Столкновения

Столкновения

Прочувствовав ту атмосферу, то напряжение, что нарастало между «Группой-63» и другими направлениями итальянской культуры, можно лучше понять некоторые примеры встречной реакции, яростные выпады и столкновения. Если говорить о личных воспоминаниях, то в 1962 году мое «Открытое произведение» (в котором, напомню вам, речь шла о Джойсе, Малларме и даже Брехте, а не о бездарном художнике Пьеро Мандзони[152]), а после и шестой номер «Менабо» вызвали одновременно одобрение и плодотворную полемику «изнутри», в ней участвовали Эудженио Баттисти, Элио Пальярини, Филиберто Менна, Вальтер Мауро, Эмилио Гаррони, Бруно Дзеви, Глауко Камбон, Анджело Гульельми, Ренато Барилли, настойчиво и по делу возражающий Джанни Скалии – и подверглись жестоким нападкам «извне». Альдо Росси писал в «Паэзе сера»:

Скажите этому юному эссеисту, который открывает и закрывает произведения, будто это двери, карточные игры или левые правительства, что в итоге он станет профессором, а его студенты, научившись черпать всю необходимую информацию из десятков журналов, станут до того умными, что захотят занять его место

(к счастью, пророчество сбылось, только я так и не понял, почему мои студенты не должны читать десятки журналов). Газета «Унита» в лице Вельсо Муччи говорила о возвращении к декадентству; Фортунато Паскуалино на страницах «Оссерваторе Романо» удивлялся, зачем писателям продираться сквозь дебри научной и философской критики и посвящать себя разрешению абсурдных внеэстетических диллем. В журнале «Фильмкритика», бывшем в то время «пещерно-марксистским» (доказательством тому – его тогдашний ангел-хранитель, будущий член партии «Итальянское социальное движение» Армандо Плебе), воспринимали «открытое произведение как произведение абсурдное». В журнале «Эспрессо», оплоте последних крочеанцев, которые цеплялись за лирическую интуицию, как японцы – за острова Тихого океана после войны, Витторио Сальтини вопрошал Мачадо (ни в чем не повинного), почему «даже на самые отъявленные вкусовые извращения найдутся адвокаты, которые станут оправдывать любые странности». Журнал «Ринашита» не поставил в известность Луиджи Песталоццу, самого осмотрительного своего автора, и опубликовал его рецензию, изменив название на «Открытое музыкальное произведение и софизмы Умберто Эко». В книжном приложении к «Паэзе сера» осуждали немыслимые эксперименты над языком, в газете «Аванти!» Вальтер Педулла отмечал, что «Эко оказывает поддержку узкому кругу неопытных и робких прозаиков-авангардистов».

Затем, в 1962 году, по предложению незабываемого и невероятно общительного Марио Спинеллы я опубликовал две статьи в журнале «Ринашита», в которых призвал культуру, уклонявшуюся тогда влево, повнимательнее присмотреться к новой литературе, к СМИ и исследованиям, им посвященным. Разрази меня гром! Один лишь Альбер-то Азор Роза в ноябрьском выпуске «Мондо нуово» за 1962 год показал, что прислушался к моему призыву. Самый язвительный ответ я получил из «Ринашита», и хорошо, что автором его была Россана Россанда, которая никогда и ни за что не меняла своего мнения (а это многими, в том числе и мной, воспринимается как достоинство), и забавно, что самыми строгими критиками с марксистской стороны оказались Массимо Пини, на сегодняшний день член Национального альянса[153], и французский марксист, чья статья была опубликована аж в двух номерах, где он назвал попытку соединить вместе структурализм и марксизм безнадежной и неокапиталистической. Звали его Луи Альтюссер, и это эссе он опубликовал в «Ринашита» в 1963-м, за два года до появления книг «За Маркса» и «Читать «Капитал». Хорошие были времена.

За всеми этими событиями с беспокойством следил Монтале, но не мог их одобрить и посвящал им многочисленные статьи в «Коррьере», будто сам для себя хотел разобраться в происходящем – если принять во внимание его возраст и судьбу, то это потрясающе.