Ekpyrosis в наши дни

Ekpyrosis в наши дни

В любой войне действует огонь-разрушитель: от «греческого огня» византийцев, о котором ходили легенды (этой военной тайне – если таковые вообще бывают – Луиджи Малерба посвятил прекрасный роман «Греческий огонь»), до случайно изобретенного Бертольдом Шварцем пороха (Шварца, впрочем, впоследствии безжалостно настиг его личный ekpyrosis). Огонь наказывает тех, кто на войне ведет двойную игру, «огонь» – это команда, предшествующая расстрелу, словно для приближения смертельной развязки надо воззвать к истокам жизни. Но огонь на войне, сильнее всего ужаснувший человечество – я говорю обо всем человечестве без исключения, обо всем земном шаре, хотя затронута была лишь его часть, – это атомная бомба.

Один из двух пилотов, сбросивших бомбу на Нагасаки, писал:

Вдруг свет тысячи солнц осветил кабину. Мне пришлось зажмуриться на пару секунд, темные очки не помогали.

В «Бхагавад-гите» написано:

Если бы на небе разом взошли сотни тысяч солнц, их свет мог бы сравниться с сиянием, исходившим от Верховного Господа в Его вселенской форме. <…> Я – время, великий разрушитель миров[98],

и именно эти слова вспомнились Оппенгеймеру после взрыва атомной бомбы.

На этой драматичной ноте я подхожу к завершению моей речи и, уложившись в разумные временные рамки, к завершению приключений человека на Земле или приключений Земли в космосе. Сегодня три из первобытных стихий находятся под угрозой: воздух загрязнен и отравлен углекислым газом, вода, с одной стороны, загрязнена, с другой – ее все ощутимее не хватает. Только огонь процветает, иссушая жаром Землю и смешивая времена года, растапливая ледники, отчего моря рано или поздно наводнят ее. Сами того не зная, мы идем прямо навстречу первому и самому настоящему ekpyrosis. Пока Буш и Китай отказываются подписывать киотский протокол, мы идем к смерти – к огню, и нас не волнует возрождение Вселенной после нашего холокоста, поскольку она уже не будет нашей.

Будда говорил в «Огненной проповеди»:

Монахи, все пылает. Что именно пылает? Зрение пылает. Формы пылают. Сознание зрения пылает. Зрительное ощущение пылает. И все, что возникает на основе зрительного ощущения, переживаемое как наслаждение, боль, или ни наслаждение, ни боль, тоже пылает. Пылает в каком огне? Пылает в огне страсти <…> Пылает, я говорю вам, в огне рождения, старения и смерти, в огне печали, плача, боли, горя и отчаяния.

Слух пылает. Звуки пылают….

Обоняние пылает. Запахи пылают….

Чувство вкуса пылает. Вкусы пылают….

Осязание пылает. Ощущения пылают….

Рассудок пылает. <…>

Видя это, обученный благородный ученик разочаровывается в зрении, разочаровывается в формах, разочаровывается в сознании зрения, разочаровывается в ощущении зрения. <…>

Он разочаровывается в слухе…

Он разочаровывается в обонянии…

Он разочаровывается в чувстве вкуса…

Он разочаровывается в осязании… <…>

И что бы ни возникало на основе ощущения рассудка, переживаемое как наслаждение, боль, или ни наслаждение, ни боль, в нем он тоже разочаровывается[99].

Но человечество не смогло отказаться (хотя бы отчасти) от пристрастий к собственным запахам, вкусам, звукам и удовольствиям осязания – и от добычи огня трением. Может, стоило доверить это богам, которые изредка давали бы нам огонь в виде молнии.

[Выступление на конференции в рамках «Миланезианы», посвященной четырем первоэлементам – огню, воздуху, земле и воде, 7 июля 2008 года.]