3. Третьим будешь?

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

3. Третьим будешь?

Достоверность – это пересечение не двух, а трех областей. Это круг знаний автора, круг знаний читателя (критика) – и комплекс художественных задач, которые ставил автор при работе над книгой. О последнем факторе забывают и совершенно его не учитывают. А ведь это разница, скажем, между бытовой фотографией, художественной фотографией и живописной картиной. Мы же не удивляемся, что на батальном полотне все изображено не так, как на фото в дембельском альбоме. Эль Греко обожал удлиненные тела со слегка искаженными пропорциями. А что уж говорить о кубизме Пикассо и сюрреализме Дали?

Это художественный прием. Именно художественным задачам подчиняется весь материал книги. Соответственно, достоверность техническая, историческая и т. д. играет второстепенную, подчиненную роль, в то время как «первую скрипку» играет ХУДОЖЕСТВЕННАЯ достоверность.

Для примера возьмем повесть Гоголя «Тарас Бульба». Исходя из текста, вес Тараса составлял двадцать пудов – что-то около трехсот двадцати семи килограммов! При таких габаритах бравый полковник скакал на коне и рубил саблей! Если ограничиться сугубым реализмом, это весьма проблематично. А длиннейшие предсмертные монологи казаков, которые реальный умирающий человек никогда не сумеет произнести? А батальные нестыковки во время осады польского города? А проблемы исторических реалий? Кто угодно, оперируя здравым смыслом, легко найдет в повести кучу нестыковок.

Но!

«Тарас Бульба» – эпическое полотно. Эпос с героическим размахом. Гоголь это подчеркивает и «нереальным» весом Бульбы (богатырь должен быть невозможно огромен!), и пафосными монологами, и дуэтом Тарас-Андрий… «Рустам и Сухраб», «Илья Муромец и Подсокольник», «я тебя породил, я тебя и убью» – убийство сына-богатыря, предавшего родину, отцом-богатырем во время решающего боя. Художественная задача диктует эпический склад текста. Гиперболы, гротеск, «богатырство»… Можно ли это исправить? Можно. Согласовать с реалиями? Запросто. Но сразу пропадет эпичность и былинность. Не будет той мощи, того воздействия, которое имеет «Тарас Бульба».

Возьмем «Повесть о настоящем человеке» Бориса Полевого. Сотня нестыковок и «ляпов». Раненый летчик Мересьев притворился мертвым, медведь его понюхал и не учуял, что он живой. По запаху, значит, не различил. Когтем цапнул за комбинезон и не смог прорвать. А Мересьев завалил медведя двумя выстрелами из «ТТ», калибра 7,62. Как летчик раздевал обледенелый труп немца – это отдельная история, если без лома и топора…

Ну и что?

Художественная правда «Повести о настоящем человеке» – героизация поступка. Снова эпос, выраженный в поставленной задаче. И задача книги успешно выполнена – множество читателей восхищались подвигом Мересьева, пытались строить свою жизнь «под героя», быть такими, как он. Калеки понимали, что жизнь продолжается. Сдавшиеся выпрямляли спину. А есть ли способ вывернуть карманы замерзшему трупу – дело десятое в данном случае. Можно ли верно описать биографию Мересьева, взяв факты жизни прототипа? Да, конечно. Будет ли читатель восхищаться подвигом и стремиться к героическим поступкам? Не факт. Лично мы, читая в юности «Повесть о настоящем человеке», восхищались летчиком. И меньше всего задумывались о медведях и «ТТ». Художественная задача «Повести…» выше соответствия бытовому правдоподобию.

Еще пример, из комментариев к роману «Одиссей, сын Лаэрта»:

Об историческом фоне не говорю – его не то что нет, просто он из другой эпохи. У Олди есть какое-то представление о классической Греции, но никак не о микенской культуре. Какие еще клепсидры у ахейцев? И конницы у них не водилось. Железный меч был бы нонсенсом даже в руках Цезаря, не говоря уж об Одиссее. Одежда описана опять же классического периода (гиматии, хлены и т. п.) и на микенцах смотрится так же дико, как фраки и кринолины. Письмо греки в это время использовали критское (линейное письмо Б), а не финикийский алфавит. В общем, впечатление осталось гадостное.

Классическая Греция вместо микенской культуры? Да. Опиши мы реалии более архаичной микенской культуры, 99 % читателей не опознали бы их, как «греческие»! И художественная достоверность была бы утеряна. Съежилось бы пересечение кругов знаний читателя и автора, поскольку микенский культурный слой мало кому известен, кроме специалистов. Мы намеренно брали классический греческий «антураж». Для чего? Чтобы сразу вызвать ассоциации с традиционно-мифологической, привычной Грецией, с античной тематикой. Вспомните классическую живопись с сюжетами «Персей и Горгона», «Леда и лебедь», «Даная и золотой дождь»; взятие Трои или убийство Агамемнона… Везде классическая Греция, от доспехов до сандалий, а не архаико-микенская. Иногда же художник и вовсе одевал греческих героев (да и римских легионеров, случалось) в современные художнику костюмы. Работая над картиной, он в первую очередь учитывал художественные задачи произведения.

Вы скажете, есть сотни молодых и талантливых авторов, которые пишут романы на любом фактическом материале, который не соответствует… ВООБЩЕ НИЧЕМУ. Это вы их, мол, поощряете. Ничего подобного. Мы их не поощряем, а хвалим. Они большие молодцы. Какие художественные задачи они себе ставят? Написать развлекательную шнягу для тинейджеров. Они ее, эту шнягу, честно пишут, и все реалии там подчинены вышеописанной художественной задаче. За что их ругать? Они же не создают исторический или реалистический роман. Их цель – «книжка от мозгов» с элементами узнавания таргет-группой (рыцарь говорит как студент, и король говорит как студент, и маг шутит как студент…). И цель эта достигается железно.

Здесь вопрос не в «нравится – не нравится». Здесь вопрос стоит иначе: «есть задача – есть способ реализации».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.