2.4. Гонка за немцами и советское лидерство

2.4. Гонка за немцами и советское лидерство

Создание атомной бомбы, о работах над которой было известно советскому руководству, сделало ракетостроение главным приоритетом развития науки и техники. Советский Союз, вовлеченный в тяжелейшую наземную войну, был вынужден бросить все силы на производство техники поля боя: танков, истребителей, штурмовиков и бомбардировщиков ближнего и среднего радиуса действия.

В результате отставание от США по дальним бомбардировщикам, на создание которых не хватало сил и которые до появления атомной бомбы не были военным приоритетом, стало необратимым. Об этом свидетельствует тот факт, что создание послевоенной советской дальней авиации началось с детального, «по кирпичику» копирования американских «воздушных крепостей», совершивших посадку на советском Дальнем Востоке (в ходе бомбардировки Токио «в один конец») до начала войны с Японией и потому интернированных там.

Стратегическое отставание в дальней авиации должно было быть наверстано прорывом в создании другого, более перспективного носителя ядерного заряда – ракеты дальнего радиуса действия. В этой сфере отставание Советского Союза и США от Германии было примерно одинаковым (хотя и по разным причинам; кроме того, наша страна имела, в отличие от США, развитую школу ученых-ракетчиков), – и основным направлением соперничества на первом этапе стала гонка за «немецким наследством».

О значении, которое придавалось ракетным технологиям И. В. Сталиным и его окружением, свидетельствует беспрецедентный случай – обмен на создание Западного Берлина части занятой американцами территории в горах Тюрингии, на которой находился завод по производству ракет (в том числе «Фау-2») «Миттельверк».

Конечно, создание союзнических оккупационных секторов в Берлине было согласовано заранее, – но в тогдашних условиях точное выполнение обязательств перед союзниками, тем более таких неудобных, как создание их анклавов внутри своей территории, уже не представлялось (да и не было) чем-то непреложным.

Соответственно, и американские войска, первоначально захватившие завод «Миттельверк», не получили информации о том, что по окончании войны завод окажется в советской зоне оккупации. В результате завод не был уничтожен, и оставшееся там оборудование, часть документации и несколько неполных экземпляров «Фау-1» и «Фау-2», а также некоторые видные немецкие инженеры-ракетчики попали в руки советских войск.

Поиск полностью сохранившегося экземпляра ракеты «Фау-2» продолжался около года – с августа 1945 по середину 1946 года. Когда безнадежность этого стала ясна (удалось восстановить лишь 11 ракет «Фау-2», которые были запущены в исследовательских целях менее чем за месяц в октябре-ноябре 1946 года), министр вооружений СССР Д. Ф. Устинов своим решением вместо группы «Выстрел» создал два института – «Нордхаузен» и «Берлин». В них согласились работать около 5 тысяч немецких специалистов (в том числе не ракетчиков).

Несколько ранее, в мае 1946 года, была создана система научных центров для развития ракетостроения; головным стал знаменитый НИИ-88, в который было привезено около 150 немецких специалистов. Работы по развитию и усовершенствованию «Фау-2» велись комплексно по целому ряду направлений (в том числе разрабатывался и исключительно немецкий проект «Г-1»), при этом часть проектов, в том числе полностью оригинальных, задумывалась и реализовывалась одновременно.

Первую советскую ракету Р-1 («Волга») запустили с полигона Капустин Яр в октябре 1948 года. Это была существенно модернизированная «Фау-2» с качественно повышенными надежностью и точностью (за счет автоматической инерциальной системы управления Н. А. Пилюгина), увеличением дальности с 250 до 270 километров и существенным упрощением конструкции (если в «Фау-2» использовались 87 сортаментов стали и 59 – цветных металлов, то в Р-1 – 32 и 21 соответственно).

Советская техника прошла путь от копирования и улучшения до создания качественно новых конструкций стремительно: уже через 9 лет, в октябре 1957 года, на орбиту был выведен первый в истории человечества искусственный спутник Земли.

Весьма интересно, что социальные механизмы, позволившие Германии осуществить технологический рывок и стремительно конвертировать успехи ее фундаментальной науки в великолепные практические технологии (несмотря на болезненный провал по целому ряду направлений вроде неспособности воспроизвести захваченные у СССР скорострельные авиационные пушки, наладить литье танковых башен и так далее), изучены достаточно подробно. В то же время управленческий механизм, позволивший разрушенному после войны Советскому Союзу уверенно конкурировать с главным выгодоприобретателем этой войны – США, – остается у нас стыдливо замалчиваемым. Возможно, потому, что его изобретателем и единственным руководителем был Л. П. Берия.

Спецкомитет – инструмент инноваций

Парадоксально, но факт: человек, имя которого стало символом сталинского террора – Л. П. Берия, – был, по сути дела, главным либералом той эпохи, с которым связаны обе ее масштабные амнистии, прекращение «большого террора» с частичным освобождением его выживших жертв и даже едва не достигшая успеха попытка создать объединенную и нейтральную Германию.

Эта личность заслуживает значительно большего внимания, чем традиционное подчеркивание уголовной молодости и садистских наклонностей, но в данном случае нас интересует одно: создание им Специального комитета при Совете Министров СССР, ставшего инструментом беспрецедентного инновационного научно-технического прорыва нашей страны, совершенного в 1945–1953 годах. Ни до, ни после в истории нашего общества – и даже в истории всего человечества – не было ничего подобного.

Спецкомитет[5] стал ответом советского управленческого механизма на ядерный вызов США. Организационно он состоял из трех управлений: первое занималось созданием атомного оружия (а также всем необходимым для этого промышленным комплексом и, кроме того, атомной энергетикой как сопутствующим направлением), второе – созданием ракетной техники, обеспечивающей доставку атомного оружия до цели, и третье – противовоздушной обороной, необходимой для защиты от атомного оружия противника. Отдельной темой третьего управления являлось развитие электроники, необходимой как для самой новой ПВО, так и для работ двух других управлений.

Спецкомитет функционировал, по сути дела, как параллельное правительство, занимавшееся приоритетным научно-техническим развитием. Он не подчинялся обычному правительству – Совету Министров, обеспечивавшему рутинное, повседневное, инерционное функционирование общества.

В состав Спецкомитета входили многие структуры, формально подчинявшиеся обычным министерствам и ведомствам: некоторые подразделения Минобороны и разведки (в то время существовавшей в форме Информационного комитета МИДа), предприятия и институты разных министерств (например, тяжелой промышленности или сельхозмашиностроения). Эти структуры не подчинялись своим формальным руководителям и представляли собой «вынесенные» части Спецкомитета. Спецкомитет выгодно отличался от обычных громоздких, иерархических структур управления своей внебюрократической организацией, прежде всего – всемерным поощрением горизонтальных связей, по сути дела, предвосхитившим и опередившим на целую историческую эпоху сетевые, межведомственно-междисциплинарные принципы организации проектной деятельности. В Спецкомитете применялись методы индивидуального отбора кадров по результатам предварительного тестирования и награждений по достигнутым конечным результатам. (Нелишне вспомнить, что вроде бы приверженные идее уравнительности большевики пытались внедрить хозрасчет на протяжении практически всего своего нахождения у власти; первая крупномасштабная попытка такого рода за пределами ГУЛАГа была предпринята на февральском Пленуме ЦК ВКП (б) 1941 года!) Именно их дальнейшее применение во многом обеспечило сверхэффективность советского ВПК.

В результате деятельности Спецкомитета Советский Союз в невероятно сжатые сроки создал атомное (в 1949 году) и термоядерное (в 1953 году) оружие. При этом если активная работа советской разведки позволяет преуменьшать эффективность советской науки и техники при создании атомного оружия (но уже давно установлено, что получаемые от нее данные носили вспомогательный характер, хотя и способствовали сокращению сроков), то при разработке термоядерного оружия ссылки на нее уже невозможны. Ведь советские ученые опередили американских коллег, доказав не только свою полную самостоятельность, но и лидерство.

Когда после убийства Берии Спецкомитет был распущен, а его рабочие структуры подчинены обычному, «линейному» правительству, инерции его достижений и впервые созданной им культуры научно-технической деятельности хватило на долгие годы.

Список достижений сформированных в его рамках интеллектуальных коллективов впечатляет. В 1954 году вошла в строй первая в мире АЭС. Были достигнуты очевидные успехи в развитии электронной промышленности и разработке первых ЭВМ, создан пояс зенитно-ракетной обороны Москвы, обеспечивающий эффективное уничтожение не только реактивных «летающих крепостей», но и сбрасываемых ими на парашютах ядерных бомб (межконтинентальными ракетами США тогда еще не обладали).

В 1955 году был запущен в серию третий в мире (и первый успешный) реактивный пассажирский лайнер «Ту-104».

Затем были достигнуты серьезные успехи в создании, а в 60-е годы – и внедрении автоматизированных систем управления (знаменитых АСУ).

В 1957 году первый в мире искусственный спутник Земли был запущен первой в мире баллистической ракетой Р-7, способной доставить ядерную боеголовку из нашей страны в Северную Америку.

В 1960 году впервые в мире произошло успешное применение зенитно-ракетного мобильного комплекса, уничтожившего высотный самолет-разведчик США U-2 (дело Пауэрса).

В 1961 году, помимо эффектного и пропагандистски значимого запуска первого пилотируемого космического корабля с Ю. А. Гагариным, произошло и другое, с точки зрения военно-политического противостояния, значительно более важное событие. Первая в мире система противоракетной обороны на основе ракеты В-1000 прошла успешные испытания, как стали говорить в эпоху пропаганды «звездных войн», «попав пулей в пулю». США удалось достичь подобного результата лишь почти четверть века спустя – в 1984 году.

В те же годы страна овладела управляемым тактическим ракетным оружием (причем почти одновременно и в воздухе, и на суше, и на море), приступила к строительству атомного подводного флота и сверхзвуковой авиации.

В последующие годы, несмотря на тотальную бюрократизацию, размывание приоритетов и дезорганизацию управления, «птенцы гнезда Бериева» создали комплексную ПРО Москвы, систему раннего предупреждения о ракетном нападении на СССР, истребители вражеских спутников, систему морской спутниковой разведки и целеуказания, противокорабельные крылатые ракеты, орбитальные станции, тяжелые межконтинентальные ракеты, ядерные и электрореактивные космические двигатели.

По мнению исследователей (в частности, С. Горяинова и М. Калашникова), в случае продолжения деятельности Спецкомитета в 50-е и 60-е годы ХХ века Советский Союз начал бы осуществлять пилотируемые космические полеты уже в конце 50-х годов. В 60-е годы стало бы возможным создание системы противоракетной обороны, а с 1966 года – успешное развитие космонавтики с многоразовым воздушным стартом.

Главное же заключается в том, что функционирование Спецкомитета (или структур, подобных ему, в других странах) сделало бы невозможным глобальное торможение технологического прогресса, произошедшее на рубеже 80-х и 90-х годов, в момент ухода Советского Союза с арены мировой политики. В результате в наши дни человечество было бы на порядок более совершенным (и, возможно, не только технологически, но и физиологически, и социально), чем есть сейчас.

Однако утилитарную потребность своего времени – создание атомного оружия и основ для разработки его надежного носителя – Спецкомитет выполнил, став после этого ненужным (и, более того, опасным) для косного управляющего организма (как в национальном, так и в глобальном масштабе).