порту. Тогда погибли четыре матроса, а десять пропали без вести, в том числе и Сэм Беловски.

Каким образом спасательный жилет матроса из Индийского океана попал на территорию России, в Подмосковье, преодолев за три года четыре тысячи километров, объяснить так никто и не смог. Зато ученые выдвинули свою версию, поддержанную авторитетами, в том числе академиком Воробьевым, но она была настолько необычная, что показалась широкой общественности невероятной. Однако ученые не отказались от идеи, собрали факты и сделали несколько экспедиций, прежде чем идея из гипотезы превратилась в научную парадигму.

Северцев, известный путешественник и экстремал, присоединился к группе спелестологов — исследователей искусственных подземных пещер и ходов, в отличие от спелеологов, изучающих естественные пещеры, — уже после того, как были открыты тоннели в Крыму — Мраморная пещера в горах Чатырдага оказалась частью такого тоннеля, — на Кавказе и под легендарной Медведицкой грядой в Поволжье, детально обследованной экспедицией «Космопоиска» под управлением Вадима Черноброва.

После этого Северцев побывал на Новой Земле, на Алтае, на Урале, в Северной Сибири, на Дальнем Востоке и везде находил подтверждения тому, что существует гигантская система тоннелей, соединяющих материки.

В настоящий момент он возвращался из двухмесячной экспедиции, изучавшем горный массив Татры Бескиды на границе Словении и Польши, где был обнаружен вход в тоннель. Сомнений в том, что этот тоннель — искусственного происхождения, ни у кого не возникло. Часть хода сохранила первозданную трапециевидную форму, а стены его были такими гладкими и блестящими, будто их покрыли слоем стекла. Размеры же обнаруженной части тоннеля были таковы, что в нем свободно мог разместиться железнодорожный состав.

Такие же тоннели, соединенные колодцами и шахтами, были обнаружены и в Эквадоре, в провинции Морона-Сантьяго. Северцев там не был, почитал отчет аргентинского исследователя Хуана Морица, в котором описывалась система подземных коридоров и вентиляционных шахт общей протяженностью в сотни километров. На глубине более двухсот метров шахты входили в такие же гладкие, словно покрытые глазурью, тоннели, возраст которых «зашкаливал» за десятки миллионов лет.

Были открыты подобные выработки и в Чили — в сорока километрах от города Чичуана. Здесь побывал приятель Северцева Дима Храбров, который привез из экспедиции впечатляющий фильм о спуске под землю в районе старых шахт по добыче медной руды. Храбров смог спуститься на глубину около ста пятидесяти метров и снять вход в тоннель, опускавшийся под углом в тридцать градусов в необозримые глубины земли.

Сам же Северцев исколесил практически всю территорию России и стран СНГ в поисках тоннелей и мог теперь с ответственностью заявить, что система эта существует с незапамятных времен. Не было лишь практического обоснования ее создания. Северцев не раз беседовал с разработчиками гипотезы, но и доныне ученые только разводили руками, не зная, для чего кому-то понадобилось пробивать в толще горных пород такие ровные и длинные штреки.

Конечно, кое-какие идеи у спелестологов были. Но Северцев считал их некорректными. К примеру, спелестолог Павел Мирошниченко утверждал, что тоннели созданы древней цивилизацией Земли, существовавшей в начале плейстоцена, в качестве транспортных артерий. Другие ученые говорили о пришельцах, спустившихся с небес и живших под землей вследствие необходимости защиты от солнечного излучения, а также о «цивилизации минералов», которая и оставила после себя следы — тоннели, являвшиеся результатом ее деятельности.

Сам Северцев склонялся к мысли, что тоннели создала предшествующая гиперборейской цивилизация, исчезнувшая как раз около тридцати миллионов лет назад. Тоннели были нужны создателям в качестве бомбоубежищ во время войн с другими цивилизациями Земли. Но уверенным в истинности идей Северцев не был и озвучивать их не торопился. Несмотря на множество свидетельств существования тоннелей, материала для выводов не хватало. Зато хватало стимулов, чтобы и дальше заниматься поисками подземных «червоточин». После встреч с геологами Северцев начал всерьез подумывать о новой экспедиции на Урал, в район Нижнего Тагила, где, по расчетам, должны были сходиться четыре линии тоннелей, ведущих на Дальний Восток, на запад, на юг и на Крайний Север России, к Северному Ледовитому океану.

Из Татр он доехал до Санкт-Петербурга на машине экспедиции, а оттуда сел на «Голубую стрелу», способную доставлять пассажиров в столицу всего за три с половиной часа. И надо же было такому случиться, что в спальном вагоне он нос к носу столкнулся с Вадиком Сурковым, давним школьным приятелем, с которым он когда-то сидел за одной партой и которого не видел уже лет двенадцать.

Вадим его не узнал. И лишь когда Северцев напомнил ему кличку — Сурок, приятель наконец созрел.

— Олег?! Оглобля?!

— Он, — кивнул, улыбаясь, Северцев.

Сурков облапил его, притиснул к широкой груди.

— Осторожней, мужчина, — выдохнул Северцев. — Неправильную мы тебе кликуху дали — Сурок, Медведем надо было звать.

— Так я раньше худенький был, — виновато отозвался Сурков, бородатый, широкий, выпуклый со всех сторон.

— Зато ел больше всех, вот и результат.

Их потеснили входящие пассажиры, и приятели вынуждены были разойтись по своим купе. Потом поменялись местами так, чтобы ехать вместе, и принялись вспоминать былые годы, выставив на столик бутылку водки — Сурков и закуску — Северцев. Олег алкоголь не употреблял, но сделал глоток за встречу, а вот Вадим пил с удовольствием, почти не хмелея, лишь глаза заблестели да щеки покраснели.

— Я геолог, — пожал он круглыми мощными плечами, — часто по экспедициям мотаюсь, а там без спирта нельзя.

Разговорились о нынешнем житье-бытье.

Северцев рассказал о своих похождениях, признался, что археолог из него получился «нестандартный», так как он не любил месяцами сидеть на одном месте и раскапывать древние городища и могилы, зато повидал немало интересного.

— Ну а сейчас ты чем занимаешься? — поинтересовался Вадим, успевший поведать свою историю: учился, женился, родил двух детей — мальчика и девочку, помотался по России-матушке.

Северцев оживился.

— Ты слышал что-нибудь о системе тоннелей, обнаруженных под землей?

— Доносилась слухи, — кивнул Сурков, стягивая рубашку; в купе было не жарко, но после выпитого Вадим вспотел. — Но я этим особенно не увлекался.

— Так вот, система существует! Видел бы ты Мраморную пещеру в Крыму! Я там был трижды, нашел продолжение тамошнего тоннеля. А сейчас возвращаюсь из экспедиции из Татр, где также исследовал систему искусственных ходов.

Вадим с любопытством посмотрел на лицо Северцева.

— Серьезно? Ты видел эти ходы?

— Не то слово — видел, я их засиял на видео. Жаль, что многие тоннели затоплены. Не хочется распаковывать сумки, но кое-что я тебе все же покажу.

Олег достал цифровой фотоаппарат, включил, нашел один из последних снимков Бескидского тоннеля, вывел на экранчик.

Вадим посмотрел, хмыкнул.

— Действительно, похоже на метро… А рельсов вы там, случайно, не нашли?

— Шути, шути, — не обиделся Северцев. — А между прочим, эти тоннели тянутся под всеми материками, образуя целую сеть! И строили их десятки миллионов лет назад!

— Кто?

— Не знаю. Может быть, перволюди, великаны, если вспомнить легенды, уж очень большие это коридоры. А может, другие разумные существа, что жили на Земле до людей. Или пришельцы.

Вадим махнул рюмку водки, захрустел маринованным огурчиком.

— Ну и зачем это им понадобилось? Северцев сконфузился, развел руками.

— Загадка! Гипотез много, толку мало. Наш руководитель экспедиции профессор Васильев предложил гипотезу, что тоннели строили для жилья. Но мне кажется, что причина другая. Приеду домой, отдохну, пороюсь в архивах и снова махну в экспедицию.

— Куда?

— По всем нашим расчетам под Уралом на глубине в полкилометра должен находиться перекресток тоннелей, там сходятся три, а то четыре и пять подземных дорог. Попробуем добраться до него. Вдруг обнаружим там город?

— Шамбалу, блин! — фыркнул Вадим, как-то странно глянув на собеседника.

— Почему бы и нет? — пожал тот плечами. — Не Шамбала, конечно, но один из центров древних цивилизаций. Может быть, там и гиперборейцы жили после гибели Арктиды.

— А где точно располагается этот ваш «перекресток»? Есть расчеты?

— Могу нарисовать. Карта сети имеется, но она тоже в сумке.

— Нарисуй.

— Это западнее Черноисточинска, есть такой городишко недалеко от Нижнего Тагила.

Сурков, встопорщив редкие брови, перестал хрустеть огурцом.

Олег понял его по-своему.

— Там был Вадим Чернобров со своим «Космопоиском», а он очень точен в своих построениях.

— Нет, я верю, просто странно…

— Что?

— Ничего. Рисуй.

Северцев достал листок бумаги и принялся рисовать, сопровождая свои рисунки пояснениями. Сурков внимательно слушал, вдруг из скептически настроенного обывателя превратившись в журналиста, берущего интервью. Во всяком случае, так мимолетно подумал Северцев, отвечая на вопросы Вадима.

— Ну, если это правда… — сказал Сурков, заканчивая «интервью».

— Конечно, правда, — рассмеялся Северцев. — Впрочем, я тебя понимаю. Поверить в такое трудно, а тем более — объяснить, зачем нашим допредкам понадобилось протягивать тоннели под всеми материками.

— Сам-то что думаешь?

— Понимаешь. — Северцев взъерошил волосы на затылке. — Фантазии не хватает! Все попытки объяснения причин стандартны, ни одна меня не устраивает. Чтобы создать такую разветвленную масштабную систему ходов, нужна великая цель. Какая? Транспортные артерии? Не верю! Способ выживания? Может быть, но тоже не верю. Предки прятались в тоннелях во время войн с Пришельцами? Бред! Тоннели строили сами пришельцы? Допустим. Но для чего? Чтобы там жить? Не понимаю.

— Ясно, — кивнул Сурков, продолжая разглядывать рисунок. — Интересная штука. А что, если я предложу тебе одну идею?

— Валяй.

— Я не просто геолог…

— Поздравляю. Начальник партии, что ли?

Вадим отмахнулся.

— Я не о том. Слышал что-нибудь о Нижнетагильском НПО?

— Я к нему никаким боком…

— На заводе обкатан первый в мире подземоход. Северцев присвистнул.

— Ты серьезно?!

— Я был на испытаниях. Мало того, я включен в состав экипажа второго испытательного похода.

— В качестве кого?

— Специалиста по геоморфологии. Я же по образованию геоморфолог. Так вот, к чему это я все говорю? Не хочешь вместе с нами прогуляться по глубинам земли?

— Чего? — удивился Северцев. — Ты-то сам понял, что сказал? Я ведь по образованию археолог, а не геолог. Да и кто меня возьмет? С какого бодуна? В качестве кого?

— Нам нужен СШП — специалист широкого профиля, — не обиделся на «с какого бодуна» Вадим. — Экипаж подземохода состоит из пяти человек, четверо есть, в том числе и я, пятый заболел. Я могу поговорить с начальником экспедиции Скорюпиным, и тебя возьмут.

— С ума сойти! — покачал головой Северцев, сраженный предложением. — Естественно, я «за»! Но что я буду делать?

— Поработаешь фотокорреспондентом, поваром и медбратом. А главное, побудешь проводником, покажешь путь к тому месту, где сходятся твои тоннели. Думаю, начальство заинтересуется твоим рассказом.

— И вы готовы направить туда подземоход? — недоверчиво спросил Севернее.

— Почему бы и нет? — пожал плечами Сурков. — Нам все равно, в каком направлении буравить землю. Конечно, в первую очередь мы выполним научную задачу по изучению мантийных плюмов под Уралом, однако один из них как раз и лежит под Черноисточинском. Я как услышал о нем — аж в груди екнуло! Бывают же совпадения!

— Да уж! — согласился Северцев. — Не зря-таки я тебя встретил. — Он подозрительно посмотрел на приятеля. — А ты не заливаешь — про подземоходы-то? Что-то я не слышал об их разработке.

— Я сам отреагировал примерно так же, когда узнал, — расплылся в улыбке Вадим. — Оказалось — правда! Но… ш-ш-ш! — прижал он палец к губам. — Это секретная техника! Тебе придется подписать кучу бумаг о неразглашении гостайны. Да и вообще скорее всего тебя проверят в спецотделе, не шпион ли.

— Не шпион, — отмахнулся Северцев. — И родственников за границей нету. Все бумаги в порядке. А что такое «мантийным плюм»?

— Плюм — это от английского «plume» — перо. Физически же плюм выглядит как колонна разогретого газо-жидкостного флюида, похожая на пучок перьев, которая поднимается из глубин Земли и выносит на поверхность через вулканические жерла и трещины массы расплавленных пород. Корни плюмов находятся в нижней мантии, глубже, чем слой конвекции, и туда нам пока не добраться, а вот на глубину двух-трех километров наш подземоход опуститься сможет.

— Но ведь на Урале нет действующих вулканов.

— А верхушка плюма — фазовая аномалия — есть, причем близко к сублатеральной границе коры. Урал — это вообще выдавленные десятки миллионов лет назад через разлом коры лавовые массы, с запрятанными в глубине горячими очагами. Ученые до сих пор гадают, что произошло, по какой причине разломилась мощнейшая тектоническая плита.

— Воина, — сказал Северцев.

— Что?

— Возможно, земля потрескалась в результате войны древних цивилизаций. Вот и возраст тоннелей тоже насчитывает тридцать с лишним миллионов лет. Вдруг правы спелестологи, и тоннели — самые настоящие бомбоубежища?

— Этот вопрос не ко мне, — фыркнул Вадим. — Я человек практический, фантазировать не умею. Ну как, согласен?

— Абсолютно! — Северцев протянул ладонь, и Сурков ударил по ней своей ладонью.

2

Как оказалось, слова школьного приятеля не расходились с делом. Он в тот же день переговорил со своим начальством, предложил кандидатуру Северцева, и уже на следующее утро, второго августа, Олег имел беседу в Управлении геологоразведки, располагавшемся на улице Михеева, отдельно от Министерства природных ресурсов, с одним из руководителей проекта «Крот». Звали руководителя Борис Захарович Фрадкин, был он молод и энергичен и долго Северцева расспросами не мучил. Они сошлись в главном — в стремлении к постижению тайн и остались довольными друг другом.

В обед Северцев поговорил еще с одним специалистом, теперь уже из другой прикладной области, оберегающей государственные секреты, был проверен на наличие родственников за границей (таковых не нашлось), подписал соответствующую бумагу о неразглашении государственной тайны и к вечеру освободился, слегка обалдевший от стремительного развития событий.

Вечером он встретился с Вадимом в ресторане, а на следующий день улетел в Нижний Тагил.

В то, что он и в самом деле взят в экипаж подземохода, Северцев поверил, лишь добравшись на вертолете до полигона Нижнетагильского научно-производственного объединения и увидев этот самый подземоход.

3

Больше всего этот аппарат высотой с десятиэтажный дом походил на ракету со срезанным носом и без стабилизаторов. По его корпусу вился спиралью желобок, а материал корпуса — цвета кофе, отливающий вишневым накалом, напоминал керамику, а вовсе не металл, и выглядел маслянисто гладким. Северцев даже погладил его пальцем, обходя подземную машину кругом, и убедился, что он и в самом деле гладкий как жидкое стекло.

— Корпус покрыт особым веществом, помогающим создавать слой плазмы, — пояснил главный инженер полигона, наблюдавший за Северцевым. — Этот слой играет роль своеобразной смазки. Кроме того, корпус будет защищен магнитным полем, возбуждающим в слое плазмы такие отталкивающие силы, что подземоходу не страшны даже внутриядерные давления. Я имею в виду ядро Земли. Вообще при создании этой машины были использованы все новейшие технологии, так что перед вами самая настоящая техника завтрашнего дня.

— Ни одно государство в мире не имеет такого аппарата, — добавил Вадим, с гордостью поглядывая на приятеля, будто это он был создателем подземохода.

— А почему вершина тупая?

— Это не вершина, — улыбнулся инженер. — Это корма. Там стоит реактивный двигатель с тягой в две с половиной тысячи тонн, как на космических кораблях. Он будет толкать машину под землей.

— Я не вижу буровых резцов…

— Их нет. Точнее, есть нечто вроде шнека для отвода породы при низких давлениях, а сам бур — энерговакуумный, он распыляет породу струей направленного ядерного распада по методу Леонова.

— Кто это?

— Изобретатель теории упругой квантованной среды. Сам он уже совсем старик и в экспедиции не ходит, а вместо него в экипаж зачислен его ученик Белый. Ну, все, я побежал готовиться к запуску, а ты проведи товарища внутрь, пусть осмотрится.

Инженер исчез за дверью ангара, в котором стоял подземоход, имеющий номер ПВ-314.

Сурков хлопнул Олега по плечу.

— Пойдем покажу интерьеры.

— Как вы его называете? Или у него нет имени, только номер?

— Почему командир предложил называть его «Грызуном», мы согласились.

— Не слишком красивое имя.

— Какое есть.

У подножия подземной «ракеты» открылся щелевидный люк. На бетонный пол ангара брызнула струя света.

Сурков первым полез в люк, призывно махнув рукой. С чувством странного стыдливого стеснения — будто его обманывали — Северцев последовал за товарищем.

Диаметр подземохода в самой толстой части сигары достигал пяти с половиной метров. Там же располагались одна под другой — по оси машины — кают-компания и жилой отсек, оборудованный специальными койками, которые крепились к стенкам, потолку и полу отсека множеством пружинных растяжек.

Весь подземоход пронизывала шахта подъемника, имеющая выходы в отсеки управления, агрегатный, жилой, исследовательский — с аппаратурой, позволявшей дистанционно изучать горные породы, и десантный, через который можно было во время остановок выйти наружу для изучения попадавшихся по пути пещер и полостей.

Северцев потрогал рукой скафандры в боксе, предназначенные для выхода, похожие на космические, полюбовался дверью вакуум-ядерного бура в носу «Грызуна», — доступ в отсек бура был категорически запрещен, — и сомнения его потихоньку уступили место чувству восхищения. Подземоход существовал реально, он жил, дышал, следил за гостями и ждал команды начать движение. Мечта фантастов прошлого была воплощена в металле.

Вернулись в довольно тесную рубку управления, где располагался футуристического вида пульт, двухметровое вогнутое зеркало локатора овальной формы, напоминающее стеклянный колодец, уходящий в бесконечность, и три кресла со сложной системой амортизации.

— Здесь будут сидеть командир, пилот и оператор систем безопасности, — сказал Сурков.

— А мы где? — поинтересовался Северней.

— Мы будем жить в исследовательском отсеке, рядом с камерой десанта.

— Там же тесно как… в душевой!

Вадим хмыкнул.

— А ты привык к роскошным апартаментам?

— Да нет, это я к слову… кстати, полигон и ангар не охраняется? Я что-то охраны не заметил.

— Еще как охраняется! — ухмыльнулся Вадим. — Везде камеры слежения понатыканы, датчики, системы опознавания. А что к нам никто не подходит и документы не проверяет, так это потому, что наши физиономии введены в компьютер опознавания, и охрана нас не трогает. Мы допущены к объекту. Вопросы по существу есть?

Северцев почесал затылок.

— Нет… хотя до сих пор не верится, что это все не сон.

— Стартуем — поверится, — рассмеялся геолог.

4

Старт «Грызуна» снимали телекамеры в ангаре и передавали экипажу, так что Северцеву удалось не только почувствовать его внутри подземохода, но и увидеть со стороны. Правда, ничего особо впечатляющего он не увидел. Все же подземоход стартовал не вверх, а вниз, и его ракетный двигатель включился лишь в тот момент, когда он погрузился в пол ангара и опустился под землю на глубину в полсотни метров.

Вакуумный бур работал практически бесшумно, поэтому внутри подземохода тоже было тихо. Те же, кто наблюдал за стартом издали, могли слышать лишь свистящий шорох и редкие скрипы, постепенно стихающие по мере удаления огромной машины. Вскоре передача с поверхности земли прекратилась, экраны в отсеках переключились на передачу изображении от локатора и боковых телекамер — через компьютер, синтезирующий видеокартинку таким образом, чтобы экипажу были видны все трещинки и пустоты в породах, а также сами породы, да еще в объеме, и Северцев, затаив дыхание, сосредоточился на экране локатора и на своей аппаратуре, в которую входили фото- и кинокамеры, датчики подземных звуков, излучений и температур. Вопреки ожиданию, температура по мере погружения «Грызуна» в недра Земли росла медленно, и на глубине ста метров она составляла всего двадцать шесть градусов по Цельсию.

— Интересно, мы туда же вернемся, откуда стартовали? — вспомнил он вопрос, который хотел задать еще во время знакомства с подземоходом.

— Нет, развалим к черту ангар, — ответил Вадим, занятый работой со своим научным хозяйством; в отсеке их было всего двое. — «Грызун» возвращается на полигон, поближе к ангару, а потом его доставляют на базу на специальной платформе.

— Здорово! — сказал Северцев, не вдумываясь в ответ геолога. Эмоции перехлестывали через край, нервная система «дымилась», о таком путешествии он и не мечтал, и в голове мысли не задерживались.

На протяжении часа картина в зеркале локатора и в боковых экранчиках не менялась.

Подземоход опускался строго по вертикали сквозь верхние слои почвы, наносные породы, слои песка и глины, и экраны показывали проплывающие мимо темно-коричневые трещиноватые стены с рисунком пересекающихся прослоек, более темных или более светлых. Потом пошли твердые породы, граниты и гнейсы, и рисунок изменился, запестрел вкраплениями разного цвета, складывающимися в удивительные «мозаичные панно» и «пейзажи».

Изредка подземная «ракета» вздрагивала, как бы проваливалась и тут же замирала на месте, преодолевая более рыхлые породы, и вестибулярный аппарат Северцева начинал бастовать. Но вертикальная вибрация длилась недолго, и он тут же забыл о своих ощущениях, продолжая вглядываться в экраны отсека.

На глубине около двухсот метров подземоход отклонился от вертикали на тридцать градусов и остановился. Кресла в отсеке автоматически подстроились под это отклонение, и следить за экранами стало неудобно.

— Надень шлем, — посоветовал Сурков, натягивая на голове специальное устройство для прямого наблюдения: сигналы с телекамер подавались прямо на окуляры шлема, и операторы могли работать с аппаратурой, не приспосабливаясь к положению кресел.

Северцев взялся за шлем. Лицевая пластина шлема была непрозрачной, потом налилась светом и протаяла в глубину. Впечатление было такое, будто он вылез из отсека и находится впереди подземохода без защиты. Потом на внутренней стороне лицевой пластины показались стенки отсека, видимые как сквозь толстое стекло, визирные метки, и Северцев начал видеть одновременно внутренности отсека и изображение с видеокамер и локатора. Пришлось потратить какое-то время, чтобы привыкнуть к новому положению.

Подземоход продолжал стоять на месте, и Олег спросил:

— Почему стоим?

— Рекогносцировка, — ответил Сурков. — Надо определить дальнейший маршрут и доложить наверх о нашем положении.

Картинка на экране локатора изменилась еще раз.

Локатор в данный момент смотрел вперед, точно по ходу движения, заглядывая на глубину до пяти километров, компьютер обработал полученный отраженный сигнал, и теперь экран казался иллюминатором подводной лодки, опускающейся в глубины океана.

— Успеем попить чайку, — добавил Вадим, — а то в горле пересохло.

Северцев с удивлением обнаружил, что с момента старта прошло два с лишним часа.

— Мы за это время прошли всего полкилометра? — с разочарованием спросил он. — С какой же скоростью ползет наш драндулет? Двести метров в час? Так мы далеко не уедем.

— Не забывай, что это всего лишь третий испытательный поход. Команда наверху пробует все режимы и следит за работой всех систем. Мы с тобой — только научный балласт.

— А не сбрсят нас как настоящий балласт, — фыркнул Северцев, — с борта подводной лодки?

— Не сбросят, — улыбнулся Сурков. — Тут захочешь — ничего за борт не выбросишь. Кстати, все отходы жизнедеятельности проходят напрямик в камеру распада, так что мы никоим образом не засоряем экологическую среду. Что касается скорости, то «Грызун» способен мчаться как рысак — со скоростью до сорока километров в час! Проверено.

— Круто! В таком случае мы дойдем и до ядра.

— До ядра не дойдем, у нас другие задачи. Но в маршрут заложены и координаты Черноисточинска. Посмотрим, существуют ли в действительности твои тоннели.

— Не мои.

— Какая разница? Доставай термос.

Они разлили чай по пластмассовым стаканчикам, съели по бутерброду, запили горячим напитком.

— Как настроение, пассажиры? — заговорил интерком отсека.

— Бодрое! — ответил Вадим командиру.

— Поехали.

Подземоход пришел в движение.

5

Двенадцать часов бодрствования у экрана пролетели незаметно.

Северцев сделал около двух сотен фотоснимков спецаппаратурой отсека и почти заполнил флэшку фотоаппарата, выбирая довольно часто выплывающие на экране изумительно красивые «каменные пейзажи».

За это время подземоход останавливался еще несколько раз, а однажды экипажу даже удалось выйти в подземный грот, через который проходил маршрут. Грот располагался на глубине километра и представлял собой газовый пузырь в магматической породе, венчавшей тот самый «мантийный плюм», о котором говорил геолог.

Ничего интересного, кроме кристаллов пирита, в пещере отыскать не удалось, на тоннель она не походила, и Северцев остался слегка разочарованным, ожидая появления «объектов с явно выраженными признаками искусственного происхождения». Но тоннелями пока «не пахло», локатор не видел ничего похожего на прямые выработки или шахты.

Легли спать.

Вадим уснул мгновенно.

Северцев долго ворочался, привыкая к новому положению, прислушивался к тихим шелестам, доносившимся в отсек из-за обшивки, пытался представить толщу горных пород над головой, но не смог. Не хватило воображения. В конце концов уснул и он, а проснулся от толчка.

Подземоход резко остановился, койка-гамак закачалась на растяжках, ослабивших рывок.

Северцев подхватился на койке, прислушиваясь к тишине отсека, глянул на соседние койки. В одной спал бортинженер подземохода Андрей Чураков, остальные были пусты. Вадим тоже отсутствовал.

Северцев торопливо натянул рабочий комбинезон, спустился вниз, в свои отсек. Сурков встретил его возгласом:

— Садись за пульт. Похоже, мы наткнулись на тоннель. Честно говоря, я не верил в твои домыслы.

— Это не домыслы, — пробормотал Северцев, ныряя в кресло, развернулся к экрану.

На экране, на фоне малинового «ковра» виднелась черная полоска, пересекавшая экран наискось.

— Тоннель! — прошептал Северцев.

— До него около трех километров, мы сейчас идем чуть выше, но командир готовится повернуть.

— На какой мы сейчас глубине?

— Почти два километра. До базы — шестнадцать, до Черноисточинска — двадцать три.

Северцев покачал головой.

— По нашим расчетам глубина залегания сети тоннелей не превышает полутора километров.

— Ты уверен? Северцев помолчал.

— Нет.

— Вот и проверим ваши расчеты.

Подземоход, продолжавший двигаться прежним курсом, начал поворот. Кресла снова изменили положение, удерживая ориентацию седоков по вертикали.

— Пойдем в кают-компанию, — предложил Вадим, — чаю попьем.

— А мы успеем?

— «Грызун» идет в режиме «крота», минут сорок в запасе у нас имеется.

— Пошли, — согласился Северцев, ощутив голод.

6

Прямая линия в растворе локатора, похожая на искусственный штрек, оказалась вполне, естественным разломом коры длиной около двадцати километров. Подземоход достиг его за час после обнаружения, какое-то время шел параллельно, изучая геометрически правильное явление природы, и лег на прежний курс.

Разочарованный Северцев нахохлился в кресле, переживая нечто вроде угрызений совести. Получалось, что его гипотеза об искусственном происхождении сети тоннелей неверна, и он напрасно уговорил руководителя экспедиции двинуться к Черноисточинску, предполагая под этим городком наличие подземного «города», узла стыковки тоннелей. Добавил переживаний и Сурков, заметив, что для науки отрицательный результат — тоже результат. И Олег, не зная, куда себя деть, угрюмо занялся исполнением своих обязанностей, положенных ему как члену экипажа.

Однако переживания его длились недолго.

Уже через два часа подземоход достиг вершины древнего мантийного плюма под Уралом, расположенной чуть восточнее Черноисточинска, и обнаружил еще две прямые линии в недрах земли, похожие на коридоры. Или на более плотные рудные тела. Линии сходились в одном месте, а это по мысли Северцева подтверждало гипотезу о нахождении здесь узла соединения тоннелей, и он заявил об этом Вадиму.

— Подползем ближе — увидим, — ответил тот сочувственно.

Подземоход ненадолго остановился над горбом плюма, — температура горных пород вокруг сразу подскочила на полсотни градусов, — а потом устремился к удивительно ровным линиям, которые могли быть как тоннелями, так и естественными границами разноплотностных сред или разломами коры.

Однако на этот раз Северцев мог праздновать победу: линии и в самом деле оказались искусственными выработками, ровными, неповрежденными, а самое главное — снабженными системами вентиляции! Несмотря на то, что штреки эти располагались под землей на глубине трех километров, заполняющим их воздухом можно было дышать.

Сначала подземоход остановился рядом с одним из тоннелей, выйдя в параллель с ювелирной точностью (пилот «Грызуна» был мастером своего дела), и экипаж, ошеломленный открытием, — в подземные тоннели мало кто верил, — с час гулял по громадному коридору трапециевидной в сечении формы, уходящему в глубины земли.

Затем подземоход достиг стыка тоннелей, аккуратно «пришвартовался» боком к подземной полости, так что люк выхода оказался прямо в пещере, и Северцев, наконец, увидел узел соединения четырех тоннелей, о чем мечтал еще до похода. Однако городом эту гигантскую подземную выработку назвать было нельзя.

Идеальный шар диаметром около двухсот метров!

Пористые стены, усыпанные кристалликами горного хрусталя, довольно крупными, с палец мужчины, трудно поддающиеся напору. Геонавтам едва удалось выломать несколько штук, так крепко они сидели в породе стен.

Утомленные слепящим глаза сверканием от включенных прожекторов члены экипажа вернулись на борт «Грызуна», и Вадим сказал, прищурясь, когда они сняли скафандры:

— Ну и где же твой город?

— Я надеялся… — ответил разочарованный и смущенный Северцев, вертя в пальцах кристалл.

Вадим засмеялся.

— Не переживай, все равно это колоссальной важности открытие. Тоннели существуют реально, они образуют целую есть, разве этого мало? Осталось только объяснить, ради чего предки ее создавали, понеся огромные затраты. Ведь если тоннели пронизывают все материки — масштаб строительства настолько огромен, что невозможно представить цель!

Включился интерком отсека:

— Мужчины, прошу подняться в рубку.

Сурков и Северцев переглянулись.

— Сейчас нам скажут, что мы возвращаемся, — предположил геолог.

— Я останусь, — буркнул Олег.

Вадим снова засмеялся, похлопал его по спине и двинулся к осевому лифту.

Он оказался провидцем.

Командир подземохода Скорюпин объявил им свое решение.

На все исследования «научной группе» давалось двое суток. После этого «Грызун» делал петлю вокруг узла стыковки тоннелей и поворачивал обратно к полигону.

— Но ведь мы не успеем даже… — заикнулся Вадим.

— Дискуссий не будет! — отрезал Скорюпин. — Тестирование систем «Грызуна» закончено, лимит времени исчерпан, собран большой объем данных, обнаружен целый ряд существенных недостатков машины, их надо устранять на базе. Только после этого можно будет думать о новой экспедиции к этому «воздушному шарику».

Скорюпин кивнул на мерцающий в экране сфероид пещеры.

Исследователи вернулись в свой отсек в невеселом настроении, но времени оставалось так мало, что предаваться унынию не стоило. И они включились в работу, начав с составления плана выходов наружу для изучения тоннелей и «стыковочного города».

7

Двое суток истекли практически незаметно.

Командир дал экипажу еще два часа на итоговые разборки исследований, и подземоход двинулся в обратный путь, осторожно обходя искусственную полость и тоннели, созданные неведомыми строителями миллионы лет назад. На расстоянии в полкилометра от шаровидной пещеры «Грызун» повернулся к ней «спиной», устремился прочь, увеличивая скорость до максимальной… и тут же резко остановился!

Собравшиеся было отдохнуть Вадим и Олег — за двое суток они спали не больше четырех часов каждый — замерли, прислушиваясь к шелестящей тишине отсека, посмотрели друг на друга.

— Неисправность? — высказал общее опасение Северцев.

Но он ошибся.

— Пассажиры, быстро в рубку! — раздался голос командира. Северцев и Сурков, одинаково озадаченные и встревоженные, метнулись из отсека к лифту.

В рубке управления собрались все члены экипажа, с трудом разместившись между креслами командира, пилота и безопасника, как они называли между собой Валентина Биронта, бортинженера, отвечающего за работу систем защиты подземохода.

— Что случилось? — выдохнул Сурков. Биронт молча ткнул пальцем в экран локатора.

В жемчужном «колодце» экрана виднелась «червоточина» с искрой на остром конце, и эта «червоточина»… росла! Искра двигалась!

— Что это?!

— Это мы у тебя хотели спросить, — скривил губы штурман «Грызуна» Андрей Чураков.

— Оно… движется?!

— Как видишь.

Командир пробежался пальцами по сенсорной клавиатуре управления, и на экране высветился алым столбец символов и цифр.

— Глубина три и две десятых… Размеры: двенадцать в диаметре, двадцать семь по длине… Судя по отражению — тело не металлическое… и движется почти нам навстречу!

— Обалдеть! — сказал Сурков.

— Может быть, мы спим? — эхом отозвался штурман.

— Неужели это еще один подземоход?!

— Второй «Грызун» еще только готовится к пуску…

— А если это не наш?

— А чей?!

— Американский, — буркнул Биронт, нервно теребя бородку.

— Чушь! — взорвался Скорюпин. — У американцев нет таких машин!

— Может, это японцы? — предположил Сурков.

— Ты еще китайцев вспомни.

— Зачем гадать? — не выдержал Северцев. — Давайте подойдем к этому «кроту» поближе и выясним.

Геонавты переглянулись.

— По местам! — решительно скомандовал Скорюпин. — Всем надеть скафандры! Быть готовыми к выходу!

Вадим и Олег скатились вниз, в свой отсек, натянули спсцкостюмы, не надевая шлемы, приникли к экрану. Видеосистема «Грызуна» теперь показывала одну и ту же картинку: рябой буро-красно-коричневый «ковер» гранито-гнейсовых пород и «червоточину» в нем — след чужой машины, продолжавшей двигаться прежним курсом — на двадцать градусов левее подземохода и чуть ниже.

8

С час ничего особенного не происходило.

Командир развернул подземоход и направил его к «червоточине», уходившей влево. Машина, проделывающая эту «червоточину», продолжала неутомимо грызть горные породы в прежнем направлении, словно не замечая собрата. Однако слепым этот «крот» или «червяк» не был. Когда расстояние между подземными машинами сократилось до полутора километров, чужак замер, а потом вдруг двинулся к «Грызуну», развернувшись почти на месте! «Грызун» так разворачиваться не умел. Минимальный радиус его разворота равнялся тремстам метрам.

— Интересно, что он задумал? — пробормотал Вадим, давно перестав следить за своими приборами. — Неужели пошел на таран?

— Подземный Талалихин! — фыркнул Северцев. — Японский камикадзе!

Но и Олегу стало не до смеха, когда чужак со сказочной быстротой преодолел полтора километра и вышел точно в лоб «Грызуну».

Командир подземохода остановил бур.

Чужая машина продолжала двигаться навстречу.

— Пассажиры, готовы к десанту? — раздался голос Скорюпина.

Вадим и Олег торопливо надели шлемы.

— Готовы! — доложил геолог. — Что надо делать?

— Если он не остановится — пойдем на таран!

Северцев глянул на спутника, но сквозь конусовидный шлем лица Суркова не увидел.

— Другого выхода нет?

— Предлагайте.

Чужой «крот» приблизился вплотную.

— Мы согласны!

— Внимание! Включаю бур! Приго… — Скорюпин не закончил.

Чужой подземоход остановился, носовым выхлопом уничтожил оставшуюся перегородку между собой и «Грызуном». На экране в облаке редеющего дыма обозначился его острый нос.

Командир прокашлялся.

— Экипаж… — Пауза. — Ваши предложения?

— Включай бур, — мрачно сказал Биронт. — Если он включит первым…

— Посигналь, — предложил штурман.

— Я выйду! — сказал Северцев.

— Не сходи с ума… — начал Сурков.

— Я выйду и помахаю фонарем, чтобы там поняли, что у нас на борту есть люди.

— Рискованно, — пробормотал Скорюпин, размышляя над решением.

— Кто не рискует, тот не празднует победу, — усмехнулся Олег.

Скорюпин несколько раз включил и выключил боковые осветители; носового прожектора подземоход не имел.

Чужой «крот» не ответил. Боковые телекамеры «Грызуна» не видели его напрямую, но все же геонавты могли оценить, что находившийся впереди механизм ничего в ответ не включает.

— Я тоже выйду, — мрачно сказал Вадим.

— Зачем? — возразил Северцев. — Уж если рисковать, то одному. Тем более что без меня вы обойдетесь.

— Ты у нас прямо герои-камикадзе, — усмехнулся Скорюпин. — Александр, так сказать, Матросов. Однако мы не на войне и впереди не амбразура дота с пулеметом.

Северцев покраснел, мысленно поблагодарив непрозрачную пластину шлема, сквозь которую Вадим не мог видеть его лица.

— Я имел в виду…

— Отставить базар! Выходим вдвоем! Андрей, возьмешь управление на себя!

Штурман промолчал.

— В случае чего — уходите па базу на рысях, — продолжал Скорюпин. — Олег, три минуты на сборы.

Северцев молча метнулся к лифту.

9

Они стояли посреди грота, проделанного в толще горных пород бурами обоих подземоходов, и рассматривали чужую машину, освещенную лучами нашлемных фонарей.

Нос этой машины был острым, в отличие от тупо срезанного носа «Грызуна», и чешуйчатым. Да и вся она, точнее, видимая ее часть, напоминала морду земного зверька — броненосца, а также червя, каждое колечко которого вдобавок еще было покрыто рыбьей чешуей, отсверкивающей в лучах фонарей маслянистой малахитовой зеленью. Однако в сечении «броненосец» был трапециевидным, что сразу напомнило Северцеву форму уже виденных им тоннелей. Не было сомнений: те тоннели тоже делала машина подобная этой! Хотя тут же в голове возник вопрос: не могла же она прокладывать тоннели миллионы лет?..

— Или могла? — вслух подумал Олег.

— Что? — раздался в шлемофоне голос командира, стоявшего рядом.

— Подойдем ближе?

Скорюпин помигал фонарем, направляя луч на чешуйчатый нос подземной машины.

Ничего не произошло.

Тогда Северцев нагнулся, поднял камень и бросил.

Раздался глухой стук, будто камень попал в деревянную стенку.

— Он не металлический? — послышался в шлемофонах разведчиков голос Суркова; весь экипаж, затаив дыхание, сейчас приник к экранам и видел то же, — через телекамеры скафандров, — что и Северцев с командиром.

Олег поднял еще один камень, бросил: прозвучал тот же глухой деревянный стук.

— Странно… — Скорюпин не договорил.

Чешуи на носу подземохода вдруг встопорщились, по ним запрыгали синие электрические змейки.

— Назад! — рявкнул Скорюпин.

Геонавты бросились к своей машине, ожидая мощного разряда энергии в спину, однако этого не случилось.

Что-то лязгнуло, по гроту пронеслась серия тонких свистов.

Беглецы оглянулись.

Под острым носом чужого подземохода образовалось звездообразное отверстие, обрамленное встопорщенными зеленоватыми чешуями.

Скорюпин и Северцев посмотрели друг на друга.

— Нас приглашают в гости, — хмыкнул Олег.

— Не ходите! — предупредил Биронт. — Это ловушка! Вас не выпустят!

— Смысл? — пожал плечами Северцев.

— Все равно не ходите! Они же не вышли к вам?

— Может, аппарат работает в автоматическом режиме? — робко предположил штурман.

— Проверим! — решительно обронил командир, направляясь к люку в чужой подземоход.

Они преодолели горы камней, обрушившихся на пол со свода пещеры, и лишь подойдя вплотную, оцепили размеры подземной машины, принадлежавшей неизвестно кому. Выглядела она как гигантская живая гора, слепо взирающая на людей черным зрачком люка.

— Что, если это и в самом деле живое существо? — со смешком произнес Северцев. — А это его рот?

— Мал больно, — хмыкнул Скорюпин, задрав голову к дыре люка. — Помоги-ка.

Они начали стаскивать камни в одну кучу, сооружая нечто вроде пандуса. Управились с этим нелегким делом за двадцать минут. Северцев первым поднялся на импровизированный пандус и заглянул в темное отверстие люка, испытывая странное ощущение: страх пополам с любопытством.

Внутри коридора, уходящего в недра подземохода, вспыхнул неяркий лиловый свет, но по-прежнему никто не спешил встречать гостей.

— Я бы на вашем месте не рисковал, — снова напомнил о себе осторожный по натуре Биронт. — У вас же нет никакого оружия.

— Мы не воевать пришли, — буркнул Скорюпин. — Олег, давай я пойду первым.

— Я уже внутри, — сказал Северцев и ловко перелез через чешуйчатый «ошейник» люка на покатый пол коридорчика.

Дальнейшее произошло в течение секунды.

Коридорчик под ногами Олега, бугристо-гладкий, влажный, коричнево-бордовый, похожий на глотку кита, вдруг конвульсивно сжался, так что разведчик не мог двинуться с места, и его понесла вперед непреодолимая сила!

Что-то крикнул вслед Скорюпин.

Олег хотел ответить, но не сумел: перехватило дыхание…

10

«Глотка кита» вынесла его в какое-то темное помещение и оставила в неглубокой выемке в полу.

Северцев выдохнул, расцепил судорожно сжатые челюсти, выпрямился, сжимая кулаки и вертя головой в полной темноте. Фонарь погас и не желал включаться. Лишь в глазах прыгали и вращались огненные колеса.

— Командир! — позвал Олег.

— Здесь я! — сдавленно ответил Скорюпин, и Северцева сбила с ног какая-то масса.

— Черт! Кто здесь?!

— Говорю же — я! — отозвался Скорюпин, оказавшись той самой массой. — Темно, а фонарь не работает.

Тотчас же стены помещения засветились изнутри нежным опалом, и геонавты наконец смогли оглядеться.

Они находились внутри помещения странной формы — посреди дольки апельсина, пересекающейся с еще двумя такими же дольками. Мало того, в стенах этого помещения из матового стекла — с виду — виднелись перепоночки и зернышки, довершающие «апельсиновое» впечатление. Посреди срединной «дольки» из пола вырастало сооружение из того же материала, напоминающее оплывшую тушу слона и кресло одновременно. А в этом кресле сидел…

— Здрасьте! — пробормотал Северцев, сглатывая.

Существо в кресле не пошевелилось.

Больше всего оно напоминало слизня с головой крокодила из старых фантастических фильмов о «Чужом».

— Извините, что мы без спроса… — продолжил Скорюпин.

— Он… оно нас не слышит. Помнишь фильмы «Чужой» и «Чужие»?

— Не помню.

— Я видел в детстве, этот зверь — копия «Чужого»… Это пришельцы!

— Не знаю, пришельцы это или нет, но он, по-моему, мертв!

Однако и Северцев, и Скорюпин ошибались.

Во-первых, то, что они приняли за кресло и за существо в нем, таковыми не были. Это стало понятно уже через минуту, когда «слизень-Чужой» заговорил с ними.

Во-вторых, к пришельцам с небес эта техника не имела отношения. Как будто…

«Слизень» вдруг покрылся слоем извилистых электрических змеек (Северцев и Скорюпин невольно отступили), над ним колечком всплыл световой нимб, и гости услышали хрустящий, ломкий, посвистывающий «голос»:

— Эли ггео уно о-о-о…

— Что?! — машинально отозвался Скорюпин.

Северцев усмехнулся.

— Он предложил нам по чашечке кофе.

— На какой языке он говорит?

— Ни на одном из известных, насколько я понимаю. И это вообще не язык. Я имею в виду — не звук.

— А что?

— Телепатическая связь.

Скорюпин осторожно двинулся к «слизню» с устрашающей головой, вытянул руки в стороны.

— Мы не вооружены… можете нас не опасаться… кто вы? «Чужой» покрылся новым слоем искр, все помещение передернуло конвульсивное сокращение стен.

— Ну его к дьяволу! — отступил Скорюпин.

Северцев вдруг обошел его, приблизился к «слизню», вглядываясь в его жуткую, вытянутую вперед морду.

— Это автомат!

— С чего ты решил?

— Живой организм непременно обратил бы на нас внимание. А этот зверь только выглядит живым. Его делали не люди, но в программу заложили встречи наподобие нашей. Иначе он бы не остановился. Возможно, он способен выполнять не одну функцию — дырявить земную кору.

— Ну и фантазия у тебя!

— Это не фантазия, я так чувствую.

— Почему же я ничего не чувствую?

— Ты командир, ты настроен иначе. — Северцев сделал еще шаг, дотронулся до скользкого на вид бока «слизня». — Покажи, что ты делаешь.

«Слизень-Чужой» буквально «поежился» как живое существо (вопреки мнению Олега), выдал шлейф электрических змеек, и эти змейки развернулись в двухметрового диаметра прозрачно-голубой шар, на котором обозначились желто-коричневые пятна материков.

— Глобус!

— Земля?

— Материки имеют другие очертания… по это все же Земля! Прозрачный шар стал более плотным, как кусок желе, и в нем появились огненные паутинки, пронизывающие материки и ныряющие под океаны и моря.

— Тоннели?!

Это и в самом деле были тоннели, следы которых обнаружили экспедиции спелестологов. Они обнимали всю планету, соединяясь в красивую ажурную сеть.

На глобусе замигал огонек. Он замыкал одну из линий красного цвета, пересекающую, судя по всему, Уральские горы.

— Место нашей встречи, — сообразил Северцев. — Интересно, куда «крот» направится дальше?

— Для нас это не имеет значения.

— Для нас — не имеет, для создателей машины — имеет. Как бы задать ему вопрос, чтобы он понял и ответил?